Пол рассматривал застывших в неподвижности воинов. Более двух третей
женщин были недавно ранены. Раны были самыми разными - от царапин до
недостающих рук, грудей или глаз. У некоторых были такие ужасные раны на
теле, что непонятно было, как им вообще удается стоять прямо. Однако даже
самые серьезные раны выглядели чистыми, не гноились. И никто в шеренгах
даже не шелохнулся, пока Пэкриаа говорила. Принцесса высоко воздела правую
руку с растопыренными пальцами. О чем она говорила, о полете шлюпки? Пол
услышал имя "Торооти". Пэкриаа повторила его несколько раз, и женщины с
непроницаемыми лицами закачались из стороны в сторону, шепотом в унисон
повторяя имя Дороти вслед за принцессой - словно ветерок прошелестел над
шеренгами. Пэкриаа повернулась к своим гостям. Быть может, она знала, что
такое смех; но вот слезы ей были неведомы. Женщина-пигмей сжимала и
разжимала кулаки, четырнадцать пальцев мелькали так быстро, что Пол
потерял счет движениям: больше двадцати раз, но сколько? Пэкриаа показала
на воинов, и проделала то же самое помедленнее, и только десять раз, затем
показала еще одну руку с загнутым большим пальцем. Пол пробормотал:
сорок шесть из... из трех сотен, или около того.
сделала знак Энн повторить ее движение. Трое землян отступили на шаг, но
Пэкриаа продолжала нетерпеливо махать руками. Пол прошептал:
равно зависит от тридцать восьмых калибров у нас в руках. Дело не в
расстоянии. Назад!
Пэкриаа из-под деревьев вышла шаркающая процессия. Это все были мужчины:
старые, дряхлые, грязные. Некоторые хромали, у двоих были пустые глазницы,
а один был настолько болезненно толст, что едва тащил свое рыхлое тело.
Они были причудливо раскрашены разноцветными пятнами и полосами, в
основном белыми и желтыми. А их кожа, потемневшая то ли от грязи, то ли от
старости, имела цвет красного дерева. Жалкая процессия образовала кольцо
вокруг скрещенных ножа и копья. Проходя мимо оружия, каждый старик плевал
на него и бросал сверху пригоршню земли, пока на месте ножа и копья не
возник небольшой холмик. Совершая все это, дряхлые пигмеи бормотали, выли
и вскрикивали. Пальцы их непрестанно шевелились, рисуя в воздухе странные
знаки. В руках они держали наподобие палиц бедренные кости, ожерелья и
браслеты из ракушек украшали сморщенные шеи и уродливые щиколотки. На
первый взгляд это была простая церемония в знак мира и дружбы, но
презрительное отношение к мужчинам-колдунам придавало ей неприятный
оттенок. Колдуны искоса бросали на незнакомцев взгляды, полные скрытого
недоброжелательства.
ведуний женского пола в патриархальных обществах. Эд, мы должны наладить
хорошие отношения с этими кошмарными пугалами, иначе нам несдобровать.
никогда не позволял себе расслабиться настолько, чтобы предложить
кому-нибудь дружбу. Пол задумался, сможет ли Эд приспособиться к миру, в
котором наука и техника были мечтой, а реальностью - суровая необходимость
выжить.
заковыляли прочь от свежего холмика и скрылись в тени деревьев.
Женщины-воины расслабились. Но колдуны не ушли совсем, они уселись под
деревьями, разглядывая незнакомцев. Они плевали, почесывались и
переговаривались между собой. Одни прикрыли подслеповатые глаза, но другие
смотрели открыто, и в их взглядах явственно читалась ненависть, причинами
которой были зависть и страх. Чудовищно толстый старик примостил свое
распухшее брюхо на коленях и что-то бурно нашептывал на ухо слепому
колдуну. Темные губы шепчущего кривились в зловещей улыбке.
строением. Волокна растений, из которых были сплетены его стены, были
выкрашены в такой же ярко-синий цвет, как и ее юбка. Воины-пигмеи
прогуливались вокруг, демонстрируя беспечность. Молодые мужчины и голые
ребятишки стали понемногу робко выходить из домов. Самые маленькие дети
были непропорционально крошечными, хотя и большеголовыми - величиной не
больше домашней кошки. Возможно, рождение ребенка для женщин этой расы
представляло лишь легкое неудобство. Среди детей было много явно
одинаковых двойняшек. Детвора держалась поближе к заботливым мужчинам;
только девочки постарше рисковали подойти довольно близко к незнакомцам.
проявлений нежности, кроме как между мужчинами и совсем маленькими
детишками. Все обитатели деревни сгорали от любопытства, но его внешние
проявления были сведены до абсолютного минимума: пигмеи жадно разглядывали
землян, храня каменное выражение на лицах.
- и оставалась там несколько минут. Когда Пэкриаа пригласила гостей
садиться, большинство раскрашенных дряхлых мужчин захромали прочь, даже
ужасный толстяк, для которого ходьба должна была быть страданием. Они
пересекли вырубку и устроились в тени на противоположной стороне, откуда и
продолжали злобно разглядывать землян. Пол заметил, что даже женщины -
носительницы копий делали шаг в сторону, уступая дорогу колдунам, и
избегали встретиться с кем-либо из них взглядом. Толстый колдун нашел
такое место, откуда ему были хорошо видны все три посетителя деревни, и
пялился на них, беззубо посасывая бедренную кость, которая служила ему
палицей.
трети высоты занимала плетенка из коры, крыша была перекрыта тем же
материалом. Похожие конструкции Пол видел на Земле в республике Океания,
где провел год. Он вспомнил, что современные граждане этой республики, в
состав которой входило много островов, предпочитали древний способ
постройки домов жилищам из пластика и камня. Строения, возведенные по
образу и подобию домов предков, гораздо больше соответствовали и климату
Океании, и непритязательному стилю жизни приветливых островитян. Однако
здесь, в отличие от Земли, не было домов, возведенных на помостах. Надо
полагать, здесь не существовало проблемы ядовитых змей и насекомых. Еще
эта деревня отличалась от земных отсутствием домашних животных. Не было
заметно, чтобы ее обитатели страдали от паразитов или болезней. Если не
считать ран, да грязи на старых колдунах, кожа пигмеев выглядела чистой и
здоровой. Землянам не пришлось столкнуться здесь даже с неприятными
запахами, если не считать специфического запаха масла, которым мужчины
натирали тела.
были воткнуты цветы, и еще один цветок привязан стеблем к медальону
Дороти. Ее глаза, груди и пуп были обведены жирными белыми кругами,
запястья украшали синие браслеты. Вместо юбки на ней оказалась бахрома из
раковинных бус, которая самым невинным образом оставляла ее почти
обнаженной. Ракушки напоминали, на взгляд Пола, раковины улиток. Ножные
браслеты Пэкриаа были сделаны из деревянных бусин, выкрашенных в оранжевый
цвет. Макушка ее лысой головы была покрашена голубой краской - такого
цвета, как яйцо малиновки. Двое мужчин, отмеченных клеймами, - надо
полагать, рабов, - несли за ней сиденье. Оно представляло собой деревянную
колоду, покрытую искусно вырезанными стилизованными изображениями
животных. Когда Пэкриаа уселась на него, ее голова оказалась на уровне
головы Энн. Энн вежливым тоном произнесла:
деревянной чашей. Пэкриаа сделала глоток зеленоватой жидкости и передала
чашу Энн. Спирмен заворчал.
предлагай нам, ничтожным мужчинам.
подавила отрыжку.
следовали без передышки одно за другим. Их приносили рабы с другой стороны
просеки. Оттуда доносился шум голосов и тянуло дымом. Все блюда включали
мясо, нарезанное мелкими кубиками - вареное, жареное, тушеное с
неизвестными овощами. Только одно кушанье оказалось совершенно жутким:
основательно протухшее мясо в очень остром соусе. Судя по всему, оно было
любимым лакомством Пэкриаа, ибо принцесса рьяно расправилась с немалой
порцией и похлопала себя по животу в знак довольства. Энн заметила:
хлопнула в ладоши. Женщины-воины, вытирая жирные губы, выстроились в
неровную линию. Спирмен беспомощно проворчал:
монотонный танец - что-то вроде повествования о войне. Некоторые из
наиболее сильно раненых женщин разыгрывали сольные пантомимы, показывая,
как они получили боевые раны. Кульминацией танца послужило появление на
Березин Федор
Прозоров Александр
Конюшевский Владислав
Майер Стефани
Доценко Виктор
Шилова Юлия