понравится читать сказки самим... Им нравилось слушать, как я рассказываю
им старые истории.
разбивать цистерны, и мы все высохнем насмерть. Наверняка тебя учили этой
последовательности, Низа.
Жреца. Она посмотрела на сад с его зеленью и нежно окрашенными цветами,
его прохладную сладкую влажность, крохотные очаровательные звуки, которые
производили птицы, которые порхали и мелькали в тени. Она почувствовал в
сердце резкую, рвущуюся боль. "Теперь все пропало. Это больше не мое. Как
я могла быть такой глупой, такой дерзкой?" - подумала она.
Бессмысленная потеря ценного имущества. А тебя я должен отдать на
искупление, что меня крайне огорчает и заставляет скорбеть. Это наверняка
разобьет сердце твоего отца, но я должен.
протянула руку, чтобы похлопать его по руке, и улыбнулась.
стояли на Площади Искусной муки. Эта пытка была частью их наказания. Они
умирали в Искуплениях стандартизированной формы. Те, чьи преступления были
особенно примечательны, или те, кто принадлежал к высокой касте,
размещались в Храме, под охраной жрецов, пока не попадалась возможность
устроить особенно поучительное Искупление. И преступление, и сан Низы были
очень велики, поэтому она была заперта в личной камере Верховного Жреца.
простую еду, и дважды в неделю ей разрешали вымыться, используя таз и
тряпку. Тюремщики были вежливы, но молчаливы. Одиночество заменило ее
страхи. К ней никого не пускали.
которых допрашивали в комнате в конце коридора. Поскольку она честно и
искренне признала свою вину, подобные знаки внимания были признаны
излишними в ее случае, поэтому у нее было множество времени подумать над
своими глупостями. Очень быстро она прониклась величайшим презрением к той
личности, которой она была. Разве она действовала из желания улучшить
судьбу ее рабов? Нет, горько подумала она. Она учила их читать не из
благородных побуждений, но из-за того же праздного желания получить
удовольствие, которое ей могло доставить обучение ручной пылевой ящерицы
вставать на задние лапы, чтобы попросить кусочек сладости.
даст ей умереть такой ужасной смертью. В конце концов, она была Низа.
лицо окаменело от решимости, и он хотел передать ее фокусникам, которые
выполнят ее Искупление.
недавно оштукатуренным, в котором было множество окон с муслиновыми
занавесками. Агент Лиги, который держал гостиницу, видимо, слегка гордился
своим занятием.
только трех бездельников, которые сидели вместе в темном углу, посасывая
маленькие кружки пива из шипоягодника.
первый взгляд он казался полным фараонцем среднего возраста, который был
татуирован татуировками гильдии трактирщиков. На второй взгляд Руиз
обнаружил некоторые неуловимо неверные детали: не-фараонская прямота
взгляда, неуловимо городской вид, отблеск здоровья.
агентом Второго класса, уставил неодобрительный взгляд на его лицо.
Стегатуме некогда заниматься благотворительностью.
грифельную доску, где мелом были написаны цены на услуги. - Читать умеешь?
заплатил, и взял на столик сбоку. Он тихо уселся на скамью и расслабился,
время от времени потягивая из кружки пиво. После той ночи и целого дня
усилий он полагал, что бессонницы ему бояться нечего.
был неприятный смолистый привкус и кислинка. Но в конце концов голод
победил его усталость, поэтому он заставил себя встать и перейти в
соседний обеденный зал гостиницы. Он нашел столик в темном углу и
выжидательно уселся. Время шло, и комната заполнялась местными
ремесленниками, а также несколькими процветающими фермерами, которые,
вероятно, предпочитали кухню трактира кухне своих жен.
стали появляться на столах перед посетителями, их приносили два тощих
молодых раба. Никто не подходил, чтобы принять заказ у Руиза.
проходя туда и обратно. Все же они никак не подходили достаточно близко,
чтобы он мог протянуть руку и схватить кого-нибудь из них, поэтому он
вздохнул и в конце концов поднялся с сиденья. Он пошел следом за одним из
них на кухню, где Вилам Денклар следил за тремя потными поварами.
зелий. Только идиот покупает змеиное масло у бродячего торговца, такого
ничтожества.
в его руках и потом исчезнуть.
ужин, если ты не слишком зарываешься в корыто. Второй утром - это за
ночлег и завтрак - кашу на воде со скирфруктом.
нетерпения.
уважительно положил его на стойку и вернулся за стол.
тарелку жаркого. В жирном белом соусе плавали куски бледного мяса и
крахмалистые куски какого-то пятнистого голубовато-розового корнеплода.
затем продолжив с большим энтузиазмом. Он решил, что это вовсе не так
плохо, как можно было опасаться, хотя довольно обильно сдобрено перцем и
какой-то незнакомой сладковато-горькой травкой.
его комнату. Они миновали Денклара в холле, где хозяин ругательски ругал
горничную за какую-то мелкую провинность.
славный, как "Предок желудя", почти что.
в штаб-квартире Лиги на Дильвермуне, куда ходили работники Лиги в
увольнительной. Руиз уставился на трактирщика значительным взглядом, а
потом подмигнул.
к выяснению отношений со своей работницей.
чистая, и даже одеяло, казалось, свободно было от насекомых. Единственное
окно было защищено тесно посаженными металлическими прутьями. Оно выходило
на Площадь Искусного страдания, которая была пуста, за исключением
нескольких металлических ящиков в рост человека. Руиз зажег маленькую
масляную лампу, поставил свое ружье, оно же волшебная палочка в пределах
досягаемости, и стянул сандалии. Ноги его слегка потерлись, поэтому он
втирал в них успокоительную мазь, пока ждал прихода Денклара.
какого-то уголка и стал кружить над лампой. За те минуты, пока Руиз ждал,
он наконец начал чувствовать непрочность своего положения - он был один в
чужом и опасном мире, без друзей или союзников. Чувство было не совсем
жалостью, но однако было достаточно близко к жалости к себе, чтобы Руиз
почувствовал что-то вроде презрения к самому себе.
Корнев Павел
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Андреев Николай
Каргалов Вадим
Соломатина Татьяна