Чтение 15–й страницы книги ~Клан~

- Ничего себе! Что это было? Чего они на меня накинулись?

- Скажи лучше, чего мы с ними будем делать? Тебя ведь посадят, Леша. Никто не поверит, что это пенсионерки кинулись на тебя, а не ты их в лес заманил. - Лена покачала головой. - Нужно как-то все спрятать, пока свидетели не появились.

- Ничего, - отмахнулся Алексей. - Позову болотников, они уберут. Кого сожрут, кого в тину на будущее утащат. Но вот какого лешего эти пенсионеры на меня набросились? Да еще в такой момент... Слушай, милая, а может, это из твоего договора?

- Нет, к нему они никакого отношения не имеют, - уверенно мотнула головой Лена. - Но на милую я согласна.

- Я хотел сказать, моя Аленушка, что очень тебя люблю, - закончил наконец-то свое объяснение Алексей. - Правда, эти гады испортили и пикник, и настроение.

- Я хочу сказать, - подошла к кромке воды девушка, - что тоже тебя люблю. Хотя это должно было прозвучать совсем иначе.

- В следующий раз буду тебя слушаться. - Алексей макиулся с головой и выпрямился во весь рост. - Лучше бы мы пошли в музей. Спрячься, пожалуйста, за холм. Сейчас я стану звать болотников, а они совершенно не выносят человеческих глаз.

Глава шестая

Берлин, рейхсканцелярия. 29 июня 1940 года. 16:20

Сухощавый, как гончий пес, со впалыми щеками и бледными губами, фюрер отрешенно смотрел в сторону приоткрытого окна, перед которым легкий сквознячок колыхал темно-коричневую занавеску.

- Штаб вермахта предлагает включить трофейные французские танки в состав наших войск. Они практически не выработали моторесурса, к ним имеется значительное количество боеприпасов. Эрих фон Левински предполагает использовать их во вспомогательных частях, а также в боях со слабо вооруженным противником...

Гитлер чуть заметно кивнул, и Мартин Борман, быстро сделав отметку, перелистнул страницу.

- Концерн "Мессершмитт" жалуется на нехватку испытательных полигонов для отработки новой техники. Они просят передать им французские аэродромы на северном побережье. В качестве вариантов можно предложить им базы в Бельгии или потеснить флотских в Пенемюнде.

Фюрер приподнял два пальца, и его личный секретарь понимающе кивнул:

- Бельгия. - Листок переместился влево. - Английские корабли стали появляться на путях наших сухогрузов из Норвегии. Металлурги уже несколько раз подавали тревожные записки и даже внесли крупную сумму в ваш личный фонд. Я полагаю, вам надлежит передать в штаб флота указание разработать меры по защите наших внутренних коммуникаций. Никель для нашей промышленности важнее мифической борьбы за Северную Атлантику. С блокадой Англии прекрасно справятся и подводные лодки.

Адольф Гитлер кивнул, и рейхслейтер, сделав отметку, облегченно выпрямился. Закрыл одну папку, убрал в тонкий кожаный портфель, достал другую. Затем вынул из кармана платочек и торопливо промакнул лоб. Несмотря на прохладу, царящую в кабинете рейхсканцлера, он потел. Впрочем, Мартин Борман, в чей китель можно было запихнуть четырех Гитлеров, и ростом почти на голову возвышавшийся над своим шефом, в присутствии своего фюрера потел всегда. От главы победоносной Германии исходило что-то вроде жара, заставляющего потеть мужчин, а женщин - плакать и кидаться под колеса авто, накладывать на себя руки из-за истеричной любви, присылать письма с просьбами позволить родить ребенка от обожаемого фюрера.

Однако Гитлер оставался непреклонен. Сводя с ума всю страну, он никогда не вступал ни с кем в интимные связи, никогда не ел публично, никому и никогда не позволял увидеть себя обнаженным - просто удалялся вечером в небольшую комнатку с узкой солдатской кроватью, а утром выходил оттуда одетым55. И рейслейтер - самый близкий и преданный фюреру человек - за шесть лет достаточно близких отношений так и не смог разгадать истинную натуру повелителя Третьего Рейха. Чего тот хотел? К чему стремился? О чем думал, когда вот так, слабо замечая происходящее вокруг, невидящим взором уставлялся в потолок.

- Ваш фонд растет, мой фюрер. Вы не желаете выплатить из них пособия старым членам партии?

Гитлер поднял руку. Борман торопливо вложил в нее ручку, указал, куда поставить подписи в банковских письмах.

- И еще... - Рейхслейтер торопливо спрятал драгоценные бумажки. - Согласно поступающим из Польши сведениям, истребление евреев там происходит опережающими, по сравнению с запланированным, темпами. Патриоты, поддерживающие новый режим, истребляют жидов в таких количествах, что на многих предприятиях стала возникать нехватка квалифицированной рабочей силы. Я предложил бы принять некоторые меры для сохранения части евреев и воспроизводства их в необходимых количествах.

На этот раз фюрер отрицательно покачал головой:

- Если мы решили покончить с еврейским вопросом, Мартин, то не должны идти на попятный, а уж тем более - препятствовать праведному стремлению простых людей истребить всю эту гнусную породу.

- Однако из-за этого могут случиться перебои с поставками в армию формы и продовольствия...

В этот момент приоткрылась дверь и внутрь заглянула Эльза - с безупречными чертами лица, с гладко убранными назад волосами, с высокой грудью под сахарно-белой блузкой и тонким черным галстуком. Фюрер, хотя и не вступал в интимные отношения с женщинами, подбирал себе в секретарши только самых красивых девушек.

- Поступила телефонограмма из Управления безопасности, господин канцлер. Там только два слова: "Черный Ангел".

- Прикажи подать мою машину! - вскинулся Гитлер, и взгляд его полыхнул, как у влюбленного юноши. - Я немедленно выезжаю в Вевельсберг. Предупредите охрану замка: пусть будут настороже и не пропускают никого постороннего.

- Слушаюсь, господин канцлер.

Девушка исчезла за дверью, а фюрер повернулся к рейхс-лейтеру:

- Подумай еще раз над моими словами, Мартин. Или мы - или они. Евреи живучи, как тараканы, и способны пролезать к власти из самой вонючей грязи. Оставь хоть одного - и спустя полвека твои дети станут рабами его детей. Не беспокойся о том, чего мы лишимся после их уничтожения. Беспокойся о том, чтобы уничтожить всех, не пропустив никого.

Фюрер поднялся, дружески похлопал Бормана по плечу и быстрым шагом вышел из кабинета.

Машина остановилась в трехстах метрах от замка. Водитель прекрасно знал, что, стоит ему заехать на траву даже одним колесом, проникая в запретную зону, как с высокой надвратной башни ударят сразу пять станковых пулеметов. Вевельсберг был построен по личному распоряжению Гиммлера всего несколько лет назад знаменитым немецким архитектором Бартесом, и хотя внешне напоминал очень большой сарай, он был прекрасно приспособлен для обороны самым современным вооружением и против любого врага.

Фюрер открыл дверцу и медленным шагом направился по низкой траве к прямоугольнику света, сияющему в воротах. Крохотная щуплая фигурка, скрывающая в себе невероятную энергию, что бросила под ноги Германии всю самодовольную Европу.

- Гауптштурмфюрер Детлих! - выступил из тени ворот затянутый в черную форму эсэсовец и вскинул руку в приветствии, громко щелкнув каблуками до глянца начищенных сапог. - Я прошу вас назвать пароль, мой фюрер, или мне придется застрелить вас!

- Зеленая трава, - поднял руку в ответном приветствии Гитлер. - Я прибыл первым?

- Черный холм, - посторонился офицер, пропуская в замок главу страны. - Никак нет, вы третий. Унтерштурм-фюрер, проводите канцлера в замок.

Лейтенант СС, скрывавшийся за стеной вместе с тремя здоровенными бойцами, вооруженными винтовками, вышел вперед, вскинул руку. Среди эсэсовцев вообще не было никого ниже метра девяносто, и тщедушная фигурка фюрера терялась на их фоне.

- Хайль! Прошу следовать за мной, мой фюрер! Унтерштурмфюрер первым проник в узкий и прямой коридор, выложенный из неотесанных валунов. Бойцы, передернув затворы, шагнули туда следом за канцлером. Таков был приказ самого Гитлера: на входе во внутренние помещения Вевельсберга не доверять никому. Даже ему самому.

Впереди открылась арка, увенчанная сверху свастикой - символом солнца и вечной жизни. По стенам, прямо поверх камней, бежали нанесенные красной краской иероглифы. Лейтенант вошел в арку, развернулся, вытащил из кобуры "Вальтер", оттянул затвор, после чего навел оружие рейхсканцлеру точно в переносицу.

Фюрер расстегнул пуговицу кителя на груди, засунул под него левую ладонь. Минутой спустя вынул и наложил на один из иероглифов. В коридоре послышался низкий протяжный гул. Унтерштурмфюрер СС немедленно опустил и спрятал оружие, после чего посторонился и вскинул руку в приветствии, старательно щелкнув каблуками.

Адольф Гитлер вошел в обширный зал, подождал, пока сопровождающий его караул удалится, после чего распахнул следующие двери. Здесь тоже несли караул двое подтянутых парней лет двадцати - светловолосые, голубоглазые, двухметрового роста. Со стола, который находился справа от дверей, фюрер взял ленту с золотой свастикой, вписанной в двойной круг, поцеловал, повесил себе на шею. Проследовал мимо караульных, раскрыл дверь в следующий зал - обширный и высокий настолько, что потолок терялся в сумраке, а дальнего конца не было видно вообще.

Гитлер повернул направо, сдвинул потайную панель, нажал кнопку. Угол зала ушел вверх, открыв узенькую витую лесенку, уводящую под пол.

Внизу, в небольшой пещере, освещенной только факелами, двое наголо бритых, желтокожих, узкоглазых, худосочных солдат в форме пехотинцев вермахта, подобострастно кланяясь, накинули ему на плечи пурпурную мантию, после чего с помощью ворота подняли решетку, открывающую путь дальше.

Из темноты за решеткой послышалось угрожающее рычание, зажглись желтые огоньки, но маленький человечек в мантии решительно шагнул вперед, и мрак начал медленно рассеиваться. Причем источником света были не лампы или факела, и даже не Адольф Гитлер - при приближении фюрера мертвенным желтоватым светом засияло прислоненное к дальней стене копье с темным от времени древком, с рассохшимся и побежавшим трещинами торцом и коротким граненым наконечником, на котором различались несколько темных пятен. Предание гласило, что это сохранились капельки крови распятого Христа56, но... Кто знает, кто знает.

Мертвенный свет заставил попятиться нескольких крупных псов с когтистыми лапами и широкими пастями, из которых на каменный пол капала тягучая розовая слюна. Фюрер протянул руку к Копью, и оно, признав владельца, мелко задрожало, а затем само качнулось навстречу человеку. Сторожевые собаки, испуганно взвизгнув, разбежались, свет из желтого сделался белым, почти дневным. Удерживая Копье правой рукой, Гитлер покинул пещеру, повернул налево и через тайный ход, спрятанный в стене, вышел в зал Валгаллы - главный зал замка Вевельсберг, находящийся точно под обширным холлом, годным только для приемов и балов. Зал, известный каждому члену ордена "СС", поскольку именно здесь они приносили свою клятву и именно сюда возвращались после смерти: здесь, в склепе, в котором полыхал вечный огонь, находилась чаша, на треть заполненная перстнями погибших или умерших эсэсовцев. И рано или поздно перстень каждого избранного должен был туда попасть.

Напротив склепа полукругом стояли пять кресел из темного мореного дуба, с украшенными свастикой спинками, расписанными иероглифами ножками и подлокотниками. В одном из них уже развалился Генрих Гиммлер, среди магов больше известный под именем Гарпий. Мантия на нем расползлась в стороны, открывая черный мундир офицера гестапо. Второе кресло занимал лысый желтолицый Агарти, который вместо мантии предпочитал длинное желтое дхоти, наброшенное прямо на голое тело. Правда, при этом он по-прежнему оставался в своих неизменных зеленых перчатках. При виде Гитлера оба встали и низко поклонились - не фюреру, Копью.

- Вот и ты, Легионер, - перебирая четки, кивнул Адольфу Агарти. - Шарманщика сегодня не будет, а значит, Черный Ангел, наверное, ждет только тебя, чтобы удивить нас своим появлением.

- А разве мое появление вас чем-то удивляет? - услышали они насмешливый голос.

Группенфюрер СС Вайстер уже сидел в четвертом кресле в своем безупречно-черном мундире, закинув ногу на ногу и небрежно постукивая по коленке коротким гибким хлыстом. - Не знал...

Впрочем, имя "Вайстер" не было настоящим для Черного Ангела - его придумал Гитлер, когда решил внести древнего колдуна в списки "СС", не без юмора использовав одно из имей Одина. Равно как не было его именем и "Карл-Мария Виллигут", на которое канцелярия выписала ему документы - ведь должен же был группенфюрер показывать какие-то документы, посещая государственные учреждения? Черный Ангел не помнил ни своего имени, ни племени, не места рождения. Просто ему нравились обитавшие вдоль Рейна народы, и в минуты хорошего настроения он создавал для них империи; иногда же ему приедалось это баловство - он куда-то исчезал, а созданные империи рушились в прах. Сейчас Ангела забавляло изображать человека: повелевать, думать, посылать смертных на битву, придумывать хитроумные планы, возвеличивающие его любимый Рейн. И он с удовольствием посещал заседания Круга, почему-то названного "Туле", и руководил организацией "Аненербе", сотни сотрудников которой пытались хоть как-то уследить за его мыслями и идеями.

- Ты вернулся? - кивнул Гитлер, крепко сжимая Копье Судьбы - щедрый подарок все того же Ангела.

- Мне кажется, да, - развел руками группенфюрер.

- И что, что ты узнал? - нетерпеливо наклонился вперед Агарти. - Ты нашел Шамбалу? Первые арийцы там?

- Конечно, я нашел Шамбалу, - довольно улыбнулся Ангел. - Вот только ни про каких арийцев в золотых гробах, которых можно было бы оживить, там никто не слышал.

- Ты лжешь! - вскочил Агарти, взмахнув зелеными перчатками. - Всем известно, что арийцы разошлись из Гоби на север и восток, основав Шамбалу и став прародителями германской расы! Наимудрейшие из арийцев спрятаны в золотых гробах в глубоких пещерах Тибета, и мы обязаны разбудить их, восприняв древние учения, совместив их с современной наукой и породив новую, высшую расу, которая унаследует мир!

- Об этом известно всем, желтомордый, - почти дружелюбно ответил группенфюрер, - всем, кроме самих арийцев.

- Ты... - задохнулся Агарти, - ты... Да я тебя...

Тут он махнул рукой и сел обратно в кресло, видимо, сообразив, что вступать в поединок с Черным Ангелом - себе дороже.

- Ладно, - смилостивился группенфюрер, - кое-что я все-таки услышал. Истории про далеких предков, что спят в золотых одеждах, ожидая пробуждения, бродят давно, и я их уже знал. Но на этот раз решил уяснить все до конца. Правда, все это сказки, сказки. Никто толком ничего не знает, и в Шамбале, и в песках Самарканда. И все же бродит поверье, что есть сила, охраняющая вечность славянской Руси. Что есть где-то в невских землях могила, где похоронен предок в золотом саркофаге, и что родом он откуда-то из Сахары, но проснуться должен именно здесь. Так как, нравится вам эта могила? Она, правда, одна, но про другие, подобные ей, никому и нигде неизвестно.

- Ее надо вскрыть, а арийца оживить! - торопливо заработал четками Агарти. - Про остальные могилы за тысячи лет могли забыть и смертные, и маги. Но сам первый ариец - он должен помнить!

- Так нам русские это и позволят, - хмыкнул Гарпий. - Нева - владения Московского Круга, посторонних они к себе не допустят.

- А разве нам требуется их разрешение? - Агарти сжал четки в кулаке и ткнул обтянутым зеленой тканью пальцем в сторону Копья Судьбы. - Разве это не достаточный аргумент для того, чтобы потребовать себе права на могилу Перворожденного?

- Могила Перворожденного - слишком большая ценность, чтобы Московский Круг отдал его просто так, без боя. И я никогда не поверю, что они еще не узнали о ее существовании - за те три тысячи лет, что владеют этими землями, - покачал головой фюрер.

- Какая разница? - возмутился Агарти. - У нас есть Копье Судьбы! Пока им владеем мы, нет силы, способной нас одолеть! Мы сметем русских с лица земли, как пыль со ступеней храма вечности! Мы смоем их, как божественный ливень - грязь с древних статуй!

- За всю свою историю русские еще не проиграли ни одной войны, - тихо возразил Гитлер. - И меня тревожит эта их глупая привычка. Они брали Берлин уже два раза, и я не хочу, чтобы третий подобный случай произошел по моей вине.

- У нас есть Копье Судьбы! - стукнул кулаком по подлокотнику кресла Агарти. - Оно делает нашу армию непобедимой! Вспомни, мы уже покорили Польшу, и почти без потерь. Мы покорили Францию, Грецию, взяли Крит, и тоже без потерь, хотя враг превосходил нас силой многократно!

- Четырнадцать тысяч, - кашлянув, сообщил Гарпий.

- Что? - не понял Агарти.

- Мы потеряли в Польше четырнадцать тысяч смертных убитыми, и тридцать тысяч было ранено, - уточнил Гиммлер. - При этом за двадцать восемь дней войны пшеков перебито семьдесят тысяч и тысяч двести ранено. Во Франции и Бельгии с прочей мелочью мы потеряли за сорок четыря дня войны сорок пять тысяч смертных и сто одиннадцать тысяч солдат было ранено. Французов и их прихвостней истреблено сто двадцать пять тысяч и двести девяносто тысячи ранено. На Балканах мы потеряли четыре тысячи смертных, в основном - при высадке на Крит. Шесть с половиной тысяч было ранено. Мы перебили семьдесят тысяч союзников и сто сорок тысяч ранили. Там были югославы, греки, британцы, австралийцы, новозеландцы - но силе Копья не смог противостоять никто! В общем и целом, мы воевали в Европе сто двадцать девять дней, полностью разгромили французскую, польскую, югославскую, греческую, норвежскую, датскую, бельгийскую и голландскую армии и три британских экспедиционных корпуса. За все время мы потеряли шестьдесят семь тысяч убитыми и сто пятьдесят тысяч - ранеными. Низшие расы утратили в боях двести семьдесят тысяч убитыми и шестьсот тысяч ранеными. И все это при том, что мы воевали против врага общей численностью восемь миллионов смертных силами в два с небольшим миллиона немцев. Так что сила Копья Судьбы увеличивает мощь армии как минимум в четыре раза. А скорее всего - раз в десять. Ведь для быстрого и полного уничтожения врага мало быть равным ему, нужно еще и превосходить его в несколько раз. Сегодня мы можем выставить против русских где-то три с лишним миллиона подготовленных для боя смертных. У русских армия составляет около шести-семи миллионов человек. Так что наше преимущество будет даже более подавляющим, нежели в Европе. Три против шести - это заметно больше, чем Два против восьми. Даже если считать русских супервоинами, их командиров - невероятными гениями, а Московский Круг - колдунами, способными ослабить воздействие Копья в несколько раз, то даже в этом случае мы управимся с Советским Союзом... Ну, пусть будет немного дольше, чем с Францией: за два месяца. Ну, самое большое - за три57.

- Мы избрали своим символом свастику, знак вечности и огня, русские - пентаграмму холода и ночи, - задумчиво произнес Гитлер. - Наш праздник - день солнцестояния, общий же праздник их страны - первое мая, праздник Вальпургиевой ночи. Словно сама судьба готовит русских для схватки с нами, они противостоят нам во всем, от символики до границ, от учений до праздников, от истории до военного искусства. И ныне они готовятся к большой войне. Мои генералы задергали меня сообщениями о новых танках, самолетах и дивизиях, о том, как быстро и жестоко расправились русские с нашими узкоглазыми друзьями на Дальнем Востоке. Еще никогда и никому не удавалось разгромить русских. У русских есть Круг опытных колдунов, какового до сего времени не имелось ни у кого в Европе. Стоит ли совать голову в пасть льву, если не уверен, что сможешь вытащить ее обратно? Не потеряем ли мы Германию ради вскрытия всего лишь одной могилы?

- Как смеешь ты сомневаться, Легионер?! - в возмущении вскочил со своего места желтолицый Агарти. - Ты забыл, что самый смысл создания Рейха состоит в возрождении расы ариев и заселении ими нашей планеты? Что мы обязаны найти и разбудить всех Перворожденных, где бы они ни были и чего бы это ни стоило?! Как смеешь ты ставить существование какой-то там Германии выше шанса прикоснуться к мудрости предков?! Даже если мы ошибемся, путь к поиску Перворожденного дороже жизни миллионов жалких смертных. Их удел - рождаться и умирать, давая нам пищу, служа нашим удобствам и нашим целям.

- Создать Германию было не так просто, чтобы отказываться от такого мощного инструмента ради сомнительного опыта, - спокойно возразил фюрер. - Не так часто магам удается напрямую руководить целой империей. Куда чаще нам приходится отсиживаться в тени, дабы не привлекать внимания к своему бессмертию.

- Ты? - задохнулся от ярости Агарти. - Ты еще будешь учить меня, как должен вести себя истинный маг? Не я ли нашел тебя в грязи и неизвестности58 и вытащил к славе? Не я ли указал тебе путь к силе и власти? Не я ли подарил тебе бессмертие? Не я ли допустил тебя к Копью Судьбы?

- Ну, положим, я тоже принял в этом некоторое участие, - заметил Черный Ангел, откинувшись на спинку кресла и сцепив руки за головой. - И, положим, владельца Копья выбрал именно я. В тебе слишком много самолюбия, желтолицый, и слишком мало здравого смысла. Да, я знаю, что ты хочешь возродить древний народ агарти, что нежился четыре тысячи лет назад в плодородной долине Гоби, а потом бежал от наступающей пустыни, теряя на своем пути вождей и жрецов. Наверное, самых первых и самых мудрых. Из них действительно можно возродить. Но при чем тут Германия? Ты думаешь, я пришел сюда ради твоего дикого племени? Ради каких-то жалких Перворожденных? Да плевать мне на них десять раз на каждого. Я пришел сюда, чтобы принести величие племенам Рейна! И не смей говорить о них свысока, желтомордый! - Я создал эту Германию! - взмахнул четками Агарти. - Она моя! - Ты лжешь, - покачал головой группенфюрер. - Ты всего лишь основал новый Круг. Все остальное сделали маги, что решились стать его членами. Или, может быть, ты собирался сам, со своей круглой желтой рожей, зелеными лапами и плешью в полголовы заворожить всю немецкую нацию? А? Или на такую работу согласится Гарпий? Что скажешь, рыцарь Черного Ордена?

- Ну, уж нет, - отмахнулся Генрих Гиммлер. - Предпочитаю общаться со смертными по одному. И хорошо бы при этом, чтобы смертный висел на дыбе, а под пятками у него стояла жаровня с углями. И тянуть, тянуть из него все, чего он может и не может отдать, пока не останется от туши тонкая, тонкая шкурочка...

- Вот так, Агарти, - подвел итог Черный Ангел. - Никто из вас, кроме Легионера, не способен заворожить миллионы людей и заставить их повиноваться. Никто, кроме него, не способен послать их с песнями на смерть или вознестись к власти на их любви. Именно он правитель Германии, Агарти. И именно ему, а не в Круг, и уж тем более не тебе я принес Копье Судьбы. И сам я вошел в твой Круг не ради твоих заклинаний, а только увидев, что Германия снова взлетает на вершину славы, и если ей помочь - она станет всем миром.

- Если ты хочешь, чтобы Германия стала всем миром, - тихо огрызнулся желтокожий колдун, усаживаясь обратно в кресло, - ей все равно придется сразиться с русскими и Московским Кругом

- Может быть, - усмехнулся группенфюрер, - может быть. И все-таки Легионер прав. Русские не так просты. Могила Перворожденного - и об этом ты не можешь не знать - наполняет обитающее в священном месте племя силой правды и чести и делает непобедимым. Про это ты почему-то не упомянул. Копье Судьбы против Могилы Перворожденного. Оба они делают свою армию непобедимой. Сила против силы, магия против магии. Не все так просто, не все так просто. К тому же не стоит забывать, что никакая магия не способна заменить доблесть и отвагу воинов, их готовность идти в бой по приказу своего повелителя и с радостью принимать смерть ради его славы. Копье Судьбы еще может сделать японцев по своему духу равными испанцам, а испанцев - германцам. Но оно не способно принести победу тем, кто не имеет ни армии, ни доблести, ни готовности сражаться.

- К чему ты говоришь все это, Ангел? - хмуро поинтересовался Агарти.

- К тому, что Легионер прав дважды. Русские не проиграли ни одной войны. Они не французы или голландцы и всегда готовы драться. Ты, желтолицый, выбрал для своего плана Германию потому, что немецкий солдат тоже всегда готов сражаться, и сражаться отважно. Легионер смог заворожить немцев, заморочить их и заставить по первому его жесту кидаться на пулеметы и колючую проволоку. У русских такого правителя нет. Но способен ли один фюрер заменить армии три миллиона солдат, чтобы компенсировать численное преимущество врага?

Группенфюрер многозначительно замолчал.

- Я знал, что тут что-то не так, - кивнул Гитлер, разжав ладонь на древке Копья и водя ею вверх и вниз, словно лаская вожделенное оружие. - Я предчувствовал, что у однорукого хозяина Кремля что-то есть за пазухой. Какой-то секрет, талисман, что сделает его неуязвимым против Копья. Потому-то он и ведет себя так уверенно. Значит, я сделал правильно, что завел с ним дружбу и переговоры о разделе сфер влияния. Германии нужно сперва покорить весь мир, а уже потом, силами всей планеты, мы наведаемся в берлогу русского медведя.

- Если нам удастся пробудить от спячки Перворожденного, вывести его из состояния самадхи и прикоснуться к знаниям древних, - перебирая четки, спокойно напомнил Агарти, - мы овладеем энергией тонких материй. Арийцы смогут взглядом поднимать огромные камни и обрушивать их на врага, они взглядом станут переворачивать танки и останавливать самолеты.

- Но прежде нам придется сразиться с русскими, Агарти, - покачал головой фюрер. - Ангел только что сказал тебе, что это невозможно.

- Да ну! - заливисто рассмеялся группенфюрер, хлопнув себя плетью по ладони. - Разве я это говорил? Я всего лишь заметил, что народ, живущий возле могилы Перворожденного, - непобедим. Представь себе, Легионер, что земли вокруг могилы будут зачищены от славянских селений, и туда переселятся избранные из племен Рейна. Народ, составляющий костяк твоей армии и твоей страны. Копье Судьбы и могила Перворожденного, - резко наклонился он вперед, - что в этом мире сможет противостоять подобному тандему? Весь мир падет перед Германией и будет лизать тевтонские сапоги, в то время как вы станете истреблять народы, освобождая земли для истинных хозяев. Пожалуй, после такого я решусь оставить земную суету и уйти в сон. В конце концов, я слишком долго топчу эти дороги и уже порядком устал. Почему бы мне, подобно Такгуту, не хлопнуть напоследок могильной плитой?

- Такгут... - расплылся Агарти в мечтательной улыбке. - Я помню этого степняка. Вместе с монголами он брал Иерусалим по просьбе этого русского... Как его?.. В общем, какого-то Невского. Они утащили могильную плиту с усыпальницы пророка Исы59 и еще кучу всяких христианских колдовских атрибутов. Крестоносцы тогда чуть не утопились от ярости! Правда, к этому времени Такгут был уже в изрядном возрасте и говаривал о желании отдохнуть. Спустя пару веков он встряхнулся, создал свое государство, а потом начал копить энергию, выпивая ее у всех, кто только оказывался в его власти. Рассказывали, что он складывал из голов пирамиды и строил крепостные стены из свежих черепов, мостил ими улицы и заваливал горные расселины. За полвека он накопил такую силу, что мог, подобно Перворожденным, вызывать ураганы и гасить солнце, передвигать горы и осушать моря. Когда силы его стали бесконечны, он дал волю усталости. Но не стал скрываться в тайном убежище или глухом урочище, подобно другим магам, а улегся спать в центре своей столицы, закрыв могилу самым страшным проклятием, которое смог придумать.

- Да, - подтвердил Черный Ангел, - это было именно так. Такгут лег отдыхать в центре Самарканда, провозгласив, что тот, кто вскроет его усыпальницу, не просто навлечет на себя беду. В тот же час на страну нечестивца обрушится страшнейшая война. Государство будет разгромлено и уничтожено до основания, народ его будет истреблен до последнего человека, а память о нем истерта из страниц истории.

- Самарканд? - встрепенулся Гарпий. - Но ведь это земли нынешнего Союза? Значит, если могилу вскрыть сейчас, то проклятие обрушится на русских!

- Хорошо замечено, - одобрительно кивнул Ангел. - Если русские вскроют могилу Такгута, то проклятие обрушится на их голову и их страну. Тогда на стороне Союза будут могила Перворожденного и шесть миллионов солдат, а на стороне Рейха - Копье Судьбы, проклятие Такгута и три с половиной миллиона воинов. При подобном раскладе у русских остается не так много шансов на успех...

- Думаю, организовать такую операцию не составит труда, - пожал плечами Гитлер. - Послать недорогого лазутчика с надежными документами, он вскроет могилу.

- Не все так просто, мой фюрер, - почесал себе хлыстом подбородок Черный Ангел. - Проклятие обычно не имеет привычки спрашивать документы. Оно просто обрушивается на виновника. А в данном случае виновником окажется Германия.

- Тогда что делать?

- Нужно, чтобы русские сделали это сами.

- Как?

- Понимаете, господа, - зажмурившись от удовольствия, буквально расплылся в кресле группенфюрер, - возвращаясь с Тибета в Германию, я проезжал через Москву и неожиданно встретил одного удивительного знакомого по имени Изекиль.

- Я знаю такого, - удивился Гарпий. - Во времена моего ученичества под его командой мы славно выжгли все местные поселения в Прибалтике. Точнее, выморозили, выбив славян в зимние леса из теплых деревень. Тогда мы тоже могли мостить улицы черепами и складывать из них башни. Энергия умирающих текла ручьями, собираясь в настоящие озера. Именно в те славные годы я отказался от вещественной пищи и питья и перешел в когорту бессмертных.

- А я застал его в Китае, во время опиумной войны, - кивнул Агарти. - Правда, он показался мне французом.

- Он может быть кем угодно, - пожал плечами группенфюрер, - поскольку уже забыл, кем является на самом деле. Ходили слухи, что он знаком с самой богиней Амамат и должен был подчинить ей земли Гипербореи, но братья Словен и Рос выгнали его из этих мест и с тех пор он затаил ненависть ко всем их потомкам. Именно поэтому я сильно удивился, когда узнал, что Изекилю удалось купить себе место в Московском Круге.

- Не может быть! - подпрыгнули одновременно все присутствующие колдуны.

- Полностью согласен, - кивнул Ангел, довольный произведенным впечатлением.

- Но как, почему? - взволнованно спросил Гарпий. - Он отказался от мести и теперь служит русским?

- Нас с вами не должен интересовать вопрос "почему?", - поморщился группенфюрер. - Как может подтвердить наш друг Агарти, каждый идет к своей цели своим путем. И иногда путь оказывается удивительно замысловатым. Мог ли подумать родовой колдун страны Агарти, что для возрождения своего племени ему придется сперва выстроить и привести к славе далекую лесистую Германию? Мог ли знать Изекиль, что ему удастся проникнуть в Круг самой ненавистной для него страны? Главное - что он во-

274

Клан

шел в этот Круг. И хотя он всего лишь один из троих - но на то, чтобы организовать вскрытие могилы Такгута, его власти хватит.

- Когда? - потребовал ответа Агарти. - Когда он сможет это сделать?

- Когда получит согласие на свои условия, - пожал плечами группенфюрер.

- Какие?

- После разгрома Союза он становится членом нашего Круга и получает в свое распоряжение души и энергию всех обитателей нынешней России. Их надлежит истребить до последнего, но делать это только в его присутствии, и чтобы только он мог поглощать энергию умирающих.

- Ничего себе! - возмутился Гарпий. - Если вся добыча достанется ему, то какой нам смысл вообще затевать эту битву?

- Он получит души русских, энергию потомков Словена и Роса, мы же - могилу Перворожденного, а значит - весь остальной мир. И потом, включение в Круг такого сильного колдуна, как Изекиль, как минимум утроит нашу мощь. Даже если я решу уйти на отдых.

- Но выжрать энергию целой страны?! - не унимался Гарпий. - Это просто наглость! Изекиль - сильный колдун и здорово поможет, если выпустит проклятие, но он должен принять нас в долю, хотя бы пополам. Иначе я не соглашусь!

- А я от своего имени согласился, - усмехнулся группенфюрер. - Энергию можно получить там или тут, ее бывает много или мало. Но уйти в сон, создав всемирную Германию - мне нравится такое окончание пути.

- Души - не самое главное, - согласился Агарти. - Главное - это завладеть могилой Перворожденного. Мы поднимем его из спячки, возродим расу ариев и сделаем ее могучей как никогда. Все остальное - мелочи. Ты сможешь получить свою энергию мертвых, когда мы станем зачищать землю для новой расы.

- Двое за, один против, - подвел предварительный итог Черный Ангел. - Похоже, решающее слово остается за Легионером. Что скажете, мой фюрер?

- Души или Германия? - Гитлер перевел взгляд на сияющее Копье, огладил его древко, словно спрашивая совета. - Энергия или будущее? За все нужно платить, Гарпий. Будущее Третьего Рейха - это ценность, за которую можно отдать все.

- Сделка принята! - рассек воздух хлыстом группен-фюрер. - Две самые храбрые из земных рас, проклятие и Копье против могилы. Самые сильные заклинания и самые могучие из народов сойдутся в этой битве! Это будет величайшее зрелище в истории человечества. Воистину, ради того, чтобы увидеть подобное, стоило появиться на свет. Я рад за тебя, Легионер. В самый важный момент истории ты не сплоховал.

- Постой, - вскинул руку Адольф Гитлер. - Когда Изекиль хочет вскрыть могилу?

- Ты недооцениваешь силу проклятия, Легионер, - покачал головой Ангел. - Оно предвещает войну, а значит, могила будет вскрыта именно в тот момент, когда ты решишь начать битву.

- Я верю в силу проклятия и в свое Копье, - вздохнул фюрер, - но без доблести воинов они все равно не смогут ничего изменить. Я хочу получить время на подготовку к этой войне. Немецкие войска должны быть сильны как никогда. Речь идет о будущем нашей расы!

- Сколько ты хочешь времени?

- Хотя бы год!

- Мы сделаем проще, - кивнул Черный Ангел. - Просто назови дату, мой фюрер.

- Дату? - Гитлер задумался. - Год. Это должно случиться летом - наш амулет, символ вечности и жара, наиболее силен летом. Мы должны разгромить русских до холодов, когда сила переходит к их пентаграмме. Значит, начинать следует в начале лета. Пусть это будет день летнего солнцестояния, день нашей наибольшей силы, главный праздник наших предков. Двадцать второго июня сорок первого года.

Санкт-Петербург, набережная реки Монастырки. 21 сентября 1995 года. 12:05

- Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да прш! дет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небе-си и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и ос-тави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим...

Мужчина в черной рясе заворочался на столе, застонал, дернул руками, словно проверяя узы на прочность, приподнял голову, оглядывая сводчатый подвал.

- Где я? - Он еще раз, уже вполне сознательно, попытался вырвать руки из пут. - Где я? Кто вы такие? Что вам нужно?

- Не введи нас во искушение, но избави нас от лукава-го. Яко Твое есть Царствие и сила и слава вовеки. Аминь.

Рыцари церкви, не отвлекаясь на его крики, спокойно закончили молитву, после чего подошли к распятому на пыточном столе пленнику. Тот, что походил на боксера, придвинул ближе жаровню, в которой на пылающих углях уже раскраснелся железный прут.

- Вы сатанисты, да? - сглотнул пленник, и его жидкая, коротенькая бородка почему-то мелко затряслась. - Вы станете меня пытать?

- Коли понадобится, то и станем, - спокойно согласился бородатый крепыш, после чего перекрестился на распятие в углу. - Нам, милостью Божией, сие не в баловство, в обязанность вменено.

- Вы, - опять закрутился пленник, - вы же христиане? Я вижу, христиане. А я кто, вы знаете?

- Ты - отец Серафим, настоятель храма Николаевского со Средней Рогатки, - сообщил второй бородач, деловито задирая подол расы. - Ты глянь, а он, оказывается, в джинсах бегает. Снимать станем, али прямо сквозь них жечь?

- Сквозь жечь, - кивнул "боксер". - Чего жалеть одежу бесовскую?

- Как жечь? - дернулась жертва. - Зачем?

- А ты почто, настоятель, - шлепнул его ладонью в лоб бородач, - ты почто в храме господнем песнопения джазовые и роковые дозволяешь, молитвы на слова новые перекладываешь, хористок всяких за алтарь допускаешь?

- Так ведь... Так ведь век двадцатый на дворе! - забормотал священник, не отрывая взгляда от жаровни. - Менять нужно стиль работы. Чтобы молодежь к себе привлечь, надо ломать стереотипы. Новая музыка, новые слова, молитвы смогут увеличить паству, сделать ее более молодой, растущей. Вон, на Западе, в костелах...

- Ты нам схизматиков на священной земле не поминай! - ударил второй бородач священника куда-то под рясу, и тот выпучил глаза от боли. - Они веру свою давно диаволу за тридцать сребренников продали. Нет в них более ни Бога, ни таинства, а токмо страсть десятину али пожертвования с обращенных содрать. Оттого за каждой овцой и гонятся. Наша же церковь святая, православная. Она не корысть ищет, она о душах людских беспокоится. Таинства нам даны самим первосвященником Андреем Первозванным, и его слово мы в точности храним. Только его слова в уши Господа нашего попадают, только его обряды от наваждений бесовских спасают, от хулы черной, от заклятия колдовского...

В этот момент откуда-то из-за стены послышался протяжный телефонный звонок. Бородач удивленно посмотрел на "боксера". Тот пожал плечами. Тогда топорник одернул на своей жертве рясу, вышел к лестнице, на окошке которой и стоял старый эбонитовый аппарат, снял трубку.

- Да благословит вас Господь, - вкрадчивым голосом ответил он.

- Спасибо, святой отец... - Голос на том конце провода звучат звонко, хотя и с легкой хрипотцой. - Рассейте мои сомнения, святой отец. Я сама из поселка Тимачево, под Петербургом. Верующая. У нас отец Афанасий в храме служит. И вот пригласил он меня на кладбище завтра ночью, перед полуночью. Сказывает, служба там будет. Я вот и сомневаюсь: разве может быть служба ночью, да на кладбище?

- А кто вы, дочь моя? - приподнял брови топорник. - Почему мне звоните?

- Я с сомнениями к тете Лизе обратилась, - ответила незнакомая девушка. - А она ваш телефон и дала. Здесь она живет, в Тимачево. Сказала, чтобы я с вами посоветовалась.

- Что за тетя Лиза? - облизнул губы топорник. - Откель меня знает? Как ее по имени-отчеству, фамилия как?

- Простите, я, наверное, ошиблась, - испуганно пискнула собеседница и бросила трубку.

Топорник хмыкнул, покрутил трубку в руках, вернул ее на рычаг. Вышел в подвал.