Чтение 15–й страницы книги ~Осень Эрде~

Правда, как-то раз на утреннем осмотре он вдруг обратил внимание, что
молодая женщина рассматривает его обнаженное тело. Взгляд этот был отнюдь не
равнодушным... Он запомнил это -- чтобы воспользоваться при удобном случае.

Эрлин заставляла его вспоминать родителей, детство, домашнюю
обстановку; большое внимание уделялось климату и рельефу местности, где он
жил. Однако от вопроса -- зачем ей это нужно -- она каждый раз уклонялась,
причем со все возрастающей энергией. Так летели часы и дни; Эгван не мог
припомнить ничего вразумительного. Иногда он казался себе машиной,
механической игрушкой, которую завели, вынули ключ, но включить позабыли.
Это было невыносимо!

Вечером начинались развлечения.

Он быстро научился пользоваться коммуникационным пультом -- местным
гибридом телефона и телевизора. В частности, ему удалось добиться того,
чтобы видеть комнату дежурных медсестер без обратной связи. Более всего это
интересовало странника, когда там смотрели новости. Звук отсутствовал, но
хоть что-то понять было можно.

Из этих передач, из случайных фраз врачей, он понял, что планета
погрязла в острейшем кризисе -- Федерация Директорий находилась на грани
развала. Хуже того, никто не хотел этого признавать и не имел никаких планов
дальнейших действий. Устойчивость вековой социальной системы стремительно
падала, надвигалось что-то грозное, но медицинского центра это пока не
касалось.

В один из так похожих друг на друга дней, когда Эгван уже и думать
забыл о таинственном чиновнике из какого-то транспортного департамента,
утренние процедуры начались раньше обычного -- и проводила их сама Эрлин.
Правда, ничем, кроме этого, медосмотр от обычного не отличался. Зато потом
страннику принесли нормальную одежду. После безразмерной больничной рубахи
было приятно чувствовать прикосновение к коже слегка грубоватой плотной
ткани.

Ничего не понимавшего Эгвана отвели вниз, в вестибюль; там поджидал тот
самый чиновник -- Дайн Джеббел. Эрлин в чемто горячо убеждала его, но Дайн
на все ее слова лишь отрицательно качал головой. Наконец, как бы подводя
черту, он громко, на весь огромный холл, произнес:

-- Мы ждали, сколько могли, однако вы злоупотребляете нашим терпением.
Если вы оказались бессильны, то мы попробуем воспользоваться своими
методами.

Двое крепких мужчин с каменными лицами легко, но твердо подхватили
Эгвана под локти и повели к машине -- длинному и низкому металлическому
червю, оснащенному тремя парами колес. Сзади чинно шествовал Дайн Джеббел.

Странник предполагал, что его повезут в город. Откуда у него была
уверенность в этом, он не знал, но не ошибся: вскоре машина уже ехала по
узкой, обсаженной с обеих сторон плотными рядами деревьев магистрали. Сквозь
стену зелени можно было рассмотреть, что эта полоса проходит посередине
более широкого шоссе -- видимо, автомобили Департамента Государственных
Перевозок пользовались на дорогах особыми привилегиями.

Скоро деревья расступились, открыв взору высокое серое здание с узкими,
как бойницы, окнами. Автомобиль затормозил. Давешние стражи, вновь ничего не
говоря, вытащили Эгвана из машины и повели к высоким дверям.

Дайн Джеббел следовал по пятам.

Дальше были бесконечные коридоры, хмурые лица, выглядывающие из дверей.
Почему-то страннику казалось, что он уже однажды видел это, но воспоминание
пролетело, словно порыв ветра. Дорога, которой его вели, шла вниз.

Кабинет, в котором он наконец очутился, был невелик. Низкие столы и
стулья, телевизор -- или что-то очень на него похожее. В аппарате,
возвышавшемся на одном из столов, можно было узнать персональный компьютер.

Дайн Джеббел закрыл за вошедшим дверь, охранники остались снаружи.
Только теперь чиновник соизволил разжать губы:

-- Можете сесть.

Сам он остался стоять, потом принялся прохаживаться вдоль пустоватой
задней стены. Окна тут не было -- комната явно находилась под землей. Она не
производила впечатления постоянного кабинета; на ней лежал отпечаток
какой-то необжитости, временности. Скорее всего, это помещение
предназначалось для допросов или чего-то подобного.

Хозяин, наконец, оторвал взгляд от созерцания желто-серой стены:

-- Неужели вам нечего сказать мне, Эгван?

Странник в ответ пожал плечами. Дайн, как будто не заметив этого жеста,
продолжал:

-- Я вполне допускаю, что у вас действительно была частичная или полная
потеря памяти. Но сейчас вы явно пользуетесь этим в своих интересах.

Голос собеседника казался отстраненно далеким, холодным, лишенным
всяких интонаций.

-- Вас выследили в первые же минуты -- значит, ваша игра не то что
проиграна, она просто не состоялась. Вам совершенно бессмысленно запираться;
вряд ли теперь ваши начальники помогут вам выбраться отсюда. Только
сотрудничество с правительством даст гарантию благополучного исхода.

Эгван не многое понял из этого монолога; ему было ясно одно -- его
обвиняли в шпионаже в пользу какой-то из подчиненных центральному
правительству директорий. Возможно, если б он знал, в чью именно, он
чистосердечно признался в этом.

Тем временем хозяин кабинета, видимо, исчерпав все свои аргументы,
решил перейти от слов к действиям.

-- Что ж, милейший Эгван, если вы не хотите побеседовать добровольно,
придется вам помочь.

Он дотронулся до одной из клавиш на столе.

Почти сразу же в распахнувшуюся дверь вкатилось высокое кресло на
колесиках -- первая нормальная мебель, которую странник увидел на Эрде.
Эгван еще успел удивиться, почему ему кажутся неудобными и нелепыми сиденья
этого мира, но вскоре произошло такое, что заставило забыть о подобных
мелочах.

Сильный толчок заставил его опуститься в кресло. Умелые руки стянули
запястья, лодыжки и грудь мягкими, но прочными пластмассовыми лентами. Потом
стали опутывать тело проводами, подключая их к контактам, которые были вшиты
под кожу еще в больнице.

...Яркая лампа направлена прямо в лицо, укрыться от ее света
невозможно. Даже если плотно сжать веки, она продолжает светить сквозь них,
медленно сжигая сетчатку. И не повернуть головы.

В лучах ее блестит шприц. Холодное прикосновение стали к руке...

Мертвенный холод заливает тело, достигая плеча, груди, спускаясь к
желудку. Когда эта волна проникает в мозг, в кресле сидит уже не человек --
говорящая игрушка, готовая ответить на любой вопрос.

И тут странник понимает, что снова находится на грани смерти.

И снова, как раньше, сознание возвращается толчками. Он то
приближается, то удаляется от центра Вселенной, галактики несутся в немом
круговороте, умирая и возрождаясь каждый миг.

Первым, что он увидел, было лицо Джеббела. Но теперь на него смотрели
глаза, полные изумления, любопытства и страха. Хорошо, что хоть эти эмоции
размягчили каменные черты...

Лампа была погашена, ремни -- сняты. Двое в голубоватых накидках, с
трудом удерживая в руках грузное тело, положили его на появившийся откуда-то
диван. Чуть позже странник понял, что находится уже не в той комнате, где
начинался допрос.

Дайн Джеббел исчез, зато появился поднос с едой -- впрочем, столь же
безвкусной, как и раньше.

И тут он сделал великое открытие, потрясшее его. Он думал о себе, об
Эгване, человеке без прошлого, пришельце издалека; внезапно он понял, что то
было не его имя. Скорее всего, не имя вообще -- не из тех имен, что
показались бы ему привычными.

Еще одно безумное усилие -- и он вспомнил, как его зовут.

Ричард Блейд!

В голове словно взорвался пылающий шар, но цена, заплаченная за это
воспоминание, не выглядела высокой. Он попытался припомнить что-нибудь еще,
однако двери кладовой, с таким трудом выпустившие эти два слова,
захлопнулись намертво.

Ричард Блейд со стоном стиснул виски руками.

ГЛАВА 6

Дни продолжали тянуться бесконечно -- серые, нудные, ничем не
отличавшиеся друг от друга. Приятным было лишь то, что на допросы больше не
возили. Правда, несколько изменилась тематика разговоров с Эрлин; ее
почему-то гораздо больше стали интересовать технические вопросы, причем в
подробностях, доступных лишь специалисту. И еще Блейд заметил, что она
начала носить с собой магнитофон. Все это казалось странным, но ни к каким
определенным выводам он не пришел. По-видимому, он являлся чем-то вроде
футбольного мяча, используемого в некой политической игре. Кроме имени и
немногих отрывочных воспоминаний, сказать о себе он ничего не мог. И ему
смертельно не хватало информации!

Решение использовать Эрлин зрело давно; вопрос состоял лишь в том, как
сделать это с максимальной пользой. То, что она неравнодушна к нему, Блейд
заметил еще в первые дни, как только вернулось осознание собственного "я".
Теперь предстояло заставить ее раскрыться, проявить более сильные эмоции.
Если это удастся -- союзник, а точнее, союзница, будет у него в руках. В
прямом и переносном смысле.

Подходящий момент наступил довольно скоро.

Однажды во время утреннего осмотра (они продолжали проходить как
обычно), Эрлин замещала дежурного врача. Вместо того, чтобы стоять голым, в
полной неподвижности, Блейд легким движением приобнял ее за плечи.

Ответа ждать пришлось недолго: ее жадные губы тут же нашли его рот.
Пальцы Блейда двинулись вниз, по застежке халатика, руки Эрлин зарылись в
его волосы. Он поднял женщину, прижимая к груди.