над ухом, пользуясь вместо молотка кремнем из своего мешка, так что при
каждом судорожном ударе камня о рукоятку искры дождем летели во все
стороны - крохотные молнии среди слепящих вспышек, все еще озаряющих
камин, - пока сопровождающие их раскаты грома создавали шумный
аккомпанемент ударам Мышелова. Хрисса устроилась у Мышелова на щиколотках,
и время от времени Серый пристально смотрел на нее, словно хотел спросить:
"Ну что, киска?"
на мгновение поднял мохнатого зверя на целую пядь в воздух и чуть не сдул
самого Мышелова, однако тот посильнее напряг мускулы, и мостик, чуть
изогнувшийся вверх, выдержал.
перекладины и рукоятки кинжала - его пальцы и предплечья были почти
бесполезными от усталости - когда в задней стене камина бесшумно
отворилось окно в два фута высотой и в пять шириной; толстая каменная
ставня скользнула в сторону меньше, чем в пяди от обращенного внутрь плеча
Мышелова.
черными поросячьими глазками и низкими безволосыми головами.
бесстрастно решил он. Только их широкие белые зубы, сверкающие между
растянутыми в ухмылке губами - почти от одного свинячьего уха до другого -
могли бы как-то рассчитывать на то, чтобы называться красивыми.
между которыми она прыгнула, даже не моргнули черными глазками-пуговками.
оторвали Мышелова от стены и втащили внутрь. Он слабо вскрикнул, потому
что усилившаяся судорога скрутила его внезапной агонией. Он еще успел
заметить толстые короткие тела в лохматых черных куртках и коротких штанах
- а одно было в лохматой черной юбке - но все с босыми разлапистыми
ступнями и толстыми ногтями. Потом он потерял сознание.
телом обнаженным и скользким от теплого масла. Он находился в плохо
освещенной комнате с низким потолком, и его все еще окружали плотным
кольцом четыре гнома, о чем Мышелов мог судить еще до того, как открыл
глаза, по восьми мозолистым рукам, тискающим и мнущим его мышцы.
позвоночника, сморщил покрытые бородавками веки и обнажил свои прекрасные
белые зубы, словно позаимствованные у какого-нибудь великана, в том, что,
должно быть, представлялось ему дружеской усмешкой. Затем он сказал на
жутком мингольском диалекте:
левого борта, - это мои братья Ногогрыз и Черепобой. А теперь выпей это
вино и следуй за мной.
же было истинным блаженством избавиться от убийственного массажа - а,
заодно, и от судорог, скручивающих мускулы в комок.
Ногогрыз и Черепобой быстро растерли его грубыми полотенцами. Теплая
комната с низким потолком на мгновение поплыла вокруг Серого; затем он
почувствовал себя восхитительно хорошо.
Мышелов без слова последовал за ним. "Это что, и есть Фафхрдовы Ледяные
Гномы?" - спрашивал он сам себя.
хлынул янтарный свет. Мышелов шагнул с грубого камня на мягкий пух.
Портьеры с шорохом сомкнулись за спиной.
огромные топазы, - однако чувствовалось, что если их коснуться, они
отскочат в сторону, как воздушные шарики. Тут находилось широкое ложе и
позади него, на фоне затянутой ковром стены - низкий столик с табуреткой
из слоновой кости. Над столом было большое серебряное зеркало, а на столе
- причудливые маленькие бутылочки и множество крошечных горшочков из
слоновой кости.
клубочком, лежала ухоженная, лоснящаяся Хрисса. Однако она смотрела не на
Мышелова, а в некую точку над табуреткой.
вызваны не только страхом.
горшочков к точке, на которую уставилась Хрисса, и исчез там. Однако
Мышелов увидел, что отраженная полоска зелени появилась в зеркале.
Загадочный маневр повторился, и вскоре в серебре зеркала повисла зеленая
маска, чуть затуманенная матовостью металла.
этот раз совершенно четко, в воздухе над табуреткой. Это была та самая
маска, которую до боли хорошо знал Мышелов - узкий подбородок, высокие
скулы, прямая линия, соединяющая нос и лоб.
голос спросил:
изображая придворный поклон, - ибо ты - сама красота.
окунулись в горшочек с притиранием и набрали более щедрую порцию краски.
смешком, услышанным однажды в снегопад, произнес на этот раз:
ним. Как только он понял, что она тоже не спит, он крепко обхватил ее
бедра. Почувствовав, как напряглось ее тело, Северянин перевернулся на
спину, поднял ее в воздух и подержал над собой.
гагачьего пуха, однако когда Фафхрд снова положил ее рядом с собой, ее
тело было таким же упругим, как и любое другое, хотя и более гладким на
ощупь, чем у большинства.
на звон чуть задетой занавески из крохотных серебряных колокольчиков. -
Разве ты забыл, что теперь я полностью невидима? Это могло бы подзадорить
некоторых мужчин, однако ты, как мне кажется...
крепко сжимая ее плечи, чтобы подчеркнуть силу своих чувств, и затем
виновато отдергивая руки при мысли о том, какой хрупкой она должна быть.
широким взмахом отвел занавеску в сторону.
материала, который прочнее, чем сталь. Это загадка, недоступная разумению
всех ваших философов, и относящаяся к невидимости моей расы и животных, от
которых она произошла. Подумай о том, каким прочным может быть закаленное
стекло; однако свет проходит сквозь него. Мой проклятый братец Фарумфар
силен, как медведь, несмотря на всю свою худобу, а мой отец Умфорафор -
истинный лев, несмотря на прожитые им века. Схватка твоего друга с
Фарумфаром не была окончательным испытанием - хотя он и взвыл после этого
- отец был в ярости - и к тому же есть еще двоюродные братья. Как только
закончится эта ночь - но это будет еще не скоро, любимый; луна еще
поднимается - ты должен спуститься со Звездной Пристани. Пообещай мне это.
У меня холодеет сердце при мысли об опасностях, которые тебе уже пришлось
испытать - и за последние три дня оно не знаю сколько раз просто леденело!
Ты заманила меня сюда.
Фафхрд как раз касался ее вздернутого носа и круглых, как яблоки, щек, так
что он почувствовал и то, как она улыбается. - Или, возможно, тебе не
нравится то, что я позволила тебе немного рискнуть жизнью, чтобы наградой
стало это ложе?
показать ей, как ошибочны были ее мысли, но через мгновение она оттолкнула
его.
подожди! Я знаю, что ты жаден и нетерпелив, но ты можешь подождать хотя бы
до тех пор, пока луна передвинется на небе на ширину звезды. Я попросила
тебя пообещать мне, что ты спустишься со Звездной Пристани на рассвете.
наконец. - Кое в чем другом ты не проявлял подобной нерешительности. Время
проходит, луна поднимается.
Пристань.
исполнилось. Ты получил свою награду. Если ты пойдешь дальше, тебя будут
ждать лишь бесплодные опасности. Если ты вернешься, я буду охранять тебя с
воздуха - да, и твоего приятеля тоже - до самой Пустоши.