Чтение 15–й страницы книги ~Лабиринт Менина~

Надеюсь, ты не позвал нас для того, чтобы попрощаться навсегда?

- Не дождешься! - невольно рассмеялся я. А потом вкратце пересказал им события сегодняшнего дня. Воспроизвести "нобелевскую речь" Короля Мёнина, посвященную природе восприятия времени, я, впрочем, даже не пытался. Да и к делу оно, собственно, отношения не имело. А дело у нас было всего одно, зато очень важное: понять, как мы будем жить в отсутствие сэра Джуффина. Что касается Мёнина и Гурига, я решил махнуть на них рукой и ни во что не вмешиваться, даже если в замок Рулх заявится еще дюжина древних Королей: пусть составляют себе график царствования и усаживаются на трон поочередно. Их проблемы.

- Не вижу особых проблем, мальчик, - флегматично заметил сэр Кофа. - У Джуффина есть заместитель. Этот заместитель - ты. По-моему, все ясно...

- Если уж на то пошло, у сэра Джуффина целых два заместителя, - заметил я, с надеждой взирая на Мелифаро.

Мой товарищ по несчастью покосился на меня весьма неодобрительно:

- Как пирожные с шефом в кабинете трескать, так заместитель один, как работу работать, так сразу два. Интересная арифметика!

Я от него отмахнулся: тоже мне, нашел время жаловаться на жизнь... Обвел глазами присутствующих. Кажется, они всерьез полагали, будто я способен возглавить Тайный Сыск. Я с надеждой покосился на дверь Джуффинова кабинета: вдруг объявится пропажа? Однако шеф и не думал объявляться.

- Сэр Джуффин незаменим, - резюмировал я. - По крайней мере, никто из нас не способен его заменить, это точно. Конечно, можно сейчас назначить "главного" и пусть отдувается. Но этот самый "главный" - я или кто-то другой, не важно - таких дров наломает...

- И что ты предлагаешь? - нахмурился Мелифаро. - Коллективное самоубийство? Тогда вынужден откланяться: сегодня вечером у меня дела...

- Не перебивай его, - мягко попросил Кофа. В результате все снова уставились на меня. Я вздохнул и продолжил:

- Единственное, что мне сейчас приходит в голову, так это назначить нескольких "Почтеннейших начальников" одновременно. У сэра Кофы богатый опыт в земных делах, а у меня - в делах потусторонних. Мелифаро соображает почти так же шустро, как Джуффин. Сэр Шурф - такой же ловкий убийца, как наш беглый шеф, и вообще лучший его ученик. Меламори не менее азартна и упряма, чем сэр Джуффин. Впятером мы худо-бедно его заменим. Луукфи обременять властью не будем: буривухи нам этого не простят. А Кекки и Нумминорих пришли в Тайный Сыск позже всех и учились не у Джуффина, а у нас. Будем впятером ими командовать и посмотрим, кто кого раньше сведет в могилу...

- Генерал Бубута сказал бы на это: "Все вокруг такие умные, что за дерьмом послать некого", - ехидно улыбнулась Кекки. - Хвала Магистрам, хоть нас с Нумминорихом можно, оказывается...

- Если бы вы приговорили меня быть начальником - пусть даже один день в году! - я бы повесился, - с чувством сказал Нумминорих. - Все лучше, чем погубить Соединенное Королевство.

- И откуда в тебе столько патриотизма, парень? - фыркнул я.

- Смех смехом, а предложение разумное, - решительно заявил Мелифаро. - Иногда твоя голова годится не только на то, чтобы жевать, чудовище, - снисходительно похвалил он меня. - Осталось только понять, как мы будем начальствовать. Все вместе или по очереди?

- По очереди, - твердо сказал Кофа. - Это эффективнее. Никаких дружеских дискуссий, никаких совместных решений. Начальник должен быть только один, даже если каждый день - новый. Хотя каждый день - это слишком часто. Никому не удастся закончить дело, за которое взялся, зато целый вечер будет уходить на сдачу дел преемнику. А вот полдюжины дней - в самый раз.

На том и порешили. Поскольку никто не хотел начальствовать первым, пришлось бросать жребий. Кекки держала в кулачке ароматные палочки, а Нумминорих вытягивал их одну за другой. Счастье, что среди нас нашлись люди, не заинтересованные в исходе жеребьевки, поскольку, когда пять колдунов тянут жребий, короткая палочка может превратиться в длинную столько раз, сколько понадобится, и никакие джентльменские клятвы не помогут - поверьте уж моему опыту!

Первым "Почтеннейшим начальником" стал сэр Кофа. После него должна была дежурить Меламори, потом Лонли-Локли, я и Мелифаро. В глубине души я надеялся, что до моего дежурства дело не дойдет: небось через полторы-то дюжины дней наш беглый шеф вернется... Надеяться-то я надеялся, но тягостное предчувствие свинцовым компрессом давило грудную клетку. И, увы, не только мою.

- Перемены, которые ты нам сулил, уже начались, - почти сердито сказала Меламори Шурфу, когда мы втроем покинули Дом у Моста. - Джуффин никогда не вернется, да?

- "Никогда" - слишком смело сказано, - флегматично возразил Лонли-Локли. - Так далеко вперед я бы не стал загадывать. Но сэр Джуффин вряд ли вернется в ближайшее время.

- С чего вы все взяли, будто он не вернется? - проворчал я. - Можно подумать... Ну загулял шеф немного, с кем не бывает?

- Макс, не трать время на ерунду, - мягко попросил Шурф. - Ты сам сегодня действовал как человек, совершенно уверенный, что Тайный Сыск надолго остался без начальника. Даже придумал довольно эффективную систему нашей дальнейшей работы, тут следует отдать должное твоей находчивости. Для тебя тоже очевидно, что сэр Джуффин пропал надолго. Надежда - сладостное чувство, но совершенно бесполезное для того, кто обращен к будущему лицом.

На этой высокой ноте мы и расстались. Я отправился провожать домой Меламори, поскольку мне еще предстояло заступить на ночную вахту в Доме у Моста.

- Ты-то хоть никуда не исчезнешь? - строго спросила она, когда я закончил традиционную возню с входной дверью.

- Ни за что, - я даже головой замотал для пущей убедительности. - Не хочу исчезать оттуда, где есть ты. А раз не хочу - значит, не исчезну. Логично?

- Будем надеяться, что логично, - вымученно улыбнулась Меламори. - Когда придет моя очередь начальствовать, я тут же подпишу приказ о твоем увольнении.

Сиди уж лучше дома или шляйся по трактирам, так мне будет спокойнее.

- Я бы с радостью. Но неведомое может наложить лапу даже на того, кто предусмотрительно заперся от мира в уборной, где, согласно последним сведениям, владычествуют демоны, - вздохнул я. - Так что не лишай себя ценного сотрудника, госпожа будущая начальница.

- И то верно. Только ты не очень там выпендривайся со своим "неведомым", - строго сказала она. И добавила с очаровательной усмешкой:

- Береги свою драгоценную задницу, как непременно сказал бы на моем месте наш Мелифаро.

На том и порешили.

Ночь я провел в тщетных попытках наладить Безмолвный диалог с Джуффином. В перерывах я развлекался, обыскивая кабинет в надежде, что шеф оставил мне хотя бы коротенькую записку. Увы, я нашел лишь ворох старых служебных бумаг, ветхую салфетку с кратким конспектом какой-то карточной партии и целую россыпь монеток разного достоинства - можно сказать, почти клад. Дело кончилось тем, что на рассвете я послал зов дворецкому Джуффина Кимпе и начал выспрашивать старика: не оставлял ли его хозяин каких-нибудь особых указаний на случай внезапного исчезновения. Кимпа сообщил, что сэр Халли как-то раз, в самом начале его службы, предупредил, что может исчезнуть в любой момент, и наказал в таком случае не беспокоиться, а просто продолжать присматривать за домом, поскольку вернуться он может столь же внезапно.

Ну да, все это было очень похоже на шефа!

Потом появился сэр Кофа, величественно мне покивал, еще более величественно поместил свое крупное тело в кресло Джуффина и велел мне катиться на все четыре стороны, но лучше - домой. И спать, спать, спать. Заявил, что я выгляжу, как мятежный Магистр, сотню лет прятавшийся от преследователей в водосточной трубе. Я поверил ему на слово, заблаговременно отвернулся от зеркала (зачем лишний раз расстраиваться?) и поплелся домой.

После полудня меня разбудили орущие под окном мальчишки-газетчики.

Систематизировав обрывки их воплей, я узнал, что Его Величество Гуриг VIII покинул летнюю резиденцию Анмокари и вернулся в замок Рулх. Из этого я заключил, что Король Мёнин не стал задерживаться в гостях у нынешнего монарха - как и обещал, собственно говоря.

"Вот и ладно, - подумал я. - Этот король Мёнин занятный персонаж, но без него как-то спокойнее. Интересно, зачем он все-таки приходил? За Джуффином? Или для того, чтобы поболтать со мной про время? С него бы сталось..."

Мои размышления прервал зов Меламори. Вместо того чтобы пожелать мне хорошего утра, она озабоченно сообщила, что кто-то поджег дом бывшего Великого Магистра Ордена Наседки, а ныне честного горожанина Рехфуна Гагуты, и ультимативным тоном заявила, что без меня обойтись невозможно. Дескать, она встала на след преступника, но сразу почуяла, что он слишком хороший колдун и ее чары на него не подействуют. Поэтому по его следу лучше сразу пускать меня: тогда беднягу можно будет брать голыми руками. Он небось еще и приплатит с радостью за возможность поскорее оказаться в тюрьме - лишь бы я сошел с его следа.

"А кое-кто собирался уволить меня через шесть дней", - ехидно напомнил я.

"Так то через шесть дней, - невозмутимо парировала она. - А сейчас без тебя - ну никак!"

Пришлось наспех одеваться и нестись на улицу Высоких Стен. Я, впрочем, не возражал, прикидывая на бегу, что после такого аврала меня наверняка освободят от ночного дежурства, а значит, мы с Меламори сможем ночевать под одной крышей - совсем как нормальные люди, с ума сойти можно!

Пока мы как две полоумные таксы бежали по следу неизвестного злодея, Меламори вкратце рассказала мне про Орден Наседки - до сих пор я не знал, что в Соединенном Королевстве существовали столь эксцентричные организации. Порядки там были те еще. Нынешний погорелец, Великий Магистр Рехфун Гагута, усаживал своих послушников на заколдованные камни, о которых говаривали, будто бы Гагута привез их из самой Черхавлы. Так или иначе, а сидящие на камнях, в точности как куры на яйцах, послушницы (Гагута, к слову сказать, принимал в Орден только немолодых женщин) впадали в бессознательное состояние, а их сила становилась достоянием Великого Магистра, который, собственно, был единственным социально активным членом Ордена. В Смутные времена резиденцию Ордена сожгли, все послушницы погибли, а Гагута, разумеется, уцелел, хоть и лишился своей силы. Он сдался на милость победителей, отсидел сколько положено в Холоми, а получив свободу, заделался тишайшим городским обывателем. О его былой славе напоминает разве что маленькая птицеферма, которую он держит прямо в доме, в центре Старого Города. Господин Гагута утверждает, будто вид индюшек, неподвижно сидящих на яйцах, чрезвычайно его успокаивает...

Нечего и говорить, что некоторые граждане Соединенного Королевства, мягко говоря, недолюбливают бывшего Великого Магистра. Особенно друзья и родственники сгоревших послушниц. Такое не забывается: Магистр Гагута не вынес из огня никого, хотя в то время был достаточно силен, чтобы спасти всех. И уж точно никакого могущества не потребовалось бы для спасения хотя бы нескольких женщин - тех, что сидели поближе к выходу.

- Гад, - резюмировал я. - Как его до сих пор не убили?

- Он не гад, - мягко поправила меня Меламори. - Поверь мне, я с ним немного знакома. Просто неуклюжий, нелепый человек. Нервный, суетливый. Он потом говорил, что растерялся. Думаю, так оно и было. Невелик грех - растеряться. Просто таким людям нельзя становиться Великими Магистрами...

Интересно, что за крутой колдун такой решил сжить его со свету? Кому он нужен?

- Сейчас узнаем, - пообещал я. - Мы уже близко.

Все оказалось очень просто: сын одной из "наседок", Старший Магистр Ордена Колючих Ягод, еще в Смутные времена поклялся отомстить за нелепую смерть матери и ее подружек. Поскольку он был вынужден отправиться в изгнание, возможность привести приговор в исполнение у него появилась только сегодня: рано утром он сошел на родной берег с уандукского корабля. Мы сдали поджигателя судебным властям и отправились в Дом у Моста с твердым намерением как следует почить на лаврах.

- Сто с лишним лет изгнания его ничему не научили, - резюмировал я. - В частности, тому, что прошлое - не то сокровище, которым стоит дорожить...

- А ты сам-то уже научился не дорожить сокровищами такого рода? - лукаво спросил сэр Кофа.

- У меня не было ста лет, - парировал я. - Научусь еще, куда я денусь!

Мои планы касательно ночи осуществились с почти пугающей легкостью. По дороге я сжимал в руках теплую ладошку своей спутницы и удивленно отмечал, что с уходом Джуффина моя жизнь отнюдь не закончилась. Более того, она снова начинала казаться мне прекрасной - невзирая на его отсутствие. "Ты можешь обойтись без кого угодно", - когда-то говорил мне мудрый Лойсо Пондохва. Что ж, сейчас я был склонен искренне согласиться с этим утверждением - при условии, что из общего списка вычеркнут Меламори. На ее счет у меня имелись серьезные сомнения...

***

Незадолго до Последнего Дня года я внезапно обнаружил, что мы благополучно просуществовали без шефа уже черт знает сколько времени: конец весны, лето, осень и почти всю зиму. Тайный Сыск не прекратил свое существование, прекрасная столица Соединенного Королевства не переполнилась мятежными Магистрами и обнаглевшими преступниками, неприятности, которые время от времени у нас случались, не выходили за рамки моих экзотических представлений о рутине.

Начальствовать шесть дней из тридцати оказалось совсем не обременительно, Его Величество Гуриг с явным удовольствием принимал у себя во дворце нас с Кофой, а сэр Шурф обладал завидным даром писать неизбежные отчеты с такой зловещей регулярностью, что даже обычный цейтнот, надвигающийся всякий раз накануне Последнего Дня года, на сей раз нам не грозил. "Старый лис хорошо нас вымуштровал, - с нежностью подумал я. - Достаточно хорошо, чтобы послать нас к черту, когда на горизонте замаячили тайны поинтереснее".

Да, я мог обойтись без сэра Джуффина Халли. Проблема была в том, что я очень не хотел без него обходиться. Теперь, когда я окончательно убедился, что сэр Джуффин в качестве пилюли от всех проблем нам уже не особенно нужен, мне стало не хватать нашей дружбы, его язвительных шуток и жутких сюрпризов, острого языка и умения уютно устроиться за любым столом, его сочувственных улыбок и редких, всегда неожиданных откровений.

- Хреново мне без вас, шеф, - сказал я, уставившись в потолок. - И что мне с этим делать?

Вопрос, разумеется, был риторическим. Что делать, что делать - жить, что же еще? Этим я, собственно говоря, в отсутствие Джуффина и занимался.

Вещественные доказательства тому помещались прямо здесь, в кабинете. И в немалом количестве. Сэр Шурф Лонли-Локли во время второго своего начальствования распорядился, что самопишущие таблички с отчетами о закрытых делах должны быть приведены в порядок и расставлены по полкам согласно хронологии. Надо отдать должное этому героическому субъекту: после того как очередной срок его власти истек, и сэр Шурф снова стал рядовым сотрудником Тайного Сыска, он собственноручно осуществил сие нелегкое дело, с холодной вежливостью пресекая любые попытки хоть чем-то ему помочь.

Когда же управление Тайным Сыском на шесть дней перешло в мои ненадежные руки, я завел традицию снабжать одинаковые таблички яркими этикетками с заголовками, более подходящими для детективных романов, чем для секретной документации: "Кувви Мехла, король воров", "Белые люди из ниоткуда", "Чангайский блудник", "Попрыгунчик", "Радужный беглец", "Собиратель ненужных жизней", "Марлох, Марлита и Мариулхи". Однако против столь легкомысленного нововведения не возражал даже строгий сэр Шурф: броские заголовки словно бы окружили отчетную, самую рутинную часть нашей работы романтическим ореолом, да и отыскать нужную стопку табличек стало куда легче.

Безделье - мать сентиментальности. Начальнику Тайного Сыска, обязанности которого я как раз в очередной раз исполнял, обычно решительно нечем заняться в промежутке между двумя локальными национальными бедствиями, которые, хвала Магистрам, в последнее время случаются все реже и реже. У меня был скудный выбор: отправиться ужинать, почитать свежие газеты или предаться воспоминаниям.

Первый пункт никуда не годился, ибо я только что пообедал; второй был еще хуже, поскольку за обедом я прочитал всю прессу от корки до корки, в очередной раз восхитился слогом редакторской колонки "Королевского Голоса" и даже отправил зов сэру Рогро Жиилю. Наговорил ему комплиментов и пригласил отужинать со мной в "Джуффиновой Дюжине"... М-да, этот поступок окончательно ставил крест на возможности номер один: приходить в трактир виртуоза Мохи с набитым брюхом - сущее безумие.

Поэтому я разглядывал яркие этикетки, надписанные по большей части моей же собственной рукой, и, как сказал бы какой-нибудь слабоумный политик, "с чувством глубокого удовлетворения оглядывался на пройденный нами путь". Ни одного нераскрытого дела на Тайном Сыске за время отсутствия могущественного шефа не повисло, и это было круто. Мы оказались не то очень сообразительными, не то невероятно могущественными, не то просто чертовски везучими ребятами.

Последний пункт казался мне наиболее вероятным...

Мой взгляд неспешно переползал с одной таблички на другую.

***

"Воины Дрохмора Модиллаха". Это хлопотное дело было еще и напоминанием о том, как я впервые посетил оперу. Инициатором культурного мероприятия стал, как ни странно, сэр Мелифаро. Ввалился ко мне на закате, пинками выгнал из-за обеденного стола - наряжаться. Дескать, на наши имена пришло личное приглашение от самого маэстро Екки Балбалао, а такими приглашениями даже Его Величество не пренебрегает.

Надо сказать, я был весьма удивлен тем фактом, что, невзирая на страстную любовь столичных жителей к оперному искусству, никаких театров в обычном понимании этого слова в Ехо нет. Зато есть известные артисты, которые время от времени устраивают представления у себя дома.

Если принять во внимание, в каких дворцах живут наши знаменитости, сразу становится ясно, что на "домашнее музицирование" это не слишком похоже. Маэстро за свой счет нанимает музыкантов и других певцов, рангом пониже. Билетов на подобные представления не продают, но существует традиция, согласно которой следует перед уходом "забыть" в доме маэстро кошелек с деньгами, драгоценный перстень или что-то в таком роде. Можно, разумеется, уйти, не расплатившись, но о таком скупом меломане сразу пойдет дурная слава. Даже в газете могут написать, если маэстро почувствует себя по-настоящему обиженным и пожалуется репортеру светской хроники на "падение нравов". Того гляди, перестанут не только приглашать на представления, но даже пускать на порог - и никакие слезные просьбы, пылкие клятвы и толстые кошельки уже не помогут.

"Холостяцкая квартирка" маэстро Балбалао (именно так это место именовалось в приглашении) потрясла меня до глубины души. Так называемая "гостиная" была оборудована роскошнее, чем иной театр: полукруг изолированных лож с удобными диванами, в центре - сцена, перед сценой вместо партера - бассейн. В бассейне рос танцующий тростник Апуе из страны Тонтори и плескались экзотические поющие рыбки Лелепо с островов Банум (иногда их тоненькие голоски присоединялись к тенору маэстро). Там же, в бассейне, пускали радужные пузыри моллюски Клорэн из Моря Тысяченогов и мерцали светящиеся океанские твари, именуемые Сейх. Указывая на бассейн, Мелифаро шепнул мне, что каждый артист устраивает место для выступлений по-своему и всяческая чудесная экзотика - не менее важный залог успеха, чем вокальные данные исполнителя. К примеру, примадонна Хриа Белен разбила перед сценой дивный бормочущий сад, саженцы для которого везли аж с самого Арвароха, а ставшая модной в этом сезоне госпожа Труда, которая еще не успела накопить денег на роскошную обстановку, просто держит у себя дома дикого ландаландского оборотня. Дивное существо хриплым фальцетом подпевает своей патронессе, меняя обличья на глазах у заинтригованной публики. А в начале Эпохи Кодекса один не слишком талантливый актер, имя которого уже успели забыть, был популярен в течение нескольких сезонов лишь потому, что держал у себя нескольких спившихся эльфов, коих выпускал на сцену в начале каждого представления. Когда публика пресытилась выходками пьянчужек, звезда их работодателя, увы, закатилась.

Увлеченный его рассказом и переливами "мыльных" пузырей, беззвучно лопающихся над бассейном, я не сразу заметил, что на сцене творится неладное.

Там вдруг откуда-то появилась толпа до зубов вооруженных мужей весьма экзотического вида. Поначалу я думал, что это статисты, и все ждал, когда же они начнут подпевать. Но вместо этого растерянно умолк сам Екки, к горлу которого один из "статистов" приставил антикварный кинжал; потом завизжали дамы в одной из ближних лож. Мы с Мелифаро растерянно пялились друг на друга, силясь понять, что же это за сценарий такой драматический: увы, у нас не было даже минимального зрительского опыта, чтобы отличить пьесу от форс-мажорных обстоятельств. "Статисты" тем временем переглянулись; тот, кто угрожал маэстро ножом, презрительно сплюнул, досадливо махнул рукой, и компания покинула зал, бряцая браслетами и потрясая мечами. Когда последний из воинов покинул зал, впечатлительный маэстро Балбалао потерял сознание. Только тогда до меня дошло, что происходящее выходит за рамки сценария. Я выскочил на улицу, но "статисты" уже скрылись за углом. Попытавшись взять их след, я обнаружил, что следов не было вовсе. Получалось, что хулиганы, сорвавшие спектакль, не были ни живыми людьми, ни даже мертвецами. Так, призрачные видения, мираж, морок...

Ничего себе "мираж"! К ночи мы имели сорок с лишним уличных драк с применением холодного оружия (и, между прочим, никакой запретной магии!), восемнадцать погромов (громили почему-то лишь богатые дома Старого Города, а роскошные виллы Левобережья никто не трогал) и восемь трупов в морге - не так уж много, хвала Магистрам! Пострадавшие в один голос уверяли, что нападающие хотели выяснить две вещи: куда подевался их "господин" и где скрывается некий Телари Ийс. Ничего удивительного, что несчастные горожане не могли удовлетворить их любопытство! Имя Телари Ийс никому ничего не говорило, пока разбуженные среди ночи ввиду особых обстоятельств буривухи из Большого Архива не сообщили мне, что так звали Великого Магистра древнего Ордена Пыльных Рукавов. Магистр сей попирал стопами мостовые Ехо столь давно, что кроме имени и названия Ордена о нем почти ничего не было известно. В истории сохранилась разве что легенда о его сражении с воителем из Пустых Земель по имени Дрохмор Модиллах. Согласно легенде, Магистр заключил грозного полководца в рукоять своего веера; туда же последовал и боевой отряд Дрохмора, наводивший ужас на окрестности Ехо. В легенде также говорилось, что когда с этого веера стряхивают пыль, появляются две дюжины призрачных воинов Дрохмора Модиллаха; искусный маг может управлять воинами, манипулируя веером, простому же человеку это не под силу. Следы волшебного веера давным-давно потерялись где-то за океаном, куда отбыл непоседливый Магистр Телари вместе со своим волшебным скарбом.

Я сразу понял, что нам посчастливилось стать участниками эпилога старой-старой сказки. Дальше все было просто, согласно законам жанра. Мне пришлось вытащить маэстро Екки Балбалао из постели: я вовремя вспомнил, что на сцене он обмахивался диковинным веером в форме бабочки. Взяв в руки изящную безделушку, я содрогнулся. Мне не требовалось никаких индикаторов, чтобы понять: передо мной колдовская вещь, убойной силы талисманище. Екки сказал, что веер - подарок одной из поклонниц, присланный накануне в качестве извинения за то, что она не может принять приглашение на его выступление. Дама, в чью спальню я бесцеремонно ввалился через полчаса, сообщила, что приобрела веер в порту у одного из иноземных моряков. Да уж, нет ничего хуже вот такого случайного возвращения волшебной вещицы на родину: проку от них обычно никакого, зато хлопот не оберешься!

Я, впрочем, выкрутился. Для начала выпустил из заточения самого Дрохмора Модиллаха - не так уж сложно это оказалось, хотя одного взмаха веера, вроде тех, что позволили вырваться на свободу его воинам, тут было недостаточно. Я понимал, что рискую: Дрохмор мог оказаться еще худшим подарком любимому городу, чем его веселые сотоварищи, - но что мне оставалось?! Пришлось положиться на здравый смысл пленника веера и на свою удачу.

Дрохмор Модиллах оказался весьма незаурядной личностью. Великий воин древних времен, родом из Пустых Земель. Когда-то в древности он завоевал чуть ли не полконтинента всего с двумя дюжинами воинов - именно эти две дюжины и бесчинствовали всю ночь на улицах Ехо.

Дрохмор Модиллах быстро уяснил ситуацию, счел меня своим избавителем (в сущности, так оно и было), быстренько принес мне клятву верности (я решил, что такого рода предосторожность не помешает) и отправился утихомиривать свою банду. К утру они все вместе явились в Дом у Моста, счастливые, ошеломленные известием о том, что с момента их сражения с Магистром Телари Ийсом минуло несколько тысячелетий, и оттого изрядно присмиревшие - что, собственно, и требовалось.

Мне еще и завтраком пришлось кормить это тяжкое наследие темного прошлого.

Махури Островитянин, Гоу Хех, Удугат Габухая Сын Золотой Горы, которого я сразу же прозвал Голдбергсоном, Кунема Кунеман Шелковая Веревка, Анчимор Великий, Тинра Ольчок Повелитель Ящериц, Тотрих Борхот, Ангурлаг Бачиба, Рохи Весельчак, Гудо Хомух Красный Башмак, Хели Молигаят Абонский Принц Шести Городов, Буха Регидагр и еще дюжина легендарных богатырей древности, чьи имена я так и не смог запомнить, смирно сидели за столом в Зале Общей Работы и уплетали слоеные булочки мадам Жижинды. Меламори научила их пользоваться салфетками. Мелифаро дал им адрес Квартала Свиданий. Нумминорих подпрыгнул чуть ли не до потолка и бегом бросился за женой и детьми, чтобы дать им возможность понаблюдать за нашими гостями хотя бы в замочную скважину.

За завтраком Дрохмор Модиллах охотно ответил на все мои вопросы. Беседа вышла в высшей степени занимательная - оставалось лишь благодарить судьбу за то, что язык этого Мира не претерпел почти никаких изменений за несколько тысячелетий. Сэр Шурф, впрочем, не выпускал из рук самопишущую табличку: конспектировал речь наших гостей, чтобы на досуге выявить особенности древнего говора и его основные отличия от нынешних традиций.

Меня же больше занимали другие вещи. В частности, я узнал, как именно Дрохмор собирал свое "элитное" призрачное войско. Это была, мягко говоря, очень странная магия!

Однажды в полнолуние Дрохмор сел в выгребную яму (нечистоты доходили ему до пояса), поднял голову к небу и испустил призывный клич. Так он сидел, не вставая с места, до следующего полнолуния, пока к нему не явились "две дюжины величайших героев из разных мест". С тех пор они служили Дрохмору верой и правдой, ибо не могли противостоять его чарам. "Это была самая дерьмовая ворожба за всю историю Мира", - резюмировал сэр Мелифаро, крупный авторитет в вопросах такого рода.

Мы долго ломали голову: как поступить с Дрохмором и его компанией.

Наказывать их за бесчинства, учиненные в городе, было вроде как несправедливо: мы бы и сами на их месте вели себя не лучшим образом. Оставлять эту бравую компанию на свободе было, мягко говоря, рискованно. Да и рассерженные горожане вряд ли пришли бы в восторг от такого гуманизма. Выход нашел сам Король (у Гурига вообще светлая голова, в последнее время я все чаще в этом убеждался).

Он пригласил Дрохмора к себе и провел с ожившей легендой содержательную беседу, в ходе которой высокие стороны договорились, что в обмен на дарованные им жизни и свободу Дрохмор Модиллах и его призрачные воины будут служить Соединенному Королевству дюжину сотен лет. Сразу после аудиенции их отправили охранять границы с Пустыми Землями. Герой древности вернулся туда, откуда когда-то началось его триумфальное шествие по миру, а мы вздохнули с облегчением: при всех своих достоинствах Дрохмор Модиллах был не тем человеком, чье присутствие могло бы скрасить наше существование.

***

"Сад Мокки Келесса". Жуткая история. Помню, как я был ошарашен, застав в своем рабочем кабинете самого Мабу Калоха! Он вел себя как ни в чем не бывало, говорил сухо и деловито - словно его визит в Дом у Моста был не беспрецедентным событием, а обязательной частью ежевечернего променада. "Ты знаешь, Макс, я не люблю ни во что вмешиваться, но мне кажется, что тебе будет полезно прогуляться по этому адресу, - сказал он, протягивая мне лоскуток старинной шелковой бумаги, на котором крупным ровным почерком было выведено название улицы и номер дома. - И возьми с собой кого-нибудь толкового - ну хоть Безумного Рыбника.

Только женщин не бери ни в коем случае, даже Сотофу. Женщину там, чего доброго, сразу съедят". - "Это где-то на Левом Берегу?" - неуверенно протянул я, изучая адрес. "Да, можно сказать, по соседству с моим домом", - кивнул Маба и невежливо исчез, не давая никаких объяснений.

У каждого, наверное, есть свой набор аксиом, так называемых "очевидных вещей", которые не подвергаются сомнению. Моя личная коллекция не так уж велика, однако я твердо знаю: сэра Мабу Калоха следует слушаться во всем, даже если этот загадочный джентльмен станет утверждать, будто бы я должен немедленно броситься вниз головой с крыши собственного дома. Поэтому я послал зов Шурфу, сообщил начальствовавшему в те дни Мелифаро, что нам нужно срочно отлучиться, чтобы совершить бессмертный подвиг, и мы с Шурфом отправились на Левый Берег.

Дом оказался нежилым: к воротам была прибита массивная доска с надписью "Собственность г-на Мокки Келесса, предназначена на продажу". Внешний вид доски наводил на мысль, что недвижимость является объектом продажи со времен царствования Халлы Махуна Мохнатого, а то и дольше. Зато сад, увы, был обитаем, это мы с Шурфом почуяли сразу. Не увидели, а именно почуяли: неискушенному прохожему этот сад мог бы показаться райским.

Для того чтобы увидеть истинный облик сада, нам пришлось отправиться на Темную Сторону, где мир, который нам удобно считать "настоящим", становится прозрачным, а спрятанные под мясистой кожурой обыденности тайны выступают на поверхность. Обитатели сада на Темной Стороне смахивали на безобразных пауков, вроде тех, что в изобилии обитают в кошмарных снах; в миру же они были невидимы, но прожорливы и беспощадны. Вошедший в сад обрекал себя на мучительную и страшную смерть: его поедали заживо, а бедняга до самого конца так и не мог понять, что с ним происходит. Впрочем, была в поведении этих невидимых тварей какая-то странная избирательность. Маба был прав: женщин они предпочитали мужчинам, искушенных в магии - невеждам, а молодых - старикам. При этом они почему-то совершенно не интересовались маленькими детьми и потомками эльфов - даже теми, в чьих жилах текло всего несколько капель крови этой древней расы. Окрестные жители потом простодушно рассказывали мне, что их ребятишки любят играть в этом "чудесном садике", а родители, насколько я понял, не слишком настойчиво возражали, полагая, что самой большой неприятностью может стать объяснение с хозяином собственности, если он когда-нибудь здесь объявится... Счастье, конечно, что твари не интересовались детишками!

Но все это мы разузнали уже позже. А в тот вечер мы отправились на Темную Сторону и провели там несколько часов, изучая облик и повадки. Давно мне не было так страшно. Скажу честно: если бы не присутствие Шурфа, я бы позорно бежал, заперся в собственной спальне и никогда в жизни больше не пересек бы Хурон, ни за какие коврижки не сунулся бы на Левый Берег. Но, хвала Магистрам, он был рядом, а рядом с Шурфом Лонли-Локли любой может позволить себе роскошь держаться героем, даже я.

Как ни странно, убить невидимых тварей оказалось очень легко: Шурф поднял левую руку и испепелил сад вместе с его кошмарными обитателями. Разумеется, от старого дома тоже остался только пепел. Вернувшись в Дом у Моста, мы подготовили все необходимые документы, чтобы возместить ущерб владельцу или его наследникам, однако никто из них так и не объявился - до сих пор, кстати!

На следующий день я плюнул на все дела и отправился разыскивать дом Мабы Калоха. Старый хитрец устроил свое жилище таким образом, что найти его может только тот гость, которого хозяин желает видеть. Для всех остальных этого дома попросту не существует. К счастью, мое общество редко вызывает у Мабы отвращение, - возможно, потому, что я крайне редко злоупотребляю его гостеприимством. Однако в тот раз я потребовал разъяснений: дескать, заказ выполнен, потрудитесь расплатиться.

"Ты хочешь знать, откуда взялись эти твари? - сочувственно спросил Маба. - Признаться, мне тоже любопытно. Но я не знаю. Во Вселенной, видишь ли, полно всякой пакости, а в любом Мире рано или поздно находится безумец достаточно талантливый, чтобы пригласить их в гости. Я знаю немного: до наступления Эпохи Кодекса Мокки Келесс был неплохим колдуном, он не принадлежал ни к одному из Орденов, действовал в одиночку. Подозреваю, что в Смутные времена он, как и наш с тобой общий друг Джуффин, был наемным убийцей. Потом вел тишайшую жизнь, возделывал свой сад, так сказать. Лет пять назад я видел Мокки в последний раз.

Некоторое время спустя его сад начал вызывать у меня смутное беспокойство, однако мне не хотелось лезть в чужие дела. Я и не лез. Но в последнее время этот грешный сад стал совсем скверным местом, жить рядом с ним тягостно. К тому же порой он привлекает внимание любопытствующих - сам понимаешь, со смертельным исходом. И тогда я как честный гражданин решил обратиться в Тайный Сыск. А что, имею полное право! Теперь ты доволен, сэр строгий следователь?"

Вскоре он меня вежливо выпроводил, сославшись на некую "важную встречу" - честное слово, мог бы придумать что-нибудь более оригинальное! Впрочем, я и сам уже был готов раскланяться: колдовские занятия и внезапное исчезновение Мокки Келесса если и не объясняли все, то по крайней мере давали мне возможность нарисовать себе простую и понятную картинку: дядя перестарался, экспериментируя с Невидимой магией, и призвал к себе монстров, обуздать которых не сумел.

Счастье еще, что они не могли выбраться за пределы сада: на Темной Стороне мы с Шурфом ясно видели магический круг, предусмотрительно очерченный с внутренней стороны ограды.

Финальную точку в этой истории поставила Меламори, которая, выслушав мой сбивчивый отчет, строго сказала: "Я всегда считала, что нельзя заводить домашних животных, если заранее не знаешь, как и чем их следует кормить". Ей удалось выжать из меня улыбку, которая услужливо возвращается на мои губы всякий раз, когда я вспоминаю эту скверную историю, - все лучше, чем содрогаться от ужаса!

***

"Бездомный буривух". Дело было простое, но противное. В Ехо случилось несколько загадочных убийств. Поначалу ими занималась Городская Полиция, но после десятого по счету трупа сэр Кофа решил, что надо брать дело в собственные руки. К этому времени наш всеведущий "Мастер Кушающий-Слушающий" уже знал, что на месте преступления не раз видели буривуха, встрепанного и неприветливого.

Это запомнилось: буривухи не обитают в Соединенном Королевстве и вообще на нашем континенте. Их родина - Арварох, а у нас буривухи живут разве только в Большом Архиве и еще у нескольких частных лиц, связанных со своими пернатыми питомцами какой-то таинственной разновидностью дружбы. А этот буривух выглядел бездомным, общаться ни с кем не желал, помощь принимать отказывался.

Тогда Меламори вспомнила, что сама вернулась с Арвароха в птичьем обличье.

Это наводило на печальные выводы: если Меламори удалось превратиться в птицу, значит, это могло получиться и у кого-нибудь еще.

Нам пришлось начать охоту на буривуха, а у меня к этим птицам отношение особое. Я их не просто люблю, а испытываю по отношению к ним обожание, граничащее с идолопоклонством. Потому и говорю, что дело было противное, я даже как-то умудрился отстраниться от участия в охоте: боялся, что рука на птицу не поднимется.

К счастью, я один такой идиот, из моих коллег получились хорошие птицеловы. Охота прошла удачно. "Бездомный" буривух оказался пожилым мужчиной по имени Иххэ Малла. Когда-то он был Старшим Магистром Ордена Решеток и Зеркал; после войны за Кодекс отправился в изгнание; скитания привели его в Арварох.

Магистр Иххэ каким-то образом сумел очаровать тамошних буривухов и был обучен разного рода волшебным превращениям. Я до сих пор иногда удивляюсь причудам человеческой природы: как мог человек, в совершенстве изучивший странную магию арварохских птиц, остаться мстительным и не слишком умным старикашкой, долгие годы носить за пазухой подробный список личных врагов, а вернувшись в Сердце Мира, употребить все свои таланты на неаккуратные убийства, на раскрытие которых у нас ушло всего-то два дня?!

"Одно другому не мешает", - снисходительно сказал мне тогда сэр Кофа. Не знаю, не знаю... Впрочем, он старый и мудрый, ему виднее, конечно...

***

"Маленькая угуландская горгона". Славная, между прочим, оказалась девчушка, хоть и стала невольной виновницей первого после окончания войны за Кодекс объявления национального траура, а личное знакомство с ней чуть было не стоило мне жизни. Известие о том, что все жители крошечного селения Ави на севере Угуланда превратились в каменные изваяния, повергло нас в панику. Вот когда нам действительно недоставало сэра Джуффина: целые сутки Тайный Сыск пребывал, можно сказать, в коме. У нас не было ни одной стоящей идеи, мы не могли принять никакого решения - ни впятером, ни поодиночке. Мы бездействовали до тех пор, пока Нумминорих вежливо не спросил меня: "А почему бы кому-нибудь из нас туда не съездить?"

Я лишний раз убедился, что власть и ответственность лишают человека способности соображать: почему-то никому из нас за целые сутки не пришло в голову отправиться в Ави и уже там, на месте, попытаться разобраться в случившемся. Через час мы с Нумминорихом покинули Ехо и еще до заката смогли осмотреть импровизированный музей скульптуры под открытым небом - все, что осталось от жителей Ави. Камень, в который превратились их тела, имел необычный вид: своего рода гибрид ракушечника и янтаря: рыхлый, ноздреватый, но блестящий, окрашенный в мягкий желто-оранжевый цвет. На ощупь, однако, каменные тела были неожиданно холодны - странно, если учесть, что они целый день простояли под лучами летнего солнца!

Окаменели не только люди, но и домашние животные: мы то и дело натыкались на застывшие в нелепых позах изваяния индюшек, кошек, лошадей. Несколько каменных воробьев валялись под кустарником, гнущимся под тяжестью спелых ягод.

Хвала Магистрам, хоть с растениями все было в порядке!

Из-за угла дома, неуверенно пошатываясь, вышел крупный кот. Было видно, что он очень стар: его длинная шерсть поредела и отливала серебром (некоторые животные с годами лысеют и седеют в точности как люди). Мы обрадовались коту как родному: "Живой зверюга!" Нумминорих тут же взял кота на руки, погладил, полез в амобилер за съестными припасами. Через несколько минут он растерянно дернул меня за рукав: "Кот слепой, Макс. Точно-точно: на одном глазу бельмо, а другой не открывается..." - "Слепой?" - тупо переспросил я, смутно предчувствуя, что это очень важно, но еще не понимая почему. Именно тогда слово "Горгона" впервые пришло мне на ум, но я не придал ему особого значения. Чем плохи некоторые озарения: их очень легко спутать с обычным мыслительным мусором, от которого всеми силами стараешься избавиться, чтобы "не мешал".

Люди забавно устроены: в критических ситуациях многие из нас пытаются делать не то, что действительно необходимо, а то, что мы лучше всего умеем. Мне как-то рассказали жуткую и нелепую историю времен войны за Кодекс: один студент, запертый в горящем доме, даже не попытался слезть вниз по водосточной трубе или уйти по крышам - не знаю в точности, что там можно было предпринять, но пока человек жив, всегда есть шанс выкрутиться. Вместо этого он залез на подоконник и читал наизусть стихи, которые успел выучить за время пребывания в университете, пока на него не обрушилась горящая балка. Потом выяснилось, что несчастный юноша был лучшим декламатором на своем курсе; профессора старой школы его весьма хвалили и пророчили успешную придворную карьеру. Считается, что парень просто рехнулся от страха, но, по моим наблюдениям, многие терпящие бедствие почему-то сходят с ума именно в этом направлении.

Вот и я тогда не стал обременять себя составлением плана расследования (в чем, откровенно говоря, не силен), осматривать местность, добывать какие-либо улики и зацепки (в этой области я вообще болван каких мало), а сразу же начал искать след живого среди следов мертвых. Да, я мог биться об заклад: люди, превратившиеся в камень, были мертвы, поскольку невозможно спутать след мертвеца и след живого, пусть даже тяжело больного или околдованного человека.

Мастер Преследования я хороший, лучше даже, чем Меламори, которую в свое время пригласили на службу в Тайный Сыск именно в этом качестве. Однако в Ави я, мягко говоря, сел в лужу. Здесь было слишком много мертвецких следов, так что к ночи я сам лежал пластом среди каменных изваяний, почти такой же мертвый, как они. Остывал понемногу. Нумминорих до рассвета отпаивал меня бальзамом Кахара из походной фляги и пытался подбодрить, в чем весьма преуспел. В конце оздоровительного сеанса он предложил мне прогуляться по селению "разведать, что там и как", по его собственному выражению. Я согласился - не столько потому, что действительно рассчитывал обнаружить там нечто важное (я был совершенно уверен, что весь этот кошмар - дело рук какого-нибудь могущественного злодея, который уже давным-давно празднует победу где-нибудь на другом краю Вселенной), а просто так, чтобы доставить удовольствие своему другу... ну и развеяться заодно.

Оказалось, что прогулка по опустевшему селению, жители которого стали каменными истуканами, - не совсем то мероприятие, которое действительно помогает "развеяться". Зато в одном из домов мы услышали тихий детский плач, доносящийся из погреба. Восхищенно переглянувшись, мы бросились к лестнице, громко выкрикивая какие-то утешительные глупости - ну что еще два взрослых мужика могут говорить ребенку, попавшему в такую передрягу...

"Дяденьки, только не смотрите на меня, - рыдая попросила девочка, - а то тоже станете камушками. Это все из-за меня случилось, я теперь знаю".

Хорошо, что она успела нас предупредить. И счастье, что мы не отмахнулись от ее просьбы. Потому что малышка оказалась самой настоящей горгоной, чей взор обращает все живое в камень.

Я резко затормозил у двери, ведущей в погреб. Нумминорих непонимающе хлопал глазами и рвался вперед, но я его не пустил. Дальнейшие переговоры с ребенком велись через запертую дверь. Мне даже сейчас становится не по себе, когда я думаю, что еще секунда и памятник в полный рост был бы мне обеспечен.

Памятник сей, впрочем, вряд ли имел бы большой успех в столице, поскольку он изображал бы меня в дорожном костюме и без тюрбана...

Маленькая горгона поведала нам свою коротенькую печальную историю. Этот жуткий дар, разумеется, не был врожденным, а пришел к ней во сне - всего три дня назад. Девочка не помнила подробностей, лишь рассказывала, что ей приснилось "радужное облако", а в облаке кроме нее была еще "тетенька, злая, но добрая" (я перевел эту фразу так: женщина в радужном облаке имела зловещий вид, но с ребенком вела себя ласково). "Злая добрая тетенька" посулила девочке некий подарок, а на прощание "поцеловала в глазки". Потом девочка проснулась и отправилась на кухню - завтракать. Когда ее родители и четверо братьев в мгновение ока стали каменными истуканами, она испугалась и побежала к соседям - звать на помощь. Когда окаменела толстая соседка, ребенок начал стучаться в другой дом. Ави - очень маленькое селение. Ничего удивительного, что уже к вечеру маленькая горгона осталась в полном одиночестве, если не считать слепого соседского кота, который ее боялся и к себе не подпускал. Она плакала, пока не уснула, а во сне к ней снова явилась ее загадочная "крестная" и спрашивала: "Ну разве не веселая игра?" Девочке "игра", однако, не понравилась. Она была нормальным, веселым, привязчивым ребенком, очень любила маму, папу, братиков, соседей, кошек и воробьев.

Поутру маленькая горгона проснулась с твердой уверенностью: она одна виновата во всем, что случилось. Злая женщина из сна поцеловала ее в глаза, и теперь все, на кого она посмотрит, превращаются в камень. С логикой у девчушки все было в полном порядке, надо отдать ей должное. Впрочем, она еще раз проверила свое утверждение: вышла на улицу и бродила по мертвому селению, пока не увидела стайку лесных пичужек, деловито объедающих ягодный куст. Девочка довольно долго рассматривала птиц, и все было в полном порядке, пока одна из птичек не уставилась на нее темными блестящими бусинами глаз. Легкое пушистое тельце тут же превратилось в бессмысленную безделушку из желтого камня; маленькая горгона с ревом побежала домой. Теперь у нее не осталось ни сомнений, ни надежды.

"Я никуда отсюда не выйду. Буду сидеть здесь, пока не умру, - твердо заявила она. - Я стараюсь ничего не кушать, и когда я скоро умру, никто-никто больше не станет камушком".

Мы с Нумминорихом растерянно переглянулись. "Скоро умру", понимаете ли.

Дети иногда кажутся жестокими, потому что мыслят ясно и называют вещи своими именами. В сущности, малышка была совершенно права, приговорив себя к смертной казни через сидение в погребе. Но, к счастью, в Соединенном Королевстве давным-давно отменили смертную казнь. И мы, как служители закона, были просто обязаны придумать какой-нибудь менее кровавый выход из положения.

"Умирать тебе не нужно, - наконец сказал я. - Достаточно просто завязать глазки платком. У тебя есть платок? Только не прозрачный. А потом мы с тобой поедем к доктору, и он тебя вылечит, все станет как раньше". Девочка озадаченно молчала. Очевидно, такой простой вариант не приходил ей в голову. "Здесь есть мамин передник, - наконец сказала она. - Возьмите меня к доктору. Только не ругайте меня, хорошо? А то я опять буду плакать, а папа говорил, что плакать перед чужими стыдно".

Стыдно ей, видите ли...

Она наконец вышла. Белокурая девчушка с острыми локотками и трогательными веснушками на облупленном носике. На лице чудовищных размеров повязка: наша маленькая приятельница аккуратно сложила материн передник в несколько слоев и обмотала им не только глаза - полголовы! Она доверчиво взяла меня за руку, другую лапку сунула Нумминориху и взвизгнула восторженно, ощутив наши пожатия:

"Не превратились, не превратились!"

Я сдал ее на руки леди Сотофе Ханемер. Решил: пусть женщины Ордена Семилистника разбираются с маленькой горгоной и со "злой доброй тетей" из ее сна заодно. Я был уверен, что у Сотофы куда больше шансов на успешное завершение этого дела, чем у меня, да и девчушку в хорошие руки (самые лучшие руки в Соединенном Королевстве) пристроил.

На прощание меня наконец осенило: я подарил малышке солнцезащитные очки, которые несколько лет провалялись у меня дома в качестве бесполезного сувенира с "исторической родины". В Ехо темные очки никто не носит, а я стараюсь не очень выделяться в толпе: у меня и без того та еще репутация... По дороге к резиденции Ордена Семилистника я свернул на рынок и купил там толстую индюшку, явно предназначенную на убой. С девочкой мы договорились так: она наденет очки под присмотром леди Сотофы и попробует посмотреть на птицу. Если индюшка окаменеет - что ж, это ничем не хуже, чем быть зажаренной. А если с ней все будет в порядке - значит, моя маленькая подружка может продолжать смотреть на мир - через зеленоватые стекла очков он тоже вполне привлекателен.

Через час леди Сотофа великодушно прислала мне зов и сообщила, что эксперимент с индюшкой увенчался полным успехом. Правда, насколько мне известно, женщину из радужного облака, истинную виновницу происшествия, ведьмы Семилистника пока не обнаружили. Поэтому в подвалах Иафаха теперь хранится огромная партия темных очков - на всякий случай...

***

Я отвернулся от полки с отчетами, но пестрые этикетки, надписанные моей собственной рукой, все еще плясали перед глазами: "Голомский кисель", "Человек без проблем", "Наездник громового аромата", "Гобелен королевы Вельхут", "Йонохская печать"...

Вот-вот. Надо быть честным с собой: именно Йонохская печать и не давала мне покоя. Опаснейшая штуковина. Но и полезной может быть как никакая другая волшебная вещь. Свойства ее способны свести с ума человека, отягощенного избытком воображения.

Можно записать на бумаге все, что взбредет в голову: например: "сэр Шурф Лонли-Локли становится куманским халифом", или: "сэр Мелифаро превращается в юную леди", или даже: "сэр Кофа Йох садится на диету"... - да какая, к черту, разница, написать можно все что угодно, любую чушь! Но если тот, о ком идет речь, распишется на бумаге и поставит сверху эту грешную печать, все написанное сбудется в ближайшие же дни.