конечно.
минут, но они дорого стоили. Они были минутами добавленными к часам
кипящей ненависти, отвращения и страха, через которые она прошла после
жеманного ухода судьи из офиса Хартфорда в то утро.
приглушенный свет, спокойные цвета, тихая музыка, которую играл оркестр из
трех исполнителей. Посетителей было очень мало и только один, которого она
знала. Она заметила седые волосы в углу, противоположном углу с эстрадой
для оркестра за находившемся в тени столиком. Она пошла туда больше
потому, что она знала, что он выберет такое место, чем потому что она
узнала его.
подождать.
бы это было не так. - Он засмеялся, когда говорил это, и этот смех только
подчеркнул удовольствие, которое он чувствовал при этой мысли. Он провел
тыльной стороной ладони по ее предплечью, оставив новое пятно гусиной
кожи. - Кей. Красивая маленькая Кей, - простонал он. - Я должен сказать
тебе кое-что. Мне действительно пришлось оказать давление на тебя сегодня
утром.
что я ничего этого не имел ввиду - кроме того, что я так одинок. Люди не
понимают, что я не только судья, я еще и мужчина.
факт, что во время этой убедительной, полной жалости к себе речи его голос
стал подвывать, а черты его лица вытянулись вниз и стали похожи на морду
спаниеля. Она прикрыла глаза, чтобы избавиться от этого образа и получила
такую удивительную копию скорбной собачьей головы над его воротником, что
ей вспомнилась когда-то услышанная фраза:
сопровождал и снова погладил ее руки. Ее улыбка исчезла, хотя она все еще
показывала зубы.
любили меня ради меня самого. Мне жаль, что мне пришлось применить
какое-то давление. Просто я не хотел проиграть. И потом все приемы
дозволены... ну вы знаете.
губами. - Просто каждый человек хочет, чтобы о нем заботились.
небу. Он не станет просить многого. Просто доносить и прятаться, чтобы
защитить его "положение" в городе. Просто это лицо, этот голос, эти
руки... свинья, шантажист, трясущийся старый волк с липкими пальцами!
"Бобби, Бобби", подумала она в отчаянии будь хорошим врачом...
очаровательной молодой девушки. Флип с хересом. Он был слишком сладким и
пена на нем неприятно цеплялась за ее помаду. Она прихлебывала и позволяла
сентиментальным излияниям судьи стекать с себя, кивала головой и
улыбалась, и, так часто, как только могла, выключала звук его голоса и
слушала музыку. Она была умелой и чистой - синтезатор Хаммонд, контрабас,
гитара - и какое-то время это была единственная вещь в целом мире, за
которую она могла держаться.
в районе трущоб.
него хороший дом на Холме. Но у Блуэтта человека тоже есть местечко,
удобная квартирка, бриллиант в грубой оправе, место, где он может сбросить
черную мантию, свои титулы и степени, и снова узнать, что в его венах
течет алая кровь.
могут спрятаться там. Все удобства. Винный погреб под рукой, кладовая с
продуктами по первому зову. Цивилизованная глушь для ломтя хлеба, кувшина
вина и д-в-воих.
если его глаза выпучатся еще на один дюйм, то можно было бы сесть на один
и смотреть как другой выпал.
чувствовала, что у нее осталось вероятно секунд двадцать терпения.
Восемнадцать. Шестнадцать. Вот и славно. Вот дымком поднимается карьера
Бобби - облачком в форме гриба за столиком на двоих.
каблуками. Он коротко пошутил по поводу дамской туалетной комнаты и о том,
что все мы люди. Он отвернулся и повернулся обратно и заметил, что это
только первая из маленьких интимных подробностей, которые им предстоит
узнать друг о друге. Он отвернулся и повернулся обратно и сказал:
маленькое царство грез еще сегодня ночью!
французский каблук-шпильку в область своего кармана для часов.
презрение помогали ей продержаться до сих пор; а теперь, на какое-то
мгновение страх и усталость заняли их место. Ее плечи опустились и
ссутулились, а подбородок опустился, и слеза сбежала по ее щеке. Это было
на три градуса хуже, чем ужасно. Это была слишком большая плата за Клинику
Майо полную врачей. Она хотела вырваться отсюда. Что-то должно произойти,
прямо сейчас.
там. У него было широкое непримечательное лицо. Он был почти такой же
светловолосый, как и она, хотя глаза у него были темными. У него был
хороший рот. Он сказал:
когда им нужно излить свою душу. Вы в опасности, Мадам.
Она смогла только сказать:
туалетов. - Выход есть, если вы доверитесь мне.
она холодно.
поступить, как сочтете нужным. Когда он вернется, избавьтесь от него на
сегодня. Пообещайте встретить его здесь завтра вечером. Только сыграйте
все действительно хорошо. Затем скажите ему, что вы не должны уходить
отсюда вместе; вас могут увидеть. Он все равно об этом подумает.
прямо на вокзал и садитесь на первый отходящий поезд. В три часа будет на
север, и в три двенадцать на юг. Садитесь на любой из них. Отправляйтесь в
другое место, заройтесь в нору, найдите себе другую работу и не
попадайтесь на глаза.
ничего не могу предложить вам на продажу.
поезд. Никто не будет вас преследовать.
когда меня здесь нет, если хотите, и оставьте их для меня.
бродячим котам. О, перестаньте спорить. Вам нужен выход и это выход.
образы?
сделаете то, что я вам только что сказал, тогда этот козел... - и
несколькими простыми, краткими словами он сказал ей точно, что этот козел
собирается делать. Затем одним ловким движением, он опустил купюры в ее
сумочку и вернулся на эстраду.
из туалета. У нее было необычайно живое зрительное воображение.