мог это сделать.
простые верующие.
душу его. Вы, верно, заметили, что в старинных хрониках народ исчислялся
по количеству душ, а не голов. Это могло показаться вам странным, нелепым,
но тогда человек больше думал о Боге, о грядущей жизни и куда меньше был
озабочен земными делами.
изможденная ветхая старуха и передала старику тарелку и полбуханки хлеба.
несколько лет человеку даже не придется проходить через смерть, чтобы
достичь бессмертии. Стоит Нетленному Центру разработать соответствующую
технологию, как человек окажется бессмертным. Будет себе вечно молодым,
будто смерти и нет вовсе. Раз уж родились, то извольте жить вечно.
раз уж они могут оставаться вечно молодыми?!
гордыня!
Бога?
котором думаете вы - в благообразного джентльмена с белой бородой. Но в
высшее существо да, в такого Бога я, пожалуй, поверил бы. Должна быть
какая-то сила, властвующая над миром. Мир слишком хорошо организован,
чтобы было иначе. Когда думаешь о его устройстве - от атома до галактик -
кажется невероятным, чтобы отсутствовала высшая сила особого рода,
благожелательная сила, которая поддерживает этот порядок.
святость, не благочестие...
вам честный ответ. Поверьте на слово, я многим бы пожертвовал, чтобы иметь
вашу веру - слепую, абсолютную, без тени сомнений. Но, пожалуй, я бы и
тогда еще сомневался, что довольно одной только веры.
Добродетель незнания.
А мы нуждаемся именно в вере.
Кто-то схватил со стены лампу, задул ее, и комната погрузилась во тьму.
с кем-то впотьмах, отступил и внезапно почувствовал, как пол, слабо
треснув, стал уходить из-под ног: давно прогнившие доски проломились, Он
инстинктивно выбросил руку в поисках опоры и сумел ухватиться за край
доски, но та не выдержала веса тела, и он полетел вниз.
окатили лицо. Он поднялся и сел на корточки; что тут где - не разобрать,
грязь и темнота будто перемешались между собой.
затихающие голоса.
злым. Хрустели доски - похоже, высаживали дверь, и та поддалась, над его
головой загромыхали тяжелые шаги, острые лучи света затанцевали по стенам
ямы.
Фрост осторожно двинулся вперед по щиколотку в зловонной воде.
возвращался. Доносились обрывки фраз.
иначе.
темноту.
ничего, они дождутся.
это будет последним, что я успею сделать в своей жизни.
надо попасть обратно наверх.
до пола. Ощупью исследовав доски, он обнаружил край дыры. Теперь надо
подпрыгнуть, ухватиться за что-нибудь и, надеясь, что доски выдержат,
подтянуться. В комнате, подумал Фрост, я хоть на время окажусь в
безопасности. Эплтон и его люди не вернутся, Святые не вернутся тоже, так
что я, наконец, буду предоставлен сам себе.
беготню - сквозь темноту к нему скользили невидимые тела, злобный и
пронзительный писк озверевших от голода животных нарастал.
на полу.
четвереньки, осторожно отполз в угол комнаты и замер там, оцепенев от
ужаса.
Такую позу он принимал всякий раз, когда предстояло обсуждать серьезное
дело, а ему хотелось казаться небрежным и не слишком заинтересованным.
жизни не предлагал таких денег. Даже это надутое ничтожество Фрост не
отказался бы от них, будь он уверен, что проскочит. Но Фрост канул, и
Гиббонса тоже никто не сыщет. Похоже, не обошлось без Эплтона или кого-то
вроде него. Немногие в Нетленном Центре знают, что цензура все еще
существует. Но если разнюхал Эплтон, то дело дрянь - с ним шутки в
сторону.
уныло осведомился Гарри Гастингс.
никогда и не говорили, что будем.
носил очки с толстыми стеклами, глаза его косили. Биллиардный шар все
время старался вылезти вперед, будто желал скатиться с плеч, и это, вкупе
с косоглазием, придавало ему вид человека под хмельком, который лезет из
кожи вон, стараясь выглядеть трезвым.
ваша книга разошлась бы. Я сказал, что если ее издать, мы загребли бы кучу
денег. Но я говорил, что сначала должен быть уверен, что мы протащим ее в
печать. Я вовсе не хочу, чтобы Фрост пронюхал о ней в последний момент,
когда мы уже угрохаем кучу денег. Вот когда книга уйдет в магазины - тогда
уж Фросту ничего не сделать: поднимается скандал, а шум - единственное,
чего Нетленный Центр не переносит.
договора. Я сказал, что он не может быть заключен, пока мы не поладим с
Фростом. Иначе нет смысла. У Фроста полно сыщиков и весьма въедливых. А
Джо Гиббонс среди них лучший - тем более, что специализируется именно на
нас. В нас он просто вцепился, снюхался, видимо, с кем-то из наших. Знал
бы с кем - давно бы уволил. Но никуда не денешься, мы не могли и шагу
ступить, чтобы об этом не знал Гиббонс. Все, что я мог сделать, -
попробовать пойти на сделку. Да, я говорил вам, что ваша книга из тех
немногих, ради которых я пытался что-то сделать лично.
нее. Двадцать лет. Вы понимаете, что такое двадцать лет исследований?! А