Чтение 15–й страницы книги ~Планета шестизарядного пистолета~

оставить это заведение только для того, чтобы местные не одичали, когда
напьются.

- Я бы не против поужинать дома, полицейский.

- О, - возразил Одопьюлоус. - Я больше не живу дома. Я получил
комнату в отеле Доббса. Хотя моя жена не согласна с этим. Ладно, я просто
покончил со всем этим. - Он фамильярно похлопал Зака по плечу и
усмехнулся, обнажая золотые зубы. - Вам ведь не очень интересно слушать о
семейных неурядицах.

После мрачной и ветреной обстановки на кладбище, желтоватое освещение
"Наггета" показалось Заку приятно расслабляющим и успокаивающим. Возле
длинного дубового бара выделялась ярко раскрашенная обнаженная фигура.
Вокруг бара собралась шумная толпа посетителей. Многие из них казались
солидными горожанами. Все ружья были сложены у входа. "По приказу
начальника полицейского участка", как гласил маленький указатель.

Автоматическим пианино управлял парень в красно-белой полосатой
рубашке с крысиным лицом. В пивной пахло опилками, пивом, бройлерным мясом
и духами. Люди бурно приветствовали Одопьюлоуса, но не приближались к
нему.

Полицейский направился к самому большому круглому столику, стоявшему
в дальнем углу. Там играли в покер. Пять игроков собрали монеты и в знак
приветствия прикоснулись к своим шляпам.

Одопьюлоус кивнул, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Затем он
исподтишка подал сигнал официантке, крупной, полногрудой девице с
похотливым взглядом и красивой мушкой на щеке. На минуту длинные
коричневые ресницы Одопьюлоуса прикрыли глаза. Девица моментально
улыбнулась, вырываясь из объятий мужчины, который пытался полапать ее. Она
взобралась по лестнице на балкон пивной и исчезла за занавесом из
золотистого бисера.

Одопьюлоус взял стул, а свои сапоги со шпорами положил на другой, не
обращая внимания на то, что оставляет на нем следы. Просмотрев меню, он
отшвырнул его.

- Рендольф, импровизированные бизоны, должны быть вкусными. Они
неплохо сочетаются с дроздами. Я... - Внезапно он нахмурился. На его руку
упала тень.

Бесцветный мужчина в потертом костюме стоял в нескольких шагах от
столика и не решался подойти поближе.

- В чем дело, Билли? - спросил Одопьюлоус.

- Ох, полицейский. Ох, я переговорил кое с кем из парней из комитета.
Они хотели напомнить мне о том, что с выборами совета комитета, ох, мы уже
опоздали. Мы согласились на новый совет. Мы, ох, были удивлены, когда...

- Почему же, - промолвил Одопьюлоус без улыбки, но со странной,
тайной радостью в глазах, - мы проведем выборы так, как и договорились,
когда я назначу день. Но именно сейчас, - злой блеск в глазах, - разве ты
не видишь, что у меня посетитель из другого города?

- О'кей, договорились, - сказал мужчина и отошел.

Заку захотелось понять, кто же на самом деле был Одопьюлоус -
обыкновенный горожанин, на которого не по его собственному желанию
возложили новые обязанности, или другой, странный, исподтишка улыбающийся
человек, которого выдавали влажные карие глаза. Зак потрогал свой нос.
Может быть, он просто устал и торопится с выводами.

Одопьюлоус снова разговорился. К сожалению, Рендольф, не в моих силах
помочь решить вашу проблему. К своему стыду, я должен признаться, что вы
напрасно проделали весь этот путь верхом. Здесь нет того парня, за которым
вы охотитесь, его не было здесь ни месяц назад, ни вообще никогда. И если
бы он был в городе, поверьте, я знал бы об этом наверняка. Мне неприятно
говорить это, но, я полагаю, что кто-то сыграл с вами злую шутку.

Зак потер ладонями глаза. "Да, я тоже полагаю, что это так. Можно
заказать пиво?"

В сумерки, на следующий день, Зак возвращался в Шейн. Он резко
остановился, чтобы пыль от копыт коня осела. Он исступленно думал о том,
как бы спуститься вниз незамеченным, но это казалось ему невыполнимым,
поэтому он сосредоточил внимание на себе самом. Он надеялся, что
переплетение теней кактусов вдоль дороги, вызванное заходом солнца, скроет
его.

На расстоянии не более трех зугов от него галопом скакали какие-то
всадники, выделяясь на фоне ярко вырисовывающейся линии горного хребта.

Ветер дул так, что ему не слышен был шум топота копыт их лошадей, но
он четко видел силуэты. При их появлении поднялось большое облако пыли,
освещаемое демоническим светом заходящего солнца. По обеим щекам Зака
струился пот. Он покусывал зубами нижнюю губу. Было больно, но он почти не
ощущал этого.

Силуэты четырех всадников были совсем близко от того места, где он
остановился. Это не дикари. Мужчины в одежде горожан. Несмотря на то, что
свет падал на них сзади, некоторые детали он увидел достаточно четко.

Казалось, что трое были вырезаны из одного листа черной бумаги, так
мало отличались они друг от друга. С нижней части их седел свисали ружья.
Во главе колонны скакал человек более высокого роста. Это было заметно,
несмотря на то, что он ехал, ссутулившись. Его рост, должно быть, был
достаточно внушительным. По его фигуре можно было определить, что он
обладает какой-то властью.

Как только колонна всадников достигла края горного хребта и повернула
налево, чтобы спуститься вниз по дальнему склону холма, оранжевые лучи
солнца, выступающие из-за облаков пыли ярко осветили фигуру ехавшего
впереди человека и оживили блеск серебра на его бедрах.

Ореолы, которые образовались вокруг оружия, исчезли также мгновенно,
как и появились. Через секунду последняя черная фигура исчезла, остался
лишь блестевший хвост коня. Затем и его очертания растворились в
светящейся пыли.

Зак подождал еще полчаса, прежде чем снова пустился в путь. Он
изменил маршрут, решив поехать вокруг, чтобы исключить любую возможность
столкнуться с всадниками.

Он отказывался верить своим глазам. Это просто галлюцинации,
связанные с переутомлением. Несомненно это так. Но его глаза говорили ему,
что он видел Буффало Юнга.

На следующий день в полдень, когда Зак был совершенно измучен
верховой ездой, он буквально обезумел от поднимавшегося впереди на
горизонте еще одного облака пыли. Оно быстро развеялось, потому что
всадник направлялся в город.

Кто-то наблюдает за ним?

Изумление притупило усталость. Когда же он подъезжал к Шейну, его
подозрения оправдались. На окраине городка появился дородный мужчина,
скакавший верхом на коне. Он неуверенно сидел в седле, и конь нес его
навстречу Заку.

Замедлив скорость, Зак принял невозмутимый вид и, покорившись судьбе,
стал ждать. Всадник в котелке подъехал к нему, сделал круг, пошатываясь в
седле и икая, при этом давясь от смеха: "...была приятная поездка, мистер
"Большой карман"? Ну и шутка!"

- Филемон, грязный педераст. - Резкий вздох. - _К_т_о
з_а_с_т_а_в_и_л _т_е_б_я _с_д_е_л_а_т_ь _э_т_о_, _ч_е_р_т _п_о_б_е_р_и_?
Кид? Эта мерзкая кучка?..

- Эй, парень! О, это по моей милости! Да, Зак, мой мальчик, это была
моя выдумка, чтобы привести тебя в замешательство. - С радостными
возгласами и рыдая от восторга, изрыгая зловоние после выпитого виски,
Филемон ударил своего коня и умчался прочь в город.

На улице, по которой Зак должен был проехать, чтобы добраться до
своего дома, он увидел собравшихся всадников. Навевающий дремоту полдень
доносил до него их смех. Зак свернул в сторону, решив проехать по
параллельной улице, чтобы избежать столкновения. Филемон достиг того
места, где собрались его дружки и поскакал во главе компании. Они
собрались окружить Зака, как только он появится у первых домов.

Там собрались все: Кид, Дикий Билле, Фритци, Келемити. Они галопом
мчались с двух сторон от него, размахивая шляпами прямо у него под носом,
выкрикивая ругательства и заливаясь хохотом. Они заставили его скакать
верхом целых шесть дней ради забавы. Вот это шутка. Их возгласы сотрясали
все вокруг.

К счастью, в голове Зака был туман, он словно находился в забытьи. У
него кружилась голова, и он не обращал внимания на всадников, которые
кружили вокруг него, словно призраки, излучавшие солнечный свет. Он
натянул поводья и просто терпел их присутствие всю дорогу до дома.

- Маленький кокер! Он считает себя самым умным. Это видно, ох, ох!

- Теперь он сидит унылый с нарывами на заднице...

- Преследуешь, глупышка, а Закки? Преследуешь дикого тупицу, а?

Оскорбления сыпались беспрерывно. Он почти не видел ничего перед
глазами, все его рассуждения не имели смысла, все его надежды рухнули. Он
проехал последний квартал до своего дома с опущенной головой. Его нижняя
губа кровоточила так сильно, что он ощущал привкус крови на глубоких
трещинах, которые образовались в результате верховой езды под открытым
солнцем. Кто-то вылил на него помои. Резким движением он вытер грязь со
щеки.

Он собирался оставить своего коня на платной конюшне. Но сейчас ему
уже не под силу было добраться так далеко. Скорее домой, иначе он сойдет с
ума. Единственное, что он мог в этот момент, так это повторять про себя:
"Если ты хоть чем-то покажешь им, что на тебя это действует, они никогда