времени, ни сил, ничего. Мы уже рождаемся с зерном власти внутри, нас
гонит голод, которого не утолить. Знания... власть... узнать, что за песню
поют звезды, собрать все силы творения в одной руне, начертанной в
воздухе, - вот наша жизнь. И мы всегда одиноки, Гарет...
были исполосованы ржавчиной умирающего года. В убывающем свете дня Гарет
выглядел старше своих лет: он заметно осунулся, приключения и усталость
оставили землистые следы под глазами. В конце концов он повернулся к ней и
спросил:
ребенка мага, должна знать, что ей придется растить его одной: муж бросит
ее, как только магия позовет его невесть куда. Вот почему ни один
священник не обвенчает колдуна и ни один флейтист не сыграет на его
свадьбе. А если забеременеет ведьма - это и вовсе жестоко...
голоса, как будто то, что она говорила, не касалось ее совершенно.
своем ребенке или о каком-либо мужчине. Она или покинет дитя, или
возненавидит его за то, что оно отбирает у нее время, такое необходимое -
для медитации, учения, совершенствования своего искусства... Ты знал, что
мать Джона была ведьмой?
твоих балладах ничего об этом не говорится?
Золотом Драконе Вира рассказывается только о его прощании с матерью в ее
тереме перед битвой с драконом... Но теперь мне кажется, что эта сцена
очень похожа на балладу у того же Гринхайта о Селкитаре Драконьей Погибели
и на поздний Халнатский вариант песни об Антаре Воительнице. Честно
говоря, я просто думал, что все драконоборцы ведут себя похоже...
всего шесть лет. О ней говорили то же, что и обо мне: приворожила лорда,
запутала его в своих долгих волосах... Я тоже так думала, пока не увидела,
как она рвется на волю. В ту пору она уже родила, но, когда Джону было
пять лет, они ушли в пургу и не вернулись - она и волк с ледяными глазами,
ее единственный друг. Больше их в Уинтерлэнде не видели. А я...
дробью дождя да редким ударом копыта о копыто засекающегося мула Кливи.
Когда Дженни заговорила снова, ее голос был негромок, словно она
беседовала сама с собой:
не буду жить с ним как жена, не посвящу жизнь дому. Я это тоже знала. -
Она вздохнула. - Львица рожает львят и снова уходит на охоту. Я думала,
что со мной будет то же самое. Всю жизнь меня называли бессердечной - так
оно, наверное, и было. Я и сама не думала, что полюблю их...
вздувшаяся желтая вода бурлила под обрушенными арками. Темная фигура
всадника маячила на хмурой дороге; очки блеснули, как кругляши талого
льда, в холодном дневном свете, словно сообщая, что опасности впереди нет.
что осталось от города: рябой каменистый курган да распадающийся фундамент
крепостной стены. Развалины были знакомы Дженни с той давней поры, когда
они с Каэрдином искали здесь похороненные в подвалах книги. Дженни хорошо
помнила, как старик влепил ей пощечину, когда она заговорила о том, как
красивы граненые камни, торчащие из темной заброшенной земли...
сумерках. Дженни собрала кору бумажной березы для растопки и сходила за
водой к ближайшему источнику. Стоило ей вернуться, как Гарет тут же бросил
свои дела и подошел к ней с самым решительным видом.
омута, затем решимость оставила его.
бросила взгляд на белые кости твердыни, оплетенные тенями и лозами.
ядовитого плюща - самых обширных по эту сторону Серых гор. В любом случае,
- добавила она, склоняясь над горкой сухого хвороста, которую ей удалось
собрать, и подсовывая под нее березовую кору, - я уже окружила лагерь
охранными заклятиями, так что постарайся больше не покидать его.
покраснел.
отношении), она бы не смогла явиться сюда с юга, сам понимаешь. Волшебники
превращаются в птиц только в балладах, ибо превращение сущности (а иначе
ты не обретешь нужного тебе обличья) - дело весьма опасное и требующее
огромной власти. Когда колдуну надо куда-то добраться, он пользуется для
этой цели своими ногами.
поклонником столичной ведьмы, Гарет, видимо, не допускал мысли о чем-то,
лежащем вне ее власти. - Леди Зиерн делает это постоянно. Я сам видел...
забытой болью - горькой завистью к тем, кто превзошел ее в искусстве
магии. Всю свою жизнь она старалась подавить это чувство, зная, что оно
искалечит ее и лишит власти. Именно это заставило Дженни момент спустя
напомнить себе, что раз уж она едет на юг, то не грех поучиться там у
других.
говорившего, что даже если ты обладаешь достаточной для превращения
властью, то все равно пребывание в чужом образе разрушит любого, кроме,
пожалуй, самых великих магов.
Дженни. Мысленным усилием она подожгла кору, и пламя горячо скользнуло под
хворостом. Даже эта маленькая магия уязвила ее, как иголка, беспечно
оставленная в шитье, - уязвила сознанием ничтожности ее собственной
власти. - И в кого же она превращалась? - Дженни спросила об этом так,
словно надеялась, что Гарет сейчас ответит, что сам ничего не видел и что
все это не более чем слухи.
ласточкой. И еще она являлась ко мне во снах такой... Это странно, -
продолжил он несколько торопливо. - В балладах о подобном почти ничего не
говорится. Но это было чудовищно, самая ужасная вещь, какую я только
видел: женщина, женщина, которую я... - он спохватился, - которую я знаю,
искажает облик и обращается в зверя. А потом зверь смотрит на меня ее
глазами.
огонь сковороду и смешивала муку для лепешки.
север... Ты бежал от нее?
странно. - Но я чувствую, как что-то вынуждает меня это сделать. И я не
знаю, как быть... Поликарп ненавидел ее, - продолжил он через некоторое
время, в течение которого слышимый неподалеку голос Джона бодро проклинал
развьючиваемых мулов - Кливи и Тыквоголового. - Мятежный господин Халната.
Он всегда говорил мне, чтобы я держался от нее подальше. И он ненавидел ее
за то, что она околдовала короля.
поигрывал чешуйкой засохшего теста, оставшейся в чаше. - Он... он пытался
убить короля и... и наследника - королевского сына. Поликарп - следующий
наследник, он племянник короля, а во дворец его взяли в качестве
заложника, когда восстал его отец. Поликарп натянул веревку через дорогу в
охотничьем поле. Утро было туманное, и он, наверное, думал, что даже если
кто ее и заметит на всем скаку, то будет уже поздно. - Голос его дрогнул,
когда он добавил: - Но я видел, как он это сделал.
отсветами костра в грубую подвижную мозаику.
(Поликарп старше меня всего на пять лет) обычно смеялись надо мной, потому
что я собираю баллады, потому что я неуклюжий, потому что ношу очки... А
над ним смеялись, потому что его отец был казнен за измену, а сам он
увлекается философией. Но ведь многие из владык были философы! Халнат -
университетский город, поэтому они все, как правило, атеисты и бунтари.
Вот и его отец, что был женат на сестре короля... Но Поликарп был всегда
королю как родной сын. - Юноша отклеил ото лба мокрую жидкую прядь и
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Лукин Евгений