другой аппарат, который для электроскопов Жана Лебри играл бы такую же
роль, какую играют для наших глаз увеличительные стекла, и который дал бы
ему возможность легче разобраться в часто сменяющихся, едва уловимых
явлениях.
пользовался его глазами-электроскопами для своих медицинских работ. Но я
не имел никакой возможности хотя бы что-нибудь узнать о самом их строении
и устройстве. В этом отношении Жан продолжал проявлять все то же упорство
и неизменно восставал против всякой попытки исследовать его глаза. "Когда
я умру, - отвечал он, - когда я умру, вы можете спокойно и не торопясь
заняться их изучением".
конце концов перестал настаивать. Да, кроме того, эти искусственные глаза
были мало доступны для медицинского осмотра. Правда, был один способ... Но
о нем я буду говорить несколько позднее.
радостных надежд. Незаметно для себя я прожил в таком настроении несколько
недель, богатых всевозможными впечатлениями, и по временам, со
свойственным людям эгоизмом, забывал о том, что дни Жана Лебри уже
сочтены. Забывал я об этом главным образом потому, что сам он в то время
тоже наслаждался жизнью, и его исхудалое, изможденное лицо дышало таким
безграничным счастьем, какого ни в силах было затмить ни сознание
приближавшегося неизбежного конца, ни отсутствие настоящего зрения, ни
даже мысль о том, что страшный и грозный для него Прозоп все еще где-то
существует.
внимательно, даже с подозрительностью, присматривался ко всему, что
происходило кругом, но ничто не давало мне повода к каким-либо опасениям.
Таинственные доктора, видимо, отказались от мысли преследовать убежавшего
от них пациента, ввиду трудности такой задачи. Очевидно, они рассчитывали
на то, что Жан будет молчать, и, казалось, покорились своей судьбе и
примирились с его побегом. Тем не менее, мы ни на минуту не забывали об
осторожности, и Жан, всегда имевший при себе оружие, никогда не выходил из
дому один, а я непрестанно следил за всем; и я должен сказать, что
напряженность моего внимания ничуть не ослабевала, хотя и перешла в
привычку.
спортивное состязание, в нашей жизни не произошло ни одного достойного
внимания события. Но и то событие, о котором я собираюсь сейчас говорить,
осталось неизвестно окружающим, так как касалось лишь лично меня и
относилось к области чувств.
никоим образом не собирался признаться вам в своей любви именно в этот
день.
чувствовал также, что все покровительствует моей любви к вам: ваш полный
счастья взор, ваша дружеская улыбка, ваша жизнерадостность и те маленькие
хитрости, которые на моих глазах зарождались в вашей хорошенькой
головке... Тысячи едва заметных, неуловимых мелочей! И от всего этого было
так хорошо на душе... Но где-то там, в глубине сердца, у меня все-таки
таился страх. Да, да, страх! В моем возрасте имеешь перед собой уже
слишком много грустных примеров, и я видел слишком много разочаровавшихся
влюбленных.
было заранее начертано в книге моей жизни.
1 сентября. Все население Бельвю направилось к замку барона д'Арси. На
протяжении трех километров тянулась непрерывная цепь пешеходов. Вы
приехали в лимузине Ля-Эллери; я обогнал вас на своем торпедо как раз у
Шофура...
автомобильная гонка.
дама. Я был заранее уверен, что вы отклоните предложения шести других
участников, чтобы сесть рядом со мной в моем торпедо. Я в этом был уверен.
И все-таки, если бы вы только знали, как вы меня осчастливили тем, что
действительно согласились ехать со мной!
затем показать свою ловкость, благополучно пробравшись сквозь лабиринт
расставленных на дороге кеглей, а после того проявить спокойную
уверенность и уменье сохранять равновесие на подвешенном в воздухе и
качавшемся как качели мосту. Кроме того, нам предстояло описать несколько
цифр и вензелей при движении задним ходом и, наконец, сделать пробег на
скорость, десять раз проехав взад и вперед по отмеченному пространству в
сто метров длиной.
слышу восторженные возгласы зрителей, которые приветствовали мою скромную
победу... Нас засыпали цветами. Когда мы проезжали мимо выстроившихся в
ряд экипажей, я понял, что восторженная симпатия публики относилась к нам
обоим вместе и словно соединяла нас друг с другом крепкими узами. На всех
лицах я читал одну общую мысль. Когда мы проезжали мимо, я слышал, как
говорили: "Какая хорошая пара!" В момент энтузиазма эти люди как бы
предрекали нам счастливое будущее... Вы были прекрасны, Фанни, в этот
день! На щеках у вас играл яркий румянец, глаза сияли. Вы не пытались
скрывать, что этот мимолетный триумф доставлял вам искреннее удовольствие.
Да к этому еще примешивался и некоторый нервный подъем, так как во время
состязания были, конечно, головокружительные моменты, когда невольно
напрягались все мускулы и казалось, что авария неизбежна... Теперь у меня
было такое ощущение, точно я получил два приза вместо одного.
чтобы я с вами вдвоем возвращался в своем маленьком торпедо, украшенном
розами. Мы сделались центром какого-то внезапно возникшего заговора.
Казалось, что всем присутствующим вдруг открылась наша судьба и каждый
спешил внести свою лепту, стремясь приблизить к нам решающий момент.
цветов стекле автомобиля я видел перед собой отражения вашего милого лица.
Воспользовавшись тем, что другие машины впереди нас подняли страшную пыль,
я свернул на боковую дорогу. Мне потом говорили, что мы неслись по полю,
словно бежавший из оранжереи розовый куст в полном цвету.
мог ее прижать к своим губам.
взаимного обета...
того, мне бы очень хотелось, чтобы в этот день Жан Лебри был еще с нами.
него...
от вас пытливого, недоверчивого взгляда.
говорить... - прошептали вы, опустив глаза.
схватили меня за руку и сказали:
видите... Бедный мальчик будет так огорчен! Но не подумайте, ради бога,
что он признался мне в своей любви... Нет! Но я и без того это знаю.
Подумайте теперь сами, могу ли я разбить ему сердце. Разве можно заставить
страдать того, кто должен так скоро нас покинуть? Ведь и вы сами, мой
друг, только что выразили опасение, что вряд ли Жан Лебри будет
присутствовать на нашей свадьбе, если мы отложим ее даже только на два
месяца. Его уже не будет тогда в живых. Разве не лучше нам поэтому
подождать?
лучше. Вы благороднее меня, Фанни! Простите меня, я ничего не замечал. Я
преклоняюсь перед вами. Я вас люблю!
вас, любуясь вами, как любуются цветком розы, среди которых вы были самой
прекрасной, благословляли нас своим благоуханием. Некоторые из них от
движения машины осыпались и устилали позади нас дорогу своими лепестками.
начался с того, что я проявил присущую всем влюбленным недальновидность.
Жан любил Фанни, а я даже не догадывался об этом, хотя жил рядом с ними...
Но так ли это? Может быть, Фанни ошиблась? Ее могла ввести в заблуждение
Шилова Юлия
Семенова Мария
Володихин Дмитрий
Флинт Эрик
Херберт Фрэнк
Плотников Александр