Чтение 15–й страницы книги ~Се

Глогер проснулся и громко сказал:

- Что я здесь забыл? Это совершенно невозможно! Путешествий во
времени просто не существует.

Ему не дали убедить себя. Сон Глогера был беспокойным, полным
воспоминаний. Он даже не был уверен наверняка, что это воспоминания.
Неужели он на самом деле жил когда-то в другом месте, в другом времени?

Он встал, обернул холщовую повязку вокруг бедер и вышел из пещеры.

Утреннее небо было серым, солнце еще не поднялось. Когда Глогер шел к
реке, босыми ногами он ощущал холодную землю.

Дойдя до берега, он наклонился, чтобы умыть лицо, и посмотрел на
отражение в темной воде. Волосы были длинными, спутанными, борода
закрывала всю нижнюю часть лица, глаза блестели безумством. Он ничем не
отличался от любого из ессеев, за исключением, пожалуй, мыслей. А мысли
многих ессеев были достаточно странными, вряд ли безумнее его убеждения,
что он является гостем из будущего!

Глогер плеснул холодную воду в лицо и содрогнулся.

Машина времени существует на самом деле. Он видел ее только вчера.
Она является доказательством. Тем не менее, подобные рассуждения нужно
откинуть, как ненужные, они только утверждают его в собственной слабости.

С другой стороны, как быть с убеждением Иоанна, что Глогер - великий
волшебник? Может, не возражать, доказать свою силу пророка. Но будет ли
правильно, что Иоанн воспользуется этим, чтобы восстановить пошатнувшуюся
веру тех, кто готовит восстание? Не имеет значения! Он здесь, и это
происходит с ним, и он ничего не может сделать. Глогеру нужно остаться в
живых, чтобы через год стать свидетелем распятия, если оно и в самом деле
произойдет.

Но почему он так стремится увидеть это? Почему распятие должно
оказаться доказательством божественного происхождения Христа?

Может, это и не доказательство, но распятие все-равно необходимо
увидеть.

Будет ли Христос похож на Иоанна Крестителя? Или он - более тонкий
политик?

Глогер улыбнулся и повернул назад, к деревне, но вдруг почувствовал
напряжение. Что-то драматическое должно было произойти сегодня, что решит
его будущее. Он воспротивился идее крестить Крестителя. Это было
неправильно. Он не имел права заменять собой великого пророка. Глогер
почесал голову в том месте, где она немного болела. Хотелось бы, чтобы все
произошло раньше, чем он увидит Иоанна.

"Наше рождение - это только сон и прощение".

Уордсворт.

Пещера казалась уютной - ее наполняли мысли и воспоминания. Глогер
вошел в нее с некоторым облегчением.

Через некоторое время он покинет пещеру насовсем. У него не будет
путей к отступлению.

- В жизни мы стали играть свои роли достаточно рано, - говорил он
группе. - И не обманывайтесь звучным термином "прототип", так как он
приложим как к банковскому клерку, живущему в Шеппертоне, так и к великим
историческим фигурам. "Прототип" не равнозначно слову "героический".
Внутренняя жизнь банковского клерка так же богата, как ваша или моя. Роль,
которую, как ему кажется, он исполняет, так же важна для него, как ваша
для вас. Хотя его сельский костюм может ввести вас в заблуждение и
обмануть тех, с кем он живет и работает...

- Чепуха, чепуха, - сказала Сандра Петерсон, взмахнув крупными
руками. - Они не прототипы, а стереотипы...

- Нет, - настаивал Глогер. - Бесчеловечно судить людей подобным
образом...

- Не знаю, что вы имеете в виду, но серые люди - силы
посредственности, которые стараются тащить других вниз!

Глогер был шокирован почти до слез.

- В самом деле, Сандра, я пытаюсь объяснить...

- Я уверена, что ты совершенно неправильно истолковываешь Джанга, -
сказала она твердо.

- Я изучил все, что он написал.

- Я думаю, в словах Сандры есть смысл, - сказала миссис Рита Блейн. -
В конце концов, мы здесь именно для того, чтобы разобраться в подобных
вещах, не так ли?

Это могло получиться.

Он рассчитал время правильно.

Когда Моника вошла в квартиру над книжным магазином, газ был открыт.
Его запах наполнял комнату. Глогер лежал рядом с плитой. Она открыла окно,
потом подошла к нему.

- Господи, Карл, что ты только не придумаешь, чтобы привлечь внимание
к себе.

Он засмеялся.

- Боже, неужели я настолько прозрачен?

- Я ухожу, - сказала она.

Моника не звонила почти полмесяца. Но он знал, что она позвонит. В
конце концов, время уходит, а она не такая уж красивая. У нее есть только
он.

- Я люблю тебя, Моника, - сказал он, забравшись к ней в постель.

У нее была своя гордость. Она не ответила.

Иоанн стоял у входа в пещеру и звал его:

- Пора, маг!

Глогер неохотно вышел из пещеры и умоляюще взглянул на Крестителя.

- Иоанн, ты уверен?

Креститель повернулся и зашагал к реке.

- Идем. Они ждут.

- Моя жизнь - сплошная путаница, Моника.

- Как у любого другого человека, Карл.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

"И у тебя Человеческое Лицо и Человеческие Руки,

Ноги и Дыханье, входя сквозь Врата Жизни и уходя

сквозь Врата Смерти".

Уильям Блейк "Иерусалим: к евреям".

Иоанн стоял по пояс в медленно текущей воде реки. Все ессеи пришли на
крещение. Они молчали на высоком берегу. Находясь на полоске песчаной
почвы между обрывом берега и водой, Глогер глядел на Крестителя и говорил
на своем странном, с сильным акцентом, арамейском:

- Иоанн, я не могу, мне нельзя делать это.

Креститель нахмурился.

- Ты должен.

Глогер тяжело дышал, его наполненные слезами глаза смотрели на Иоанна
с мучительной мольбой. Но Креститель не оказал ему никакого снисхождения.

- Ты должен, это твой долг!

У Глогера закружилась голова, когда он спускался в реку к Крестителю.
Он стоял в воде, дрожа, неспособный двигаться.

Нога поскользнулась на камне, и Иоанн схватил его за руку, не дав
упасть.

На ясном суровом небе солнце стояло в зените, обжигая непокрытую
голову Глогера.

- Эммануил! - закричал вдруг Иоанн. - Дух Адоная вошел в тебя!

Глогер вздрогнул.

- Что?.. - сказал он по-английски, мигая от солнечного света.

- Дух Адоная в тебе, Эммануил!

Глогеру трудно было произнести что-либо. Он покачал головой. Боль в
висках не проходила, и наоборот, усилилась. Он едва мог смотреть. Глогер
понял, что мигрень станет мучить его снова, от нее даже в прошлом не
спастись. Все сильнее тошнило.

Голос Иоанна казался далеким и искаженным. Все вокруг как бы затянуло
туманом, и Глогер повалился на Крестителя.

Потом он почувствовал, что Иоанн поймал его, и услышал свой отчаянный
крик:

- Иоанн, ты должен крестить меня! - а затем в рот ему попала вода, и
он закашлялся. Глогер не чувствовал подобной паники с ночи, когда в первый
раз лег в постель с Моникой и подумал тогда, что он импотент.