смотрела на него. Она медленно прошла через комнату, неуклюже выставив
перед собой руки со скрюченными маленькими пальчиками. Затем поставила
иглу портативного проигрывателя на пластинку, которая уже крутилась там.
Звук был поставлен на полную мощность. На Кипа обрушилось: "Хорошая
девчонка..."
грациозно, как обезьяна, несмотря на высокие каблуки. Она села там как
истукан; вся ее кожа была усыпана белой пудрой за исключением двух
лихорадочно горящих пятен на скулах, на голове у нее была съехавшая на бок
корона из серебряной бумаги, а в руках она держала потрепанный скипетр.
рукавом. Ленточки перекрещивались на двери, ведущей в холл, и она
выглядела как длинная дорога в никуда. Он то ли сел, то ли упал,
прислонился спиной к стене, и, прежде чем открыть бутылку, почесал самые
скверные старые и все новые зудящие места.
отворилась. Он постарался сфокусироваться на ней и проследить. Это вошла
Анжелика, утопавшая в норковом жакете, на котором все еще висела
магазинная бирка. Кроме жакета на ней были широкие брюки с вышивкой и
виднелся черный пупок фотоаппарата. С позиции Кипа казалось, что туловище
Анжелики наклонено к полу под неестественным углом.
сомнительных позах. Некоторые из них были политически компрометирующими,
другие просто смешными, а третьи непристойными; ее комната была забита
ими. Она старалась оставлять их на столе у своего шефа, в справочных
отделах газет, на сидениях автобусов; никто никогда не обращал внимания на
снимки, их рвали и выбрасывали в урну, но она продолжала делать то же
самое. Остальное время она тратила на хождение по магазинам; все
пространство ее комнаты, не занятое снимками, было забито норками и
горностаями, последними парижскими моделями, драгоценными камнями,
ожерельями, брошами и деньгами, образующими целый хрустящий бумажный пояс.
Она много говорила о том, что переберется отсюда, но оставалась по той же
причине, что и все они: ей нужно было с кем-нибудь говорить, а иначе можно
было сойти с ума.
ленточки и посмотрев долгим взглядом сначала на Кипа, а затем на Нэнси. -
Пропойца и сумасшедшая, - сказала она утомленно, но ее горло напряглось,
так как ей пришлось перекрикивать леденящие душу вопли, рвавшиеся из
проигрывателя.
слышен был скрип самого проигрывателя. Нэнси спустилась со своего трона.
иглу в желобок крутящегося диска и, развернувшись, пошла к трону, но еще
не раздалось ни звука, как Анжелика была возле проигрывателя и сняла иглу
с пластинки. Нэнси опять повернулась и пошла к проигрывателю.
проигрывателя, разбила ее на дюжину кусков.
отскочила назад. Ремень фотоаппарата потащил и Анжелику, пока не соскочил
у нее с головы. Нэнси бросила фотоаппарат и нанесла Анжелике удар до того,
как та ударила ее снизу. Они упали и покатились, вцепившись друг другу в
волосы, визжа, как несмазанные петли на дверях.
вычислил направление, добрался до середины комнаты и нагнулся, чтобы
схватить Анжелику.
весь этот мех и поднял ее, хотя она лягалась. Затем кто-то подставил ему
ножку, и он тяжело упал на твердый фотоаппарат и мягкое теплое тело. Удар
погасил свет в его глазах. Когда он снова попытался сесть, чей-то локоть
ударил его по подбородку, а когда он вновь начал падать, то чьи-то ногти
расцарапали его нос. Он ударился головой об пол, как о покрытый ковром
обломок кирпича.
свалки и пополз от этого места. Но дверь, которую он открыл, оказалась не
той, и он вывалился в холл. Там его и вырвало.
воздух струился сквозь его пальцы. Он прислушивался к пустоте внутри себя.
Он был одиноким пьяницей, его тошнило, и голова у него была вся в ушибах,
но голоса исчезли! Он снова был пустым домом, отвратительным и пустым,
пустым и холодным.
желали шишек. Хотели пить - но не до рвоты.
задерживается надолго. Их перебывало в нем... Сколько же их было со
вторника? Он потерял счет.
находился в здравом уме, - лицом к лицу с фактами, о которых он не хотел
помнить и о которых ничего не хотел знать.
времени. Каждое новое вторжение было хуже, чем предыдущее; он получал
наросты, и морщины, и икоту, и изжогу, и перхоть, и пятна парши, и
растущие внутрь ногти на пальцах ног. А, возможно, будут болезни и еще
хуже. Он был разрушающимся старым домом, разделенным на квартирки с
холодной водой и общими спальнями, заполненными временными жильцами с
дырками в носках. Когда-то он был ценной собственностью, и его владельцы
заботились о нем. Теперь он обесценился.
никакого смысла в том, чтобы пытаться выгнать их. Не хватало времени и, в
любом случае, они уходили, как только были готовы к этому. В том
состоянии, в котором он был сейчас, единственное, что он мог сделать, это
ухватиться за тот маленький обломок самого себя, который еще оставался, и
бороться с ними, когда они пытались заставить его делать что-нибудь
особенно подлое. Но достаточно скоро он не сможет делать даже этого. До
свиданья, обломок самого себя. Здравствуй, зомби.
для дурно воспитанного человека, святая для опустившегося. И теперь, когда
он осознал то, что знал все это время, стало совершенно очевидным, что ею
тоже владеют духи. Такой же была и Нэнси - и, хотя он не мог доказать
этого, но он чувствовал всеми печенками, что такими были почти все. Если
подумать о том, как много людей умерло на планете со времени пещерного
человека, и какое малое количество их заслужило райскую жизнь (если она
существует), то еще удивительно, что они не кишат кишмя в каждом
человеческом мозгу, как безногие личинки в отбросах.
изолировали его; он был носителем инфекции. Нет! Он был разрушающимся
домом, и он понижал ценность всех хороших домов вокруг себя и в
окрестности. А соседями его были Анжелика и Нэнси.
прежнему ненормальному состоянию, вот и все. У нее был только один
проблеск рассудка - в тот день, когда она взяла себя в руки, чтобы помочь
ему. Возможно, ее обитательницами были старые девы, слишком упрямые, чтобы
перемещаться куда-либо, которые живут в старом доме, даже когда все вокруг
них начинает сдаваться в аренду и покрываться сорной травой. Но жильцы
Анжелики были не такими.
остановить этот процесс? Иногда. Возможно.
ясным теперь, за исключением размытых краев. Но Кип не мог устоять на
ногах, все путалось, и когда он попытался встать, его колени согнулись не
в том направлении. Он не сможет найти аптеку без фонаря... не сможет
прочесть наклейки, чтобы определить, где яд. А отпущенное ему время
уходило.
двигаться. Кип пересек вестибюль - судя потому, что запах нафталина и пыли
ударил ему в нос - и стал подниматься вверх по лестнице. На лестнице
нельзя заблудиться, пока можешь отличить верх от низа. У него была цель
там, наверху. В его комнате должно найтись что-то подходящее - бритвенное
лезвие, например; а если его там нет, то существует окно.
обеих, Анжелику и Нэнси. Женщину, которую он любил, и женщину, которая
любила его. Тут был весь его мир.
отблеск отраженного розового сияния неоновой рекламы. Он обошел,
пошатываясь, остатки трона Нэнси и погрузился в холодную пустоту за
кушеткой, ощупывая пол в поисках своей забытой спортивной сумки. Шприц