растолковывать, прежде чем она могла приступить к каким-либо
объяснениям, так что разговоры у них получались интересные.
Беседовали они по-дружески, и по мере того, как образование его
подвигалось вперед, старый Король с удивлением обнаружил, что
начинает испытывать к гусям глубокое почтения и даже любовь:
подобие тех чувств, какие, видимо, испытывал Гулливер, живя
среди лошадей.
серый народ не знает. У него отсутствует общественная
собственность, равно как и притязания на какую-либо часть
земного шара. Этот прелестный шар, полагали они, не может
принадлежать кому бы то ни было, кроме себя самого, доступ же к
природным ресурсам открыт для всех гусей в равной степени.
Точно так же и никакая государственная дисциплина не
навязывалась какой бы то ни было отдельной птице. Рассказ о
муравье, приговоренном к смерти за то, что он, возвратившись в
муравейник, отказался отрыгивать пищу, глубоко возмутил ее. У
гусей, говорила она, каждый съедает столько, сколько способен
вместить, но если ты полезешь туда, где кормится птица,
обнаружившая участок с сочной травой, она тебя долбанет клювом
и правильно сделает. Да, подтверждала она, у гусей имеется
частная собственность и помимо еды, -- супружеская пара год за
годом возвращается в одно и то же гнездо, хотя в промежутках
ей, может быть, и приходится покрывать расстояния в несколько
тысяч миль. Гнездо -- дело частное, как и супружеская жизнь.
Гуси, объясняла она, не склонны к беспорядочным любовным
связям, разве что в ранней молодости, а в эту пору, как она
полагала, так тому и быть надлежит. Когда они женятся, они
женятся на всю жизнь. Политические же их воззрения, если у них
вообще таковые имеются, патриархальны или индивидуалистичны и
имеют своей основой свободу выбора. И уж конечно, никаких войн
гуси не ведут.
Очевидно было, что определенные гуси признаются в качестве
вождей, -- как правило, маститые старые джентльмены с крапчатой
грудью, -- и что эти вожди возглавляют караваны во время
полета. Припомнив муравьиных Королев, которые, подобно членам
семейства Борджиа, резали одна другую в борьбе за высшие посты,
он поинтересовался, каким образом избираются гусиные капитаны.
не соблюдается никаких формальностей. Они просто становятся
капитанами.
разразилась длинной речью, касающейся перелетов. Вот что она
рассказала:
совершивший перелет из Сибири в Линкольншир и обратно,
вернувшись, завел в Сибири семью. И вот, когда наступила зима и
нужно было заново искать, чем прокормиться, он, должно быть,
сумел кое-как отыскать ту же дорогу, ведь кроме него никто ее
не знал. Год за годом он водил по ней свое разросшееся
семейство, став его лоцманом и адмиралом. Когда ему пришла пора
умирать, видимо, лучшими лоцманами оказались старшие его
сыновья, поскольку они чаще других проделывали этот путь.
Естественно, сыновья помоложе, не говоря уже о юнцах, не
очень-то хорошо знали дорогу и потому были рады последовать за
кем-то, кто ее знал. Возможно, и среди сыновей постарше имелись
такие, что были известны своей бестолковостью, так что семья
доверяла не всякому.
быть, этой осенью к нам в семью заглянет Винк-винк и скажет:
"Извините, среди вас нет ли случайно надежного лоцмана? Бедный
старый прадедушка скончался, когда поспела морошка, а от
дядюшки Онка проку немного. Мы ищем кого-нибудь, за кем можно
лететь следом." И мы тогда скажем: "Двоюродный дедушка будет
рад, если вы составите нам компанию, но только имейте в виду,
если что-то пойдет не так, мы не отвечаем." "Премного
благодарен, -- ответит он. -- Уверен, что на вашего дедушку
можно положиться. Вы не будете возражать, если я расскажу об
этом Гогону, у них, сколько я знаю, такие же трудности?"
"Нисколько."
стал адмиралом.
она, и оба посмотрели на дородного патриарха, грудь которого,
действительно, украшли черные полосы -- вроде золотых кругов на
рукаве адмирала.
и честолюбивые устремления гусей. Извинившись, он объяснил ей,
что человеческие существа, пожалуй, склонны были бы счесть
скучноватой жизнь, не отмеченную эффектными приобретениями,
пусть даже сделанными в ходе войны.
больше украшений, сокровищ, предметов роскоши, испытать как
можно больше наслаждений и так далее. Это дает им цель в жизни.
Говорят также, что это приводит к войнам. Боюсь, однако, что
если людское достояние свести к тому минимуму, которым
удовлетворяются гуси, люди почувствуют себя несчастными.
по-разному. Если ты попытаешься заставить людей жить в точности
так, как живут гуси, они станут такими же несчастными, какими
стали бы гуси, заставь их вести человеческое существование. Но
это не означает, что нам нечему поучиться друг у друга.
лет, так что винить вас тут особенно не в чем.
удовольствия, устремления, цели -- или как вы их называете? Они
ведь должны быть довольно ограниченными, нет?
-- состоит в том, чтобы жить. По-моему, вы, люди, как-то о ней
позабыли. Что до наших удовольствий, то они, если сравнить их с
украшениями и сокровищами, не так уж и скучны. У нас есть песня
о них, которая называется "Радость жизни".
мне всегда было обидно, что в ней ничего не говорится об одной
из величайших наших радостей. Те, чьи имена называются в этой
песне, вроде бы спорят относительно известных гусям
удовольствий, но никто из них не вспоминает о странствиях.
По-моему, это глупо. Мы путешествуем в сотни раз дальше, чем
люди, видим такие интересные вещи, переживаем столько
восхитительных перемен, -- все время что-нибудь новое, -- и я
не могу понять, как это случилось, что поэт о них позабыл. Да
что говорить, моя бабушка летала в Миклегарт, у меня есть дядя,
который побывал в Бирме, а прадедушка вообще уверял, что ему
случалось залетать даже на Кубу.
Константинополя; о Бирме он слышал лишь от T. natrix'а, а до
Кубы в то время вообще никто еще не додумался, так что все
сказанное произвело на него должное впечатление.
он.
мир, вечно новый и новый, кружит под крыльями гусей.
и нежным голосом спела ее так, как поют дикие гуси:
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Бажанов Олег
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Ибсен Генрик