несколько маленьких бухточек, пересек один довольно длинный мыс. Он шел и
шел, и все равно оставалось неясным - то ли это крохотный участок
длиннющего побережья, то ли он уже обогнул половину острова. Авери
казалось, что берег понемногу загибается вправо. Но все равно - это вполне
мог оказаться небольшой изгиб огромного континента.
совершенно по-дилетантски. Ему следовало замерить искривление берега по
изменению положения солнца или иным каким-нибудь способом. С другой
стороны, он начинал волноваться о Барбаре и Мэри. Ему пришло в голову, что
идея оставить женщин одних была далеко не самой удачной. Если уж на то
пошло, что и им с Томом, пожалуй, не следовало бродить в одиночку. "С
этого момента, - пообещал Авери сам себе, - пока они не изучат все кругом,
выходить за черту лагеря можно будет только вдвоем - мужчина и женщина.
Так, без сомнения, безопаснее".
двух часов. А он-то собирался отсутствовать не более трех! Авери
остановился, посмотрел на тянущийся вперед берег - снова, пусть и не
слишком резко, поворачивающий вправо. Он не увидел ничего нового - точно
такой же песок, как и тот, по которому он шел уже столько времени. Он
окинул взглядом море, пристально вглядываясь в горизонт. Ничего.
где встречается с морем, растворялось в призрачной фиолетовой дымке. Авери
стоял и смотрел на туманный фиолетовый горизонт. На какой-то миг ему
показалось, будто он различает смутные очертания земли. Но еще через миг
все исчезло. Опять появилось... и вновь растворилось в фиолетовом тумане.
Может, он и вправду увидел землю, а может, просто нависшую над морем шапку
темных облаков, а может, у него просто рябило в глазах.
об этом мираже - если это, конечно, был мираж. Иначе и им начнет
мерещиться всякая всячина. Но если это и впрямь земля, то рано или поздно
кто-то другой тоже ее увидит. В любом случае, до нее было не менее
двадцати миль, может, даже больше. Без лодки... двадцать миль морем - это
двадцать миль морем... Лодку, конечно, построить можно... С другой
стороны, зачем тратить силы и время на постройку лодки, когда и без того
достаточно проблем? Самое главное сейчас - научиться здесь жить... У него
начинала болеть голова.
добрался до каменистого пруда, где видел следы чужаков. Но внимание Авери
привлек совсем не пруд. Авери пруда и не видел. А не видел он пруда
потому, что тот скрывался за гигантским, ослепительным золотым шаром ярдов
тридцати в поперечнике. За шаром, который, казалось, вот-вот скатится в
море... откуда он, возможно, и появился.
На него больно было смотреть, но Авери не мог отвести глаз. Он чувствовал,
как его охватывает паника - крошечный росток безумия рос и рос, и отчаянно
пытался поглотить всего Авери.
мысль. - Само солнце упало с небес и лежит теперь на морском берегу. Оно
вовсе не огромный космический костер, а всего-навсего тридцатифутовый шар
расплавленного золота... И время остановилось, ибо я давно уже должен был
превратиться даже не в уголь, а в пар".
Далекий, еле слышный шепоток здравого смысла заверял Авери, что тот все
еще жив. Паника прошла, так и не овладев Авери. Оправившись от первого
шока, снова заработал его мозг.
попал! Авери совершенно твердо знал, что час назад здесь ничего подобного
и в помине не было.
обжигающего жара, Авери заставил себя подойти поближе. Он пытался
рассмотреть следы на песке.
Гигантский и невесомый, он словно висел на конце невидимой нити. Авери
осторожно обошел его кругом. Ничего... Ничего, кроме пруда и следов
чужаков, обнаруженных им ранее.
тонкого оконного стекла. На миг Авери даже решил, что этот звук ему только
почудился. Но в то же мгновение золотой шар исчез.
звука, и сухой песок не взлетел клубами к голубому небу. То, что
произошло, было так нелепо, что Авери даже засомневался в своем рассудке.
наводившей на мысль о сверкающем расплавленном металле - не говоря уже о
нестерпимом жаре - просто-напросто испарилась у него на глазах. Его
очертания задрожали, шар стал прозрачным, и в следующую секунду его не
стало.
Он чувствовал себя глупым и опустошенным. Он чувствовал, что больше не
доверяет своему разуму, так же как не доверяет своему зрению.
Ничего. Словно никогда и не было никаких загадочных шаров.
Провести пару дней узником сумасшедшего компьютера на борту космического
корабля и сутки на острове, где запросто можно встретить шестиногого
кролика, а в небе плывут две луны сразу... тут у кого угодно начнутся
галлюцинации".
померещилась. Так же, как в глубине души ему не верилось, что земля,
увиденная им на горизонте, лишь плод воображения.
Руководитель экспедиции! Лунатик, да и только!
старого, выжившего из ума Ричарда Авери? Свистать всех наверх! Ну-ка,
ребята, приготовились отразить нападение воздушных шаров в двадцать четыре
карата каждый! Ерунда! Этих гадов можно заставить испариться. Проще
пареной репы! Надо всего-навсего издать звук бьющегося стекла. Стекла,
разбиваемого шизофренией.
Так потрескивает свитер, когда воздух очень сухой. Возьмите двух одетых в
свитера девушек и потрите их друг о друга...
маленькую, теплую, уютную, темную ямку здравого смысла и спрятать в ней
остатки моего растянутого, как резинка, сознания, прежде чем оно больно и
кроваво щелкнет меня по носу".
Том, и две луны, и компьютер, проверяющий уровень интеллекта, и небо,
полное чужих звезд... может, все это, словно мусор из бака, вывалилось из
моего подсознания...
пару секунд проснусь после долгого электро-чего-то...
поговорить с ними. Никогда в жизни ему ничего так не хотелось. И более
всего ему требовалось горькое утешение, что он не один.
собой. Он шел все быстрее и быстрее. Потом помчался бегом. Он был слишком
стар для такого марафона. Он выкурил слишком много сигарет, позволил
своему телу потерять былую выносливость. Но сейчас это его не заботило.
Скорость и только скорость...
его не захлестнула невыносимая боль в груди, словно сердце, как несчастный
пленник, пыталось вырваться на волю. Он бежал, пока мир кругом не начал
темнеть, а лес и море не закружились вокруг зелено-голубым хороводом,
каждую секунду грозя обрушиться и похоронить его в теплом, сладком тумане
небытия.
Он лежал и стонал.
и попытался встать. Но боль в сердце не отпускала. Она сидела в его груди
- невидимый победитель, взявший под свой контроль дрожащие руки и ноги
несчастного Авери.
разрываться на части при каждом вдохе. Он пролежал так, наверно, минут
пять, вне себя от беспокойства, выдумывая несчастья одно страшнее другого.
Наконец, после трех или четырех минут, растянувшихся в бесконечные,
страшные часы ожидания, боль стала терпимой. Собравшись с силами, Авери
встал на ноги - совсем не так просто, как может показаться - и побрел в
сторону лагеря... Руководитель экспедиции! Он криво усмехнулся. Из него
получился чертовски хороший руководитель! Да он не смог бы возглавить даже
отряд уважающих себя скаутов...
Херберт Фрэнк
Свержин Владимир
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Белов Вольф
Орлов Алекс