вас нетронутыми. Они не заберут их у вас. Только посмакуют.
кто может знать, сколько их. Их невозможно сосчитать. Их толпа. Их очень
много.
сделали частью себя. Они пусты. Собственного у них нет ничего. Они никто и
ничто. Чтобы сделаться кем-то...
кого-то?
от одиночества подбирался к огням лагерей и слушал разговоры людей.
слышал. И не делает попыток рассортировать; ничего не оценивает. Правда,
выдумка - для него все одно.
чувствовать, немного читать мысли. Но для собственной безопасности я
преувеличивала свои возможности. Чтобы люди из городских племен меня
побаивались. Чтобы можно было жить, получая еду и подарки. Просто, чтобы
выжить.
далеко. Небо оставалось бледно-голубым. Сильный ветер дул с севера и
запада, сухой ветер, вытягивающий последние капли влаги, так что временами
им грозила жажда, но потом либо Ролло отыскивал воду, либо Энди чуял ее
издалека. Тогда они снова пополняли запасы.
просторов они как в ловушке, из которой нет выхода. Все одно и то же:
кактусы, выжженная солнцем трава, небольшие зверьки и птицы - ничего не
менялось.
гризли.
знал когда-то, отдаляется, уходит; ничего не остается на месте и, может,
никогда там не было: единственной реальностью остается эта вечная пустота.
И кажется, что ты уже не на старой, доброй Земле, а на какой-то другой
планете.
головой Ролло, а на краю освещенного костром пространства сгущались тени -
попутчики. Где-то там, думал Кашинг, находится место, которое он ищет, -
не место, а легенда. Они ищут: он и ведьма, и робот - возможно, последний
на Земле робот; не последний живой - их много оставалось живых, - а
последний подвижный, последний, способный работать, видеть, слышать и
говорить. А он и Мэг - единственные, кто знает, что роботы живы, что они
заключены в безмолвие и тьму. Странная компания лесной бродяга, фальшивая
ведьма, испуганная женщина, которая ни разу за все труднейшее путешествие
не пожаловалась; и анахронизм, символ тех дней, когда жизнь была легче, но
когда она несла в сердцевине своей злокачественную опухоль, уничтожившую
ее, так что сама эта прежняя жизнь стала лишь легендой.
примитивного варварства. Хуже всего, что не видно никаких попыток
преодолеть это варварство. Как будто человек, однажды сбившись с пути,
больше не имеет ни сил, ни желания попытаться предпринять еще одну
попытку. Неужели человечество не заслужило еще одной попытки?
к Звездам?
устремлялся к звездам.
странное чувство радости, чувство ясности, простора, как будто он был
повелителем всей этой беспредельности. Одиночество больше не пугало его;
как будто они шли по специально для них подготовленной стране, откуда
удалили всех остальных. Попутчики оставались с ними, но они больше не
казались угрозой, а скорее товарищами в пути, частью компании.
небольшое возвышение, они увидели их в полумиле от себя. Мужчина был стар,
борода и волосы у него поседели. Одетый в изношенную кожу, он стоял,
похожий на крепкое, стройное дерево, и смотрел на запад, а не знающий
отдыха ветер шевелил его волосы и бороду. Женщина, значительно моложе,
сидела за ним, поджав под себя ноги, наклонив вперед голову и плечи. На
ней было рваное платье. Рядом качалась на ветру рощица диких
подсолнечников.
мелких ямах, выкопанных в почве прерии, стоит в них обнаженными ногами,
рядом с ямами лежала пара изношенных мокасин. Ни он, ни женщина, казалось,
не заметили вновь прибывших. Мужчина стоял прямо и неподвижно, руки его
были сложены на груди, подбородок задран, глаза закрыты. Была в нем
какая-то напряженность, как будто он вслушивался в нечто, доступное лишь
его слуху. Но слышно было лишь гудение ветра на равнинах и шелест
подсолнечников.
старик как будто не заметили, что они больше не одни. Голова женщины
склонялась к коленям, к сложенным на них рукам. Кашинг видел теперь, что
она молода.
раздраженные, ожидая, пока их заметят. Энди хвостом отгонял мух и жевал
траву. Попутчики осторожно кружили поодаль.
здесь, как нашалившие дети, которые ворвались туда, куда им нельзя, и
теперь их сознательно игнорируют. Вокруг этих двоих был какой-то ореол, не
позволявший нарушать их молчание. Пока Кашинг размышлял, нужно ли ему
окончательно рассердиться, старик шевельнулся, возвращаясь к жизни.
Вначале его руки медленно и грациозно двинулись в стороны. Голова заняла
нормальное положение. Одну за другой он извлек ноги из ямок, в которых
стоял. Со странной осторожностью обернулся к Кашингу. Лицо у него
оказалось не строгое, патриархальное, как можно было ожидать, наблюдая его
в трансе, но лицо доброго человека, слегка печальное лицо человека, после
долгих лет напряженного труда обретшего мир. Над седой бородой,
закрывавшей большую часть лица, из гущи морщин смотрели на мир
светло-голубые глаза.
сказал он. - Не найдется ли у вас чашки воды для моей внучки и меня?
назад закрывавший лицо капюшон. У нее оказалось ужасающе мягкое и невинное
лицо и абсолютно пустые глаза. Красивая кукла, наполненная пустотой.
благословенна. Она живет в другом месте. Наш мир не может затронуть ее.
Разговаривайте с ней мягко, пожалуйста, и не беспокойтесь о ней. Ее не
нужно бояться. Она счастливее меня и счастливее всех нас. И прежде всего,
прошу вас, не жалейте ее. Она с полным правом может пожалеть нас.
здесь делал, стоя в ямах, замкнутый в самом себе. Но я не был замкнут. Я
разговаривал с цветами. Такие чудесные цветы, чувствительные, с хорошими
манерами... Я мог бы сказать и "разумные", но это не совсем так: их разум,
если его можно так назвать, совсем не похож на наш, хотя, может быть, он и
лучше нашего. Другой тип разума. Впрочем, если подумаешь, разум - не
совсем подходящее слово.
Говорить не только с цветами, но и со всеми растениями: травой, мхом,
деревьями. Я не так уж часто разговариваю с ними. Обычно просто слушаю.
Иногда я уверен, что они знают обо мне. В таких случаях я пытаюсь
разговаривать с ними. Я уверен, что они понимают меня, хотя и не могут
определить, кто именно говорит с ними. Возможно, их восприятие не
позволяет им различать другие формы жизни. Они живут в мире, который так
же закрыт для нас, как и мы для них. К сожалению, не настолько закрыт,
чтобы мы не знали о них. Просто мы не подозреваем, что они тоже чувствуют,
как мы.
такое, о чем я никогда не думал, даже в самых диких фантазиях. Скажи мне -
сейчас ты только слушал или и разговаривал с ними?
Рассказывали об удивительных вещах. К западу отсюда, сказали они мне, есть
растения - я думаю, что это деревья, - совершенно чуждые Земле. Их
принесли много лет назад. Как принесли, они не знают или я не понял, но во
всяком случае это большие растения, которые все понимают... Спасибо, моя
дорогая.
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Майер Стефани
Корнев Павел
Посняков Андрей
Перумов Ник