разглядывал "Страшный Суд" Микеланджело. Христос на этой фреске всегда
казался кардиналу устрашающим, властным и беспощадным - словом,
идеальный наблюдатель за выборами первосвященника.
деревянных кресла под балдахинами с восьмьюдесятью тремя кардиналами.
Оставшегося места как раз хватило для голограммы отсутствующих тридцати
семи - если проецировать их по очереди.
Кардинал Лурдзамийский чувствовал себя свежим и бодрым - этой ночью он
спал на жесткой кровати в своем Ватиканском кабинете, на завтрак
монахини принесли ему в покои Борджа простую еду и дешевое белое вино.
После трапезы все кардиналы собрались в Сикстинской капелле - каждый в
своем кресле, занавески раздвинуты.
столом декана коллегии кардиналов замерли голограммы тридцати семи
отсутствующих. Из-за тесноты изображения были совсем маленькими -
крохотные фигурки в кукольных домиках, парящие над полом, словно тени
прошлого. Кардинал Лурдзамийский привычно улыбнулся: размеры изображений
строго соответствовали рангу отсутствующих.
декана поднял руку: возможно, Дух Святой и направляет собравшихся, но
без координации не обойтись. Рука опустилась, и восемьдесят три
присутствующих кардинала и тридцать семь голограмм разом заговорили.
оглянулся на кардинала Мустафу, выкрикивавшего те же слова из своей
кабинки.
Выкрики были громкими и отчетливыми, но - и это совершенно очевидно -
единодушия не наблюдалось. Впервые за двести семьдесят лет.
и так знал, кто именно не стал выкрикивать имя Папы Юлия. Он знал, чем
удалось подкупить этих мужчин и женщин. Он знал, чем они рискуют, и
знал, что им почти наверняка придется расплачиваться. Кардинал
Лурдзамийский знал все это потому, что именно он тайно дирижировал
происходящим.
началось голосование, произнес:
переговаривались между собой. На памяти большинства из них еще ни разу
не случалось ничего подобного. Тем временем почти все голографические
изображения разом исчезли. Остались лишь те, кто догадался заранее
подготовить для выборов интерактивные чипы.
Помощники декана заглянули к каждому - убедиться, что у всех есть перо.
Когда все было готово, декан снова поднял руку, открывая голосование.
были напечатаны слова: "Eligo in Summum Pontificem" [Избираю Верховным
Понтификом (лат.).]. Чуть ниже оставалось место для одного имени. Симон
Августино кардинал Лурдзамийский вписал: "Ленара Хойта", сложил карточку
и демонстративно поднял руку. Вслед за ним все восемьдесят два
кардинала, присутствовавших лично, и с полдюжины интерактивных голограмм
проделали то же самое.
Лурдзамийский первым встал с кресла и, преследуемый неотступным,
пугающим взглядом Христа, направился к алтарю. У самого алтаря он осенил
себя крестным знамением, опустился на колени и склонил голову в
безмолвной молитве. Затем поднялся и громко произнес:
все мои помыслы, намерения и действия, в том, что я отдаю свой голос за
человека, достойного быть Его наместником.
серебряное блюдо и, выждав несколько мгновений, опустил ее в ящик. Декан
коллегии кивнул; кардинал Лурдзамийский снова преклонил колени перед
алтарем и вернулся на место.
отдать свой голос...
карточки на стол. Второй пересчитал - восемьдесят девять, включая шесть
интерактивных, - и аккуратно переложил в другой ящик. Начался подсчет
голосов.
второму, тот, отметив карточку, протянул ее третьему и последнему -
Куэзнолю. Куэзноль громко и отчетливо объявил имя и лишь затем сам
расписался на бюллетене.
скрайберы соберут и файлы уничтожат, чтобы не осталось никаких записей о
ходе выборов.
остальных присутствовавших - интересовало одно: смогут ли
кардиналы-отступники реально ввести в игру новую фигуру.
на нить, протыкая иголкой слово "eligo". Когда были зачитаны все
бюллетени, на обоих концах нити завязали узлы.
сутане, он казался смиренным и несколько ошеломленным.
простер руки и возгласил:
лицом Бога Всемогущего - признают тебя епископом римской Церкви, Папой и
главой коллегии епископов. И да поможет тебе Господь.
балдахин.
семь голографических образов. Лишь новый Папа не опустил балдахина.
Священник - теперь Верховный Понтифик - сидел в своем кресле,
откинувшись на подушки.
подняться и вместе с помощниками вывел его из капеллы.
жил в двадцать седьмом веке - жалкий трус, способный только детективы
читать да писать трогательные послания бывшей возлюбленной.
конечно.
священником - теперь уже Папой, облаченным во все белое - белая сутана,
белая шапочка, широкий белый пояс. Кардинал Лурдзамийский - как и все
остальные - опустился на колени прямо на каменный пол, и новый понтифик
дал свое первое благословение.
был по-настоящему белым.
коридорами в собор Святого Петра. Декан кардинальской коллегии объявил с
балкона многотысячной толпе имя нового Папы.
Петра, был отец капитан Федерико де Сойя. Его выпустили из ректория
Легионеров Христа лишь несколько часов назад. Чуть ; позже, после
полудня, ему надлежало явиться в космопорт Имперского Флота для отправки
на корабль. Прогуливаясь по Ватикану, де Сойя внезапно оказался в толпе
среди тысяч мужчин, женщин и детей, и толпа, как могучая река, вынесла
его на площадь.
ликование. И без того немыслимое скопление народа под балконом Святого
Петра стало каким-то образом еще гуще под напором тысяч и тысяч,
стекавшихся из-под колоннады и с ближайших улиц. Сотни швейцарских
гвардейцев с трудом сдерживали этот могучий натиск.
Святейшества Урбана Шестнадцатого, и по площади прокатился вздох
изумления. Де Сойя внезапно осознал, что стоит как в столбняке, открыв
рот. Никто не сомневался, что новым Папой станет Юлий Пятнадцатый.
Неужели?.. Нет, об этом даже думать нельзя.
приветственными - возгласы нарастали, становились все громче и громче и
никак не желали стихать.
Отец Ленар Хойт, спаситель Церкви, вновь избран Папой. Его Святейшество
поднял руку в привычном благословении и замер, ожидая тишины, но
приветствия все не стихали, и рев эхом заполнил всю площадь.
Будучи священником, принадлежа к обществу Иисуса, он достаточно хорошо
изучил историю Церкви и сейчас мгновенно перебрал в уме всех Пап по
Максимов Альберт
Афанасьев Роман
Орловский Гай Юлий
Свержин Владимир
Буркатовский Сергей
Распопов Дмитрий