Чтение 15–й страницы книги ~Колония~

Все равно по-моему они похожи на сорняки, молча настаивала Эвелин.

- ...В этом коконе, - продолжал инструктор с чрезвычайно серьезным
лицом, - мы изучаем произрастание растений-паразитов могущих атаковать
производственные культуры или вызвать аллергические реакции у подверженных
им колонистов. Иными словами сорняков.

Эвелин едва подавила смех.

Она повернулась посмотреть на собратьев по обучению, шестерых женщин
и пятерых мужчин - все моложе тридцати. Они все выглядят такими абсолютно
серьезными, словно их жизнь зависит от каждого слога, изданного этим
занудой.

Тут она сообразила что их жизнь может и впрямь в самом буквальном
смысле зависела от приобретаемых ими знаний. Они планировали жить в
колонии; они не испытывали ни малейшего желания вернуться на землю.

Но почему они обязаны выглядеть словно миссионеры? Неужели они не
могут хоть изредка улыбнуться?

За последние несколько дней Эвелин и сама мало улыбалась.

После своего первого дня экскурсии по главному цилиндру и ночи с
Дэвидом, она вписалась в обычный для обучающихся порядок учебы и
исследования. Дэвид несколько раз звонил, и она согласилась наконец
пообедать с ним в пятницу вечером. Не вздумай чересчур сближаться,
предупредила она себя. Забава забавой, но ты останешься здесь не так уж и
долго. Не дай себе обжиться, старушка.

Наконец инструктор закончил лекцию и погнал их обратно в челночную
сферу.

- Сэр? - спросил один из обучающихся, - Я не вижу здесь никаких
людей. Этот сельхозкокон полностью автоматизирован?

- Насколько возможно, - ответил с каменным лицом инструктор. - Коконы
не так сильно экранированы от вредной космической и солнечной радиации как
главный цилиндр и мы собственно стараемся сводить пребывание людей в
коконах к минимуму.

Премного благодарна! подумала Эвелин.

Если кого-то из остальных обучающихся и обеспокоила получаемая ими
доза радиации, то внешне они не показали никакой озабоченности. Они
послушно направились гуськом к люку челночной сферы, так мало разговаривая
или болтая что Эвелин подумала, что она могла с таким же успехом вновь
очутиться в церковной школе Богородицы Печали, готовясь под строгим
присмотром монахинь к Первому Святому Причастию.

Тут она сообразила что ее ждет еще один полет при низкой гравитации.
Как раз когда мой желудок начал успокаиваться. По крайней мере на сегодня
он будет последним, надеялась она.

Она почувствовала что ее похлопали по плечу.

Повернувшись она увидела что инструктор внимательно смотрит на нее. У
него было худое, серьезное лицо. Если б он только улыбнулся, он мог бы
быть красив.

- У вас кажется возникает некоторое расстройство на
низкогравитационных стадиях поездки, - сказал он.

Пол мгновения Эвелин гадала не следует ли ей отрицать это. Но решила
что пытаться бравировать будет еще хуже чем признаться в слабости. Он явно
наблюдал как она позеленела.

- Боюсь, что мой желудок не одобряет низкой силы тяжести. - Она
попыталась говорить легковесно, словно подтрунивая над собой.

Другие обучавшиеся проходили мимо них словно небольшая колонна
автоматов, и пролезали через причальный люк в челночную сферу.

- Нам не полагается давать обучающимся медикаментов, - сказал
инструктор роясь в карманах комбинезона, - но я думаю от этого не будет
никакого вреда.

Он вынул небольшую пластиковую коробочку для пилюль и достал из нее
белую капсулу. И вручил ее Эвелин со словами:

- Это удержит желудок под контролем.

Полет обратно к главному цилиндру занимает примерно пятнадцать минут
и большую часть этого времени мы проведем при силе тяжести меньше одной
пятой Ж.

Эвелин уставилась на капсулу у нее на ладони, а затем подняла взгляд
на него:

- Это... очень любезно с вашей стороны.

Он наконец улыбнулся и лицо его превратилось в набор резких и
глубоких морщин.

- Меня зовут Гарри - Гарри Бранковски.

- Спасибо, Гарри.

Он пригляделся к значку на ее комбинезоне.

- Эвелин Холл.

- Это я.

Он прошел с ней к люку челночной сферы, достал ей пластиковую грушу
воды, и сел на амортизационную кушетку рядом с ней, на весь полет рядом с
ней к цилиндру, болтая всю дорогу о своей жизни, о своей работе учителя и
инструктора, о своих увлечениях, о том какой одинокой бывает жизнь
холостяка.

Эвелин заметила что некоторые из женщин бросали на нее сердитые
взгляды. Берите его себе на здоровье, молча сказала она им, космическая
болезнь и то была б лучше.

Как только они прибыли обратно в главный цилиндр, обучающиеся
получили двухчасовой перерыв на обед. Они могли поесть в кафетерии
пятиэтажного центра подготовки или прогуляться в деревню и пообедать там в
одном из крошечных ресторанов. Эвелин сказала всем что предпочитает
вернуться в квартиру подремать, чем рисковать принять еще какую-то пищу на
беспокойный желудок.

Она покинула центр подготовки и двинулась в направлении
многоквартирного комплекса. Но она прошла по этой дорожке всего дюжину
метров. А затем остановилась и оглянулась на террасированное, пастельного
цвета здание центра. Ее соученики скрылись из виду, отправившись каждый
своим путем на обед.

Эвелин осторожно обошла здание и вышла на противоположную сторону.
Она прошла мимо открытых окон детсадовской группы поющей детские песни.
Неужели для них нет места в обычных школах? - подивилась она. Или это
особый класс? Наконец она нашла то, что искала: вход с лестницей ведущей к
подземной трубе метро.

Платформа была пуста. Эвелин вгляделась в туннель. Не видать никакого
поезда. Она нервно расхаживала ожидая по платформе. Сенсоры на турникете
автоматически дают сигнал компьютеру что пассажир ждет поезда, зачитала
она про себя. И снова посмотрела вглубь туннеля. Так где же этот проклятый
поезд?

Тут она увидела в туннеле вспышку света и чуть ли не раньше чем она
осознала это поезд бесшумно подлетел к ней. Он имел только один вагон, из
сверкающего анодированного алюминия. Она быстро отклеила от
опознавательного значка зеленый винкель обучающегося и заботливо положила
его в карман комбинезона.

Двери поезда с шипением открылись и она шагнула в вагон. Ей
подумалось что вагон слегка качнулся на магнитных подвесках когда она
вошла в него, но качнулся он так слабо, что это вполне могло ей
померещиться.

Со свистом от плавного ускорения поезд вновь полетел вперед. В вагоне
сидел еще только один пассажир, темноволосый мужчина с квадратным лицом
мирно жевавший бутерброд.

Обедаем где придется и где найдется, подумала Эвелин садясь на
ближайшее к двери куда она вошла сиденье.

Поезд не делал никаких других остановок; а мчал в почти полной тишине
по продольной оси колонии. Эвелин улыбаясь думала о своем первом дне и о
том каким болезненным было путешествие пешком.

Когда поезд затормозил и остановился, она встала и подождала открытия
дверей. Другой пассажир подошел к ней и бросил пластиковую обертку от
бутерброда во вделанный в стенку вагона мусорный бачок. Ростом он чуть
уступал Эвелин, но отличался очень плотным телосложением. На подбородке у
него осталось пятнышко от горчицы.

- Вы заблудились? - спросил он. В голосе у него звучал намек на
континентальный акцент.

- Нет, - ответила она взглянув на кодовый символ профессии у него на
значке. Стилизованная пара крыльев: значит он астронавт. - Что заставляет
вас думать будто я заблудилась?

- Я вас здесь никогда раньше не видел. Вы не космонавтка и не летный
диспетчер; такую прекрасную как вы я бы запомнил.

Эвелин улыбнулась ему, такой улыбкой какую она применяла для того
чтоб заставить мужчин думать что они ей нравятся.

- И вы безусловно не похожи на такую женщину какая работает в
строительной бригаде. - Он напряг мускулы и выпятил грудь изображая
тяжеловеса.

- Я новенькая, - рассмеялась Эвелин когда они сошли с поезда и
направились к ведущему наверх эскалатору. - Я работаю на средства массовой
информации - знаете, телевидение и газеты.

- Ах так? - он улыбнулся. - Вы собираетесь написать о нас статью, о
нас лихих наездниках на ракетах?

- Сейчас я просто привыкаю к обстановке. Но как только мой период
ориентации закончится... - она представила ему самому мысленно закончить
обещание.

- Чудесно! Меня зовут Дэниэл Дувик. - Он постучал указательным
пальцем по опознавательному знаку. Кивнув, Эвелин назвала ему свое имя и
фамилию.

Эскалатор казался бесконечным, вечно двигающейся металлической
лестницей забиравшийся в какой-то недоступный взору лимб.