Чтение 15–й страницы книги ~Последняя планета~

Так вот, что представляли собой наши далекие предки.

Грязные животные!

Чувственная часть обеда подходила к концу. Орнигон предложил
отправиться на состязания.

Восхитительно расслабленные прелести Ниоры приняли подтянутый вид,
что вызвало двойственное чувство Симуса, одновременно облегчения и
сожаления.

Даже температура в комнате, которая доходила еще недавно до
субтропической жары в полдень, понемногу снизилась.

Детки, игра закончена, подумал О'Нейл. Все на "состязания", что бы
они собой не представляли.

Арена находилась в том же квартале Города, что и жилое здание, где
располагались его хозяева.

Они сошли с эскалатора и пересекли блестяще освещенную, заполненную
толпой людей площадь. Снова Симус почувствовал себя сельским пареньком,
приехавшим в столицу.

Ночной воздух был целительным и свежим. Сотни людей двигались к
розовой башне в конце короткой улицы, пересекающей площадь под углом.

Они вошли в здание, спустились на эскалаторе вниз и оказались на
огромной арене, часть которой занимал гимнастический зал, а другую -
плавательный бассейн.

Публика сидела на ярусах, составленных из глубоких кресел.

А вы предпочитаете наблюдать за спортсменами в комфортных условиях,
отметил О'Нейл.

Соревновались Северный квартал, где жили Самарита и Орнигон, и Южный
центральный квартал. Его гости прикрепили к одежде маленькие красные и
белые ленточки, другая сторона - желтые и голубые. Никто не пытался
выразить поддержку командам.

Состязания начались с традиционного ритуала приветствия. Это
напомнило Симусу японский театр масок, который он видел на "Ионе" в
видеозале. Потом пошла серьезная борьба: комбинация волейбола, ватерполо и
хоккея на траве, в которой принимали участие как юноши, так и девушки.
Больше всего это походило на прекрасно поставленный балет - стройные
сильные тела молодых прикрывали плотные корсажи.

Минимум нижнего белья, которое носили зилонгцы обоего пола.

(Все-таки я не вижу, как можно снять корсаж с женщины. Только если
изо всех сил потянуть вниз.)

Это было жестокое и яростное зрелище. О'Нейл никогда бы не смог
замахнуться на девушку, даже в игре. Зилонгские юноши нисколько не
смущались этим, да и девушки в долгу не оставались.

Его страшно поразила реакция публики. Они аплодировали умелой игре,
нисколько не реагируя на сломанные конечности или изуродованные лица. Все
это дикое зрелище их просто забавляло. Трудно было определить, волнует ли
их выигрыш собственной команды.

Он старался не терять самообладания, но когда поволокли худенькую
девушку со сломанной рукой, висевшей, словно плеть, с хлещущей изо лба
кровью, отвращение и ужас охватили его.

Посмотрев на него, Самарита быстро заверила:

- Не волнуйтесь за нее. Здесь очень опытные хирурги. Через день или
два от травмы не останется и следа. Она будет играть в следующих
состязаниях.

- Каково же ей сейчас?

- Скорее всего, она счастлива, что мужественно боролась. Со мной и не
такое случалось во время состязаний. И я всегда страшно гордилась, когда
удавалось удачно провести партию.

Кровавое побоище закончилось победой команды хозяев. Все поздравляли
Второго Инспектора Геммофа - это была его школьная команда.

Другие пары, живущие в соседних башнях, отправлялись домой. О'Нейл со
своими хозяевами вернулся в семейное жизненное пространство, чтобы слушать
музыку и продолжить возлияния.

- А у вас на Таре бывают такие состязания, поэтический Гость? -
Музыкальный Директор задал свой вопрос тоном, подразумевающим, что очередь
снова дошла до "серьезного разговора".

О'Нейл попытался объяснить им, что такое футбол и игра в ручной мяч.
Однако, обе эти бешеные игры показались им скучными.

Он сменил тему разговора и спросил у Музыкального Директора, играл ли
он на состязаниях в школе.

- Увы, тем, кто запрограммирован на искусство, это запрещается.
Директор Исследовательского центра завоевал славу за двоих. Весь квартал
гордился ее мастерством, - в его голосе не было никакого энтузиазма.

- Прекрасно, и если она рассердится на вас, и ей под горячую руку
попадется палка? - Если бы не "освежающий" напиток, он никогда бы так не
пошутил.

- Но Директор никогда не сердится на меня. Мы супруги, - Орнигон был
страшно поражен.

Самарита ужасно покраснела.

- Никто не имеет права замахиваться на другого палкой. Если кто-то
допускает такое вне состязаний, это преступление! Я не понимаю, о чем вы
говорите.

Так вот, в чем дело! И жестокость, и чувственность были, безусловно,
свойственны природе зилонгцев, но оба эти чувства постоянно сдерживались
жестким социальным контролем в повседневной жизни.

Да, это их образ жизни, подумал О'Нейл и, преследуемый сластолюбивыми
телами с окровавленными палками, провалился в сон.

У него снова разламывался затылок. Симус О'Нейл стремительно
оглянулся. Сзади никого не было. Мост был пуст, извилистая улица темна и
безлюдна. В домах на другой стороне моста не было признаков жизни. И
все-таки, кто-то следил за ним. Весь день они шпионили за ним... шпионили
за шпионом...

Ну что ж, все достаточно славно.

Еще днем он пришел к выводу, что эта планета управлялась страхом
веками - страх насаждался теми, кто определял, что есть добро и благо,
заставляя других поступать так же. Сама часто повторяла, что самый опасный
тип - это тот, кто уверен в своей непогрешимости.

- ...Или она, - добавил Симус.

- Ай, - Кардина повертела рубиновое кольцо управляющего, - мы,
женщины, превосходим вас даже в фанатизме.

И вот теперь страх фанатизма был прямо за его спиной.

Он потер затылок и вернулся назад, к ручью. Сеть таких ручьев,
несущихся к Большой реке, пронизывала весь Город.

Они составляли часть системы водоснабжения и санитарной чистки
Города. Их берега и дно были выложены той же каменной породой, что и дома.

В который уже раз он почувствовал себя деревенщиной.

Симус всегда считал, что система канализации и рециркуляции на "Ионе"
была очень совершенной. Теперь она казалась ему детской игрушкой по
сравнению с колоссальной сложной зилонгской схемой, рециркулирующей стоки
вот таким образом, что это можно было употреблять снова и снова, и при
этом в процессе регенерации вырабатывалась энергия.

Более того, запас природных ресурсов планеты был таков, что в
усложнении не было нужды. Естественное течение мощной реки способно было
очистить город за час или два. Сама река при помощи каналов могла
обеспечить Город гидроэлектрической энергией. И зилонгцы прекрасно знали
об этом, поскольку располагали крупными заводами и предгорьях.

Таким образом, вы следуете учению Первого и Основателя, сберегая
природные ресурсы от разрушающего воздействия цивилизации. Но вы же
устанавливаете и нормы, в каких случаях и до каких пределов эти правила
распространяются. В горах Река не считается неприкосновенной, вблизи
Города - да. Если прибегать к такой градации, то легко все объяснить.

Про себя он обозначил Реку заглавной "Р", поскольку совершенно
очевидно, что по мере приближения к Городу она становилась охраняемой.

Вы не оскверняете Реку ни стоками, ни плотинами с генераторами.
Почему? Потому что Первый завещал бережно относиться к великим силам
природы. В них содержится Высший Смысл.

Замечательно, если не считать того, что, как он успел заметить, они
не были религиозными людьми. И рециркуляция стоков так или иначе влияла на
естественные природные процессы.

Но оспаривание не входило в его задачу, так же, как и поиск логики
поступков. Только наблюдения и анализ.

Возможно, и таранцы показались бы пришельцу со стороны не
последовательными; правда, он надеялся, что они способны в этом честно
признаться самим себе.

Местные же, будучи пойманными на таком противоречии, либо начинали
бешено спорить, как Сэмми, либо издевались, как великолепная Маржи.

Таранцы, скорее всего, просто рассмеялись бы и сказали "Ну и бог с
ним, мы ведь никогда не утверждали, что всегда логичны в своих поступках,
разве не так?"

Последующие два дня, большую часть времени он проводил в
"Исследовательском Центре" Зилонга, листая исторические документы. Центр
располагал огромным штатом (которому были даны указания предоставить любые
документы по первому требованию Симуса) при совершенном отсутствии
посетителей.

К великому сожалению, что касалось Основателя или Первого - в
материалах не было почти ничего о их жизни или о том времени.