колокол. Я услышал его удары и поднялся. И услышал другие звуки. Лаял
черный пес, потому что на пустынной ночной дороге у моих ворот остановился
экипаж.
золота, чтобы мы ее впустили, - он показал мне связку золотых монет и
нервно хмыкнул.
добрым именем и доверием своего мужа для того, чтобы преследовать меня.
Сначала я решил не принимать ее, но, чувствуя бесцельность сегодняшнего
вечера, передумал. Лучше будет, если ее надушенное тело и голубиное
воркование разлучат меня с моим настроением.
войдет, шелестя одеждой, задевая юбками в оборку дверные косяки, произнося
мольбы, угрозы и ласковые слова.
женщина, которую я ждал.
высокой женщины гордостью. В красном свете лампы она, одетая в черное,
казалась частью ночи, вошедшей в мою комнату. Несмотря на свою масрийскую
юбку с оборками и вышивкой золотыми бусинками, она, как хессекская
женщина, прикрывала покрывалом свое лицо и даже глаза. Я видел только ее
руки, длинные, мускулистые, загорелые, похожие на руки мальчика, - я даже
на секунду решил, что... - все же это был Бар-Айбитни. Однако, это была
женщина - под складками одежды выступала грудь, а когда она заговорила, ее
голос был приглушен, как отсвет лампы.
окружающих. Однако сейчас она колебалась. На ее правом запястье был
маленький браслет, золотая змейка, поблескивавшая, как будто ее рука
дрожала. Но вот она заговорила, прямо и твердо:
получаете, достаточно высока.
на лампу, чтобы сделать ее свет поярче.
сказал я.
что сейчас будет. Желтое пламя прыгало под розовым хрустальным колпаком.
Она сказала:
Храгон-Дата.
что я для него опасен?
каким-нибудь устройством или какой-нибудь уловкой и убьете его, а он
слишком честен и горд, чтобы это заметить. Я прошу вас не участвовать в
поединке. Я заплачу столько, сколько вам покажется необходимым.
если я не выйду на дуэль.
презрительно. - За деньги вы лечите человека, а если у него ничего нет,
оставляете его умирать. Что вам еще один человек?
Сорема, я не могу не сделать того, что он вынудил меня делать.
театральным жестом она схватила свое покрывало обеими руками и сорвала
его.
масрийской моде в высокую прическу, заколотые шпильками из полированной
бирюзы. Кроме маленькой золотой змейки на запястье, на ней не было других
украшений. Безупречная медная кожа, оттененная черной вышитой жемчугом
кофточкой напоминала мед, текущий из корчаги. Она была тонкой, как
стальной клинок, ее бедра и талия были узкими, как и ее ладони, а ее
наполовину скрытые корсажем груди плавно вздымались, как два янтарных
холма, припудренные золотистой пылью, при дыхании поблескивавшей в свете
ламп. Выражение ее лица изменилось. Клянусь, секунду назад я решил, что
она некрасива, увидев эти орлиные черты, увидев, что она намного старше
меня, заметив гнев в ее черных глазах; в ней не было ничего мягкого. И
вдруг все переменилось. Я увидел, что ее лицо по-настоящему красиво -
красиво, как лезвие ножа.
впечатление удара молнии, но я так и не знал, кто она такая.
вежливым со своим врагом. Вдруг стало видно, что ее глаза за черными
ресницами и краской для век голубые.
она. - Я Малмиранет, изгнанная императором, но кровь Храгонов течет во мне
по-прежнему. Сорем - мой сын.
королевской семьи. Присаживайтесь.
разыгрывать императрицу перед собакой с задворок империи. Назовите мне
цену жизни моего сына, и вы ее получите. Потом я уйду.
мог быть убийственным.
шакалом, злодеем и глупцом. Это ваше дело, но тогда не стоит и
церемониться со мной.
за то, что вы прикрываете его своими юбками.
сделал это из страха. А потом, интересно, как вы собираетесь это сделать,
если я могу убить человека одной только мыслью.
комнате ощущался запах ее духов, тонкий аромат, приглушенный, как ее
голос. Внезапно она опустила глаза и отрывисто заговорила:
бы не пришла, если бы он был трусом. Я боюсь как раз его храбрости и
вашего волшебства. Если вы можете сделать хотя бы одну пятую из того, что
о вас говорят, он погибнет. Зачем чудотворцу эта дуэль? Вас заботит честь?
Хорошо, пусть он думает, что вы удрали от него. О чем беспокоиться? Вы
мужчина, вы молоды. Пользуйтесь своими силами, чтобы стать господином
где-нибудь в другом месте, и пусть Сором останется жить.
утратила свое высокое положение. Конечно, она была далеко уже не девочкой,
но это лицо, тщательно вылепленное, без единого изъяна, никогда не
принадлежало девчонке. Что же касается остального, надо быть дураком или
слепым, чтобы пройти мимо нее. Ее брови были почти на одном уровне с
моими. Я взял ее руку, руку с обвившейся вокруг нее змейкой. Ладонь была
жесткой от поводьев, ладонь Сорема ненамного отличалась от ее.
сомнительного удовольствия убить его.
купаться в этой глубокой синеве.
она посмотрит на меня.
Не сказав больше ни слова, она быстро вышла во двор, и через минуту я
услышал, как экипаж удаляется по дороге на восток.
Один из них вручил мне бронзовую шкатулку со свитком и уставился в
пространство над моей головой, пока я читал послание.