Чтение 15–й страницы книги ~Камбер

Величество, что это отнюдь не портит неустоявшиеся вкусы. Не выставляйте
меня лжецом.

Все, кроме Джавана, на лице которого появилась только гримаса,
засмеялись. Рис взял пакетик, сломал печать и аккуратно всыпал порошок в
вино.

-- Вот бокалы, милорд,--заявил Гэвин, нетерпеливо ставя их на стол, в
то время как Рис взбалтывал содержимое.

-- Хорошо. Ты принес с избытком. Всем хватит,--произнес Рис, наполовину
наполняя бокалы целебным напитком.-- Это сладкое вино, но не крепкое--один
из сортов настоящего фианнского. А теперь попробуйте.

Слугам второго приглашения не требовалось, однако они не смели взяться
за чарки прежде своих молодых господ. Рис Майкл поднес свой бокал к носу,
понюхал вино точно так же, как Рис, чуть пригубил и выпил залпом. Элрой
пробовал более осмотрительно, но и он проглотил все до капельки.

Только Джаван не желал пить вино И, прежде чем отведать его, вопрошающе
посмотрел на Тависа.

Как и остальные участники предстоящего ночью ритуала, Рис после обеда
ничего не ел и не пил, но пожалел, что не оставил себе немного чистого вина,
следя за колебаниями Джавана. Наконец принц отбросил сомнения.

Рис не заметил, как выпили слуги, и только пустые чарки и хмельные
улыбки выдавали их деятельное участие в лечебной процедуре. Когда бокалы
были убраны на поднос, Рис улыбнулся и хлопнул в ладоши, приказывая
укладываться. Он предусмотрительно последовал за принцами в спальню и
пожелал доброй ночи. Тем временем Тавис поднялся со своего места к флакону с
остатками вина. Когда Рис вернулся в залу, слуги клевали носами, готовя себе
постели. Тавис поджидал его и весь кипел от негодования.

-- Ты лгал,--прошептал он.--Это было не средство против
простуды,--обличал Тавис, тыча пальцем во флакон, его глаза, словно два
бледных аквамарина, горели гневом.--Ты усыпил их, Там было достаточно
лапчатки ползучей, чтобы они не проснулись до завтра. Я чувствовал это! Чего
ты хочешь?

Готовя свое сознание и тело к; столкновению, которого, похоже, не
избежать, Рис изображал из себя саму невинность и будто ненароком сместился,
заняв позицию между Тависом и дверью.

-- Чего хочу?--искреннее удивление было изображено мастерски.--Я только
выполняю желание Его Величества и забочусь, чтобы его дети хорошо почивали
ночью.

-- Скорее всего, почили с миром,--пробормотал Тавис, обмакнув кончик
пальца в капли на дне бокала, и попробовал жидкость.--Ты не против, если я
спрошу у Его Величества, действительно ли... Что это? Волчий яд и мер...
Рис, ты не мог!

Сработали защиты Тависа, и мозг умелого Целителя скрылся за незыблемой
преградой. Рис знал, что не сможет ее преодолеть без применения силы.

Поэтому прежде чем юноша успел среагировать, он с ходу двинул кулаком в
солнечное сплетение, и Тавис скорчился на полу, протестующе хрипя что-то.

-- Боюсь, что мог, мой юный друг,--прошептал Рис, поднося флакон с
вином к губам Тависа, тот глотал воздух и пытался освободиться.

Он заставил Тависа выпить не менее доброй чарки. Глотки перемежались
приступами удушья, взрывами негодования и страха. Затем ошалевший от боли
молодой Целитель был приведен в полусидячее положение. Рис поставил флакон
обратно на стол и с удовольствием наблюдал, как восстанавливается дыхание и
начинается действие снотворного.

-- Прости, что пришлось ударить тебя, Тавис,--прошептал он, положив
руку на его лоб,--Тебе было необходимо выпить это, раз уж ты имел несчастье
оказаться здесь сегодня вечером. Я сомневаюсь, что ты согласился бы сделать
это добровольно.

-- Но зачем?--выдохнул Тавис.--О, Господи, Рис, ты дал им
м-м-мераши!--Язык его сделался непомерно большим и отказывался
повиноваться.--И... и ангалон, мераша и а-а-ан-галон, а ведь они не дерини!

-- Это сделано по приказу Его Величества и с его полного
согласия,--ответил Рис.--Кроме этого, я ничего не могу сказать. Но даже если
бы и мог, ты все равно ничего не вспомнил бы... Не так ли?

Взгляд Тависа стал отчужденным, глаза бегали, снадобье действовало, и
Рис без труда мог следовать течению спутанных мыслей Тависа. Тот отчаянно
пытался проанализировать свое беспомощное состояние, но его защиты быстро
таяли. В конце концов Рис взял мозг под контроль, погружая его в забытье.
Тавис еще сопротивлялся, какая-то часть его сознания возмутилась. Однако
после короткой борьбы он сдался, полностью попав под контроль Риса.

Осторожно стерев последние события, Рис поместил в его мозг новые
воспоминания, объясняющие теперешний сон, затем поднял спящего Тависа и
отнес на кучу мехов у камина. Пристроив его среди подушек и накрыв мехом, он
вложил свиток в расслабленную руку Тависа и в последний раз проверил,
насколько глубок сон.

Затем, вылив остатки вина в подставку для оружия, вымыл флакон и бокалы
водой, во флакон налил вино, оставшееся от ужина, и всыпал туда другой
порошок--на этот раз обыкновенное снотворное. Получившееся зелье разлил по
бокалам и снова выплеснул содержимое в подставку для оружия. Теперь даже
капли на дне бокалов не выдадут происходившего здесь.

Наконец он подошел к стенному шкафу в углу спальни мальчиков, отыскал в
завитках резьбы нужный выступ и нажал. Стенка шкафа сдвинулась в сторону,
открывая скучающего Йорама. Он сидел на каменном полу, завернувшись в свой
плащ члена Ордена святого Михаила. Узкий проход за его спиной уходил в
темноту.

-- Тебе потребовалось много времени,--шепнул он, поднимаясь на ноги и
отрясая пыль с плаща.--Я уж было подумал, что ты найдешь вместо меня
закоченевшую статую. Все спят?

Рис кивнул.

-- Извини за задержку. Как я и боялся, Тавис решил остаться, мне
пришлось усыплять его и слуг. Утром он ничего не вспомнит. Пойдем. Начнем с
близнецов.

¶ГЛАВА 6§

Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по
пророчеству с возложением рук священства.

Первое послание к Тимофею 4:14

Стараясь не мешать приготовлениям, Синил Халдейн со стороны наблюдал,
как преображается его личная часовня. После манипуляций Йорама и в
особенности Эвайн эта часовня, столько лет служившая ему прибежищем,
приобрела какую-то незнакомую странность. Эту странность он ощущал вот уже
несколько часов даже вне ее стен, даже за чтением и во время молитвы.

Они поодиночке приходили проведать его в течение дня. Первым был
Алистер, после того как третий колокол на соборе ударил позже обычного.
Король уже отдохнул за несколько часов. Синил знал, что епископу недолго
пришлось поспать прошлой ночью,--они вместе молились почти до заутрени.

После Алистера зашел Йорам, потом Рис, Эвайн и, наконец, Джебедия. Еще
один дерини, который заслуживает иного отношения людей, чем другие из его
расы,--мягкий, способный сострадать и рожденный быть воином. Синил
недоумевал, почему Джебедия уверен, что, когда короля не станет, регенты
сместят его с поста главнокомандующего,-- страхи безосновательны, но
сомневался, что был убедителен. Теперь Джеб будет на страже у выхода из
королевских покоев, чтобы никто не помешал ритуалу, и не примет участия в
последней церемонии Синила. Они простились. Этот визит был самым грустным.

Приближение смерти короля тревожило и волновало многих, а его самого
нисколько не страшило. Прежде он цепенел, когда недуг овладевал его
существом, с ужасом представляя победу болезни над собой.

Теперь знал, что окончит свой жизненный путь сегодня ночью в этих
стенах... И был спокоен. О, если бы только удалось завершить свое последнее
земное дело! Умереть, вдохнув все силы в своих сыновей, было лучше, чем
продолжать жить, слабея день ото дня, лежать в постели, не имея сил
подняться, и чувствовать, как с каждым вздохом нарастает боль и уходит
жизнь.

Так он сказал Алистеру утром, на своей последней исповеди, и получил
отпущение грехов. Затем с помощью Алистера отслужил последнюю мессу,
благоговейно облачившись в столь любимую им старую ризу. Месса совершалась
тайно--Синил лишился сана священника в тот день, когда давно умерший
архиепископ объявил его принцем. То, что Синилу возвращен сан и он
продолжает служение Богу, было секретом, о котором знал только Алистер,
тайной, которую они унесут с собой в могилу. Потом Синил принял причастие;
совершенные обряды придавали ему силы весь оставшийся день. Позже, в свое
время, Алистер совершит над ним Последнее причастие, а дальше будет покой.
Он с радостью встретит успокоение от этой жизни, которую его вынуждали
вести.

Вздохнув, он оглядел часовню. Темноту разгоняли только лампада и
единственная тонкая восковая свеча на маленьком столике посреди комнаты.
Когда слуги закончили генеральную уборку, Эвайн и Рис убрали все, кроме
тяжелого алтаря у восточной стены и толстого келдишского ковра, который
прикрывал плиты перед алтарем. Ковер они сдвинули в центр комнаты, принесли
еще один, меньшего размера, и положили В северо-восточном углу часовни.
Затем Йорам скрылся в проеме слева от алтаря, спустя мгновение отверстие в
стене исчезло. Эвайн, Алистер и Джебедия продолжали приготовления.

Теперь в самых важных точках комнаты стояли свечи под золотым, красным,
голубым и зеленым абажурами, похожие на те, что горели во время ритуала
посвящения Синила.

Покровы на алтаре были заменены новыми, свечи тоже. Все совершалось в
едином размеренном ритме. От женщины, епископа и рыцаря Ордена святого
Михаила как будто исходила благодать, и Синил, наблюдавший из-за дверей,
почувствовал, как она коснулась его.

Мимо прошел Джебедия, и король отметил перемены в его облике: