АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
И тут дверь распахнулась, и в конюшню ворвались трое охранников с секирами наголо.
-- Что за шум? -- грубо спросил старший.
-- А мы тут разфлекаемся, -- нехотя выпустив Петровича и состроив некое подобие улыбки крокодила, чуть не пропел людоед. -- Не так ли, фройляйн?
-- Так, -- буркнула Анна Сергеевна, столь же нехотя оторвавшись от Петровича.
-- Развлекайтесь потише, -- подозрительно оглядев всех троих, сказал охранник.
-- А-а, ну так мы уше заканчифаем, -- елейным голосом произнес Херклафф. С этими словами он как ни в чем не бывало подал руку Глухаревой. Та бросила последний вожделенный взор на Петровича и, увлекаемая людоедом, вместе с ним покинула конюшню.
Главный охранник погрозил кулаком жалобно поскуливающему Грозному Атаману и вместе со своими товарищами вышел следом за Анной Сергеевной и Херклаффом. Петрович вновь остался наедине с кромешной темнотой и кучей навоза.
***
А на веранде царского терема веселье шло своим ходом: уже изрядно хлебнувший из своей скляночки доктор Серапионыч обучал Чумичку, царевну Танюшку и боярина Андрея танцевать летку-енку, а Дормидонт, глядя на них, хлопал в ладоши и заливался беззаботным смехом, будто малое дитя.
В это же время Чаликова и Рыжий, расположившись на деревянных чурках возле костра, негромко беседовали.
-- Извините, господин Рыжий, за чисто журналистское любопытство, -- говорила Чаликова. -- Я ведь так понимаю, что ваша реальность не ограничивается Кислоярским царством, Белой Пущей и ближайшими окрестностями, не так ли?
-- Да, разумеется, -- согласился Рыжий, подкинув в костер небольшое полено.
-- А мне вот интересно -- что находится у вас на месте наших Москвы, Петербурга, ну там Парижа, Рима и прочих центров мировой цивилизации?
-- Я не очень хорошо знаком с той действительностью, которую вы называете своей, -- чуть подумав, ответил Рыжий. -- Я ведь бывал не дальше вашего Кислоярска, мне надолго отлучаться нельзя. Но я слышал и о Москве, и о Ленингра... то есть Санкт-Петербурге. В нашей действительности Москва -- это небольшой захудалый городок на периферии Смоленского княжества, а на месте Санкт-Петербурга до сих пор стелятся нетронутые чухонские болота.
-- А я вот за это время успела побывать и в Москве, и в Петербурге, -- сказала Надя. -- Ну, в Москве-то я постоянно живу, у меня там родители и брат, хотя в последнее время больше бываю в Кислоярске. А вот Петербург... Знали бы вы, какая это красота, какое величие -- одетая в гранит Нева, Зимний дворец, Мойка, Адмиралтейство, белые ночи, когда одна заря сменить другую спешит, дав ночи пол часа...
В глазах Рыжего промелькнула какая-то неясная тень, однако он выдавил из себя любезную улыбку:
-- Да, должно быть, это весьма красивый город.
-- И вы знаете, там живут очень интересные люди. Я вот познакомилась с одной семьей. -- И, не глядя на собеседника, Чаликова добавила: -- Некие Веревкины. -- Рыжий непроницаемо молчал, наблюдая за искорками костра, и Надя продолжила: -- Очень милая и интеллигентная семья, Марья Петровна уже на пенсии, а Семен Васильевич еще работает, преподает в школе математику. Знаете, жизнь сейчас трудная, на одну пенсию прожить сложно, а они все никак не могут отказаться от советских привычек -- ну там читать "Новый Мир", ходить в музеи, на выставки, в театр...
-- И где они живут? -- разомкнул уста Рыжий.
-- Да там же, где и раньше, на Литейном, -- ответила Надя. -- Впрочем, вам это название, должно быть, ни о чем не говорит. Сын у них пропал без вести лет двадцать назад или чуть больше, а дочка замужем, у нее двое детей, и живут они, если не ошибаюсь, в Тихвине, это под Санкт-Петербургом.
-- Весьма любопытно, -- заметил Рыжий. -- Непонятно только, для чего вы все это мне рассказываете?
-- Да, действительно, -- согласилась Чаликова. -- Совершенно не для чего.
Неожиданно Рыжий вскочил:
-- Давайте, Надя, подойдем поближе к терему. Кажется, наш Государь занялся раздачей слонов, надо проследить, чтобы он не очень увлекался. -- Рыжий подал Наде руку, и они направились к терему.
А на веранде царь Дормидонт, собрав вокруг себя всех, кто находился в тереме, толкал речь:
-- Ну что, мы тут, понимаешь ли, собрались все те, кто ковал нашу победу над лютым ворогом. И я решил всех вас наградить по-царски!
-- Но в пределах реальных возможностей, -- добавил Рыжий, вступая вместе с Чаликовой на веранду.
-- Ну, тебя, Танюшка, я уж наградил, -- продолжал царь, -- дал добро на замужество.
-- Благодарю тебя, батюшка! -- низко поклонилась Танюшка.
-- А ты чего, понимаешь, желаешь? -- оборотился царь к боярину Андрею.
Тот поднялся:
-- Государь, если я и принес какую-то пользу тебе и Отечеству, то не ради наград!
Царь нахмурился:
-- Ты что, невежа, отказываешься от царской милости? Так я тебя накажу!
Боярин Андрей поклонился:
-- На все твоя воля, царь-батюшка. Готов принять любое наказание.
-- А наказание будет такое, -- продолжал Дормидонт. -- Назначаю тебя царь-городским головой, заместо пройдохи Длиннорукого.
У боярина от такого наказания чуть не отвисла челюсть, а Рыжий обрадовался:
-- Прекрасная идея! Да мы теперь такое провернем -- не только канализацию, но и водопровод построим. А там, глядишь, и на электрификацию замахнемся...
-- Ну, заладила сорока, -- вздохнул царь. -- А ты помолчи, зятек любезный. -- И обернулся к Дубову: -- Ну а ты чего желаешь, Василий Николаич?
Детектив несколько смутился:
-- Ваше Величество, в раскрытии мангазейского заговора мне очень помогли два скомороха, Антип и Мисаил...
-- А, помню, -- подхватил Дормидонт, -- когда-то они состояли у меня на службе. Князь Святославский уже мне замолвил за них словечко, и я отдал распоряжение возвернуть их обоих взад на службу в Потешный приказ. А ты скажи, чего сам желаешь.
-- Ну ладно, -- решился Василий. -- Государь, не могли бы вы написать для меня рекомендательное письмо к вашему коллеге, королю Новой Ютландии Александру?
-- Чего-чего? -- удивился царь. -- Хочешь, я тебе пожалую шубу со своего плеча?
-- Да нет, мне бы письмецо...
-- А может, терем в Царь-Городе? Это я могу.
-- Да нет, Государь, на что мне терем? Письмо бы...
-- Ну ладно, будь по-твоему, -- вздохнул царь. -- Чую, тут какой-то подвох, да что с тобой поделаешь... Чего писать-то?
-- Так уже все готово, -- подскочил к нему Рыжий, на ходу вытаскивая из-под кафтана мелко исписанную грамоту.
-- О, так вы уже все сговорились, -- хмыкнул Дормидонт, -- принимая бумагу. -- Что ж тут написано? "Прошу принять подателей сего и оказать всяческое содействие..." А, ну это другое дело! -- Царь, с подозрением осмотрев шариковую ручку, поспешно поданную ему Чаликовой, все-таки украсил письмо своим автографом. -- А вам, сударыня, чего хотелось бы? -- повернулся царь к Наде. -- Хотите я вас назначу, понимаешь, боярыней?
-- Да нет, с меня довольно и того, что побыла Бабой Ягой, -- уклонилась от столь заманчивого предложения Чаликова. -- И потом, без Чумички я бы ничего не добилась. А без Змея Горыныча не смогла бы выбраться из замка князя Григория.
-- Да не нужно мне ничего, -- буркнул Чумичка. -- А ежели чего и понадобится, так я колдовством добуду.
-- Постойте! -- вскочил со стула Рыжий. Все с удивлением уставились на него. -- Кажется, я знаю, что делать с Горынычем!
-- И что же? -- благожелательно спросил Дормидонт.
-- В народе бытуют суеверия, будто в районе Холма Демонов, или Горохового городища, находится край земли, где обитает страшный Змей Горыныч. Так почему бы нам, пока Чумичка не найдет способа расколдования, не принять его на государеву службу и не поселить возле городища, дабы там не ходили все кому не положено?
-- Неплохая мысль, -- согласился Дормидонт. A Василий воскликнул:
-- Гениальная!
-- Ну так я пойду, поговорю с ним, -- заявил Рыжий. -- Вернее, с ними. -- И он скрылся во тьме в направлении березок.
-- Ну а тебе чего желается, эскулап? -- обратился Дормидонт к Серапионычу. Тот как раз в это время доставал скляночку, чтобы подлить себе в чай.
-- Мне желалось бы, -- заговорил доктор, с сожалением пряча скляночку во внутренний карман сюртука, -- чтобы вы, Государь, гм, не подвергали князя Длиннорукого ампутации головы, а ограничились более гуманными методами наказания.
-- Что-то ты больно мудрено изъясняешься, боярин Владлен, -- покачал головой царь.
-- Доктор хочет сказать, чтобы вы не рубили Длиннорукому голову, -- пояснила Чаликова.
-- Ну ладно, голову рубить не буду, -- нехотя согласился Дормидонт. -- Хотя надо бы, ох как надо бы...
Но тут воротился Рыжий:
-- Горыныч согласен. Мы сошлись на ведре самой чистой водки и некотором весьма скромном количестве еды в день. Ну, еще надо будет еще построить в районе городища сарай с крытым навесом -- все это вполне в разумных пределах.
-- Ну вот и прекрасно, -- подытожил Дормидонт.
-- Но все-таки я его расколдую, -- заявил Чумичка, -- дайте только срок.
А Рыжий отвел в сторонку Чаликову:
-- Надя, вы тут рассказывали об одной семье из Санкт-Петербурга, как их, забыл...
-- О Веревкиных, -- напомнила Надя.
-- Да-да. Надо бы помочь хорошим людям. -- Рыжий пошарил в кармане своего кафтана и извлек несколько золотых монет. -- Если снова попадете в Питер, то передайте им. Эти деньги, конечно, в вашем мире недействительны в качестве дензнаков, но там все же чистое золото...
-- Хорошо, обязательно передам, -- ответила Чаликова, бережно пряча монеты в сумочку.
***
Таким князя Григория господин Каширский не видал никогда, а начальник его Тайного приказа -- очень давно. Оставшись с ними в своей рабочей горнице, князь уже не считал нужным сдерживаться, а напротив -- дал полную волю чувствам.
-- Вы что, сговорились выставить меня перед усем белым светом на позоришче?! -- кричал князь Григорий, топая ногами и стуча кулаком по огромному столу. -- Я на тебя положился, как на себя, а ты мне уместо воинов подсунул каких-то полудурков! -- Последние слова относились к Каширскому, который стоял перед князем, смиренно потупив голову и мысленно посылая ему установки к спокойствию и сбалансированности. Но, видимо, не слишком удачные. -- Ну чего ты молчишь? -- продолжал разоряться князь Григорий. -- Или тебе сказать нечего?!
-- Ваша Светлость, я предпринял все, что мог, -- разомкнул уста Каширский, -- но объективные обстоятельства...
-- Вечно у вас какие-то обстоятельства! -- выкрикнул князь. -- Ладно, с тобой позже разберемся. И с твоими обстоятельствами тоже.
-- Я вам все объясню, -- начал было Каширский, но князь Григорий уже переключился на главу Тайного приказа:
-- А ты, бездарь, куда смотрел? Мало того что ко мне в дом лезут усе кому не лень, так еще и с Новой Мангазеей полный провал! Я ж тебе тышчу раз говорил -- особое внимание и особое тщание приложь, но чтобы мангазейцы ждали меня как дорогого гостя и освободителя! Да если бы я захватил Мангазею, то они бы все вот где у меня сидели! -- Князь продемонстрировал сжатый кулак.
-- Ваша Светлость, мы делали все строго по вашим указаниям, и я даже не понимаю, что случилось с нашим тамошним человеком, -- печально проговорил глава приказа. Это был тот самый барон Альберт, который несколько лет назад вел переговоры о выкупе царь-городских скоморохов. Разумеется, тогда он и представить не мог, что именно эти скоморохи помогут вывести на чистую воду "нашего тамошнего человека".
-- Я вижу одно, -- князь Григорий зло пробуравил барона холодным взглядом, -- что с такими работничками, как вы, я никакого толку не добьюсь.
Князь уселся за стол и несколько минут сидел молча, будто изваяние.
"Мои установки подействовали", радостно подумал Каширский. Барон же Альберт, давно знавший князя, понял, что Григорий уже почти успокоился и готов к новым славным делам.
-- Ну что же, -- прервал князь долгое молчание, -- пролитую воду не соберешь. Теперь мы должны загладить у глазах народа горечь поражения после неудачного похода. Надеюсь, с этим вы согласны? -- Каширский и Альберт молча закивали. -- Какие будут предложения?
Так как предложений не последовало, то князь Григорий, еще немного помолчав, продолжал сам:
-- Есть тут поблизости от нас одно королевство -- зовется Новая Ютландия. Все у меня до него руки не доходили, но теперь, пожалуй, случай самый подходяшчий.
-- Сказать воеводе, чтобы дружину собирал? -- спросил повеселевший Альберт.
-- Да погоди ты, -- устало махнул рукой князь Григорий. -- Не будем разменивать нашу славную дружину на такие пустяки. -- Князь понизил голос. -- Имеется тут у меня одна задумка...
Однако речь князя прервал какой-то шум за неплотно закрытым окном.
-- Ну что там такое? -- недовольно поморщился князь. -- Даже ночью покоя нет.
Барон Альберт выглянул в окно и увидал два удаляющихся и при этом выразительно жестикулирующих силуэта.
-- А, да это ж наша дорогая гостья Анна Сергеевна вместе с господином Херклаффом. Видать, чего-то не поделили.
(Барон оказался бы немало изумлен, если бы узнал, что именно не поделили госпожа Глухарева и господин Херклафф).
-- Нечего им тут бездельничать, -- заметил по этому поводу князь Григорий. -- Что ж, и для них в Новой Ютландии дельце найдется.
-- Не будет ли Вашей Светлости угодно ввести нас в курс ваших намерений? -- напомнил Каширский.
-- Придет пора -- введу, -- хмуро отрезал князь. -- Спешки покудова нету. И вообще, ступайте-ка вы обое вон отсюда...
Оставшись один, правитель Белой Пущи вновь впал в неподвижное молчание. Но в это время его злой разум вырабатывал новые, куда более изощренные замыслы.
***
А через несколько дней весь Царь-Город гулял на свадьбе Рыжего и Татьяны Дормидонтовны. Царевна была диво как хороша в расшитом золотом сарафане. Да и жених гляделся хоть куда. И гости нестройно, но с задором, кричали "горько!". И жених лобзал невесту в жаркие уста с превеликим чувством. И были песни и пляски. А как свечерело -- большой фейерверк, организованный майором Селезнем. И столы ломились от яств, и гости пили вина и бражку хмельную в количествах немереных. Один лишь Великий Сыщик медов пенных не пил, все размышлял о предстоящем ему путешествии. А если что по усам и текло, то, как известно, в рот не попало.
***
Сказка ложь, да в ней намек -- добрым молодцам урок.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ]
|
|