Чтение 15–й страницы книги ~Языки Пао~

Чуть погодя Беран сказал:

- Ты так мало обо мне знаешь - и не хочешь узнавать?

Гитан Нецко уклончиво промолчала, и Беран почувствовал себя слегка
уязвленным.

- Я - паонит, - сказал он. - Я родился в Эйльянре пятнадцать лет тому
назад. Временно я живу на Брейкнессе, - он сделал паузу, ожидая, что
девушка поинтересуется причиной, но она отвернулась, глядя на небо сквозь
высокое узкое окно.

- Пока я учусь в Институте, - продолжал Беран. - До вчерашнего вечера
я был в неуверенности - не знал, на чем буду специализироваться в
дальнейшем. Теперь я это знаю. Я стану Магистром Лингвистики!

Гитан Нецко отвернулась от окна и поглядела на него. В ее глазах
Беран не смог прочесть никаких чувств. Они были большими, зелеными как
море, и ярко выделялись на бледном лице. Он знал, что она на год моложе
его, но, встретив этот взгляд, почувствовал себя маленьким и глупым.

- О чем ты думаешь? - грустно спросил он.

Гитан пожала плечами:

- Почти ни о чем.

- Иди ко мне, - он наклонился над девушкой, целуя ее лоб, щеки, губы.

Она не сопротивлялась, но и не отвечала на поцелуи. Беран
взволновался:

- Я не нравлюсь тебе? Я тебе неприятен?

- Нет, - мягко сказала Гитан, - как же это возможно? Ведь по условиям
моего контракта с Брейкнессом мои чувства ничего не значат.

Беран резко вскочил:

- Но ведь я - не человек Брейкнесса! Я же говорил тебе! Я - паонит!

Гитан Нецко ничего не ответила и, казалось, целиком ушла в себя.

- Когда-нибудь я вернусь на Пао. Может быть, уже скоро - кто знает? И
ты вернешься туда со мной.

Она снова не ответила. Беран начал выходить из себя.

- Ты мне не веришь?

- Если бы ты был настоящим паонитом, то понял бы, что верю, - глухо
сказала она.

Беран умолк. Наконец ответил:

- Неважно, кто я, но я вижу, что ты не веришь мне.

И тут она взорвалась:

- Какая разница? С какой стати так гордиться тем, что ты паонит? Они
- беспозвоночные, червяки дождевые, они позволяют тирану Бустамонте
разорять их жилища, убивать их - и пальцем не шевельнут, чтобы
воспротивиться! Они спасаются, как овцы во время бури, поворачиваясь
задницей к противнику! Некоторые убегают на другие континенты, другие, -
она холодно оглядела Берана, - на другие планеты. И я не горжусь тем, что
я - паонитка!

Беран мрачно поднялся, не глядя на девушку. Но вдруг увидел себя ее
глазами и скривился: какое же он ничтожество! И ведь ему нечего сказать в
свою защиту - ссылка на беспомощность и неведение была бы подобна овечьему
блеянию, подлому и трусливому. Беран глубоко вздохнул и принялся
одеваться. Вдруг он почувствовал прикосновение ее руки.

- Прости меня - я знаю, ты не хотел ничего дурного.

Беран покачал головой, вдруг ощутив себя тысячелетним старцем.

- Ты права - я не хотел ничего дурного. Но то, что ты сказала... В
мире так много правд - и как выбрать одну?..

- Я ничего не знаю об этом множестве правд, - сказала девушка, - я
знаю лишь то, что я чувствую, и еще знаю, что если бы я была в силах, я
убила бы тирана Бустамонте!

Как только позволили Брейкнесские правила приличия, Беран появился в
доме Палафокса. Один из сыновей хозяина, живущий в доме, приветствовал
юношу, осведомился о его деле, но от обсуждения последнего Беран
уклонился. В течение двух минут Беран, нервничая, ждал в строгой небольшой
приемной в самом верхнем этаже дома.

Инстинкт велел ему быть осмотрительным и прощупать предварительно
почву, но он знал - и от этого знания ощущал противную тошноту, - что ему
явно недостаточно мастерства в области дискуссий. Наконец его вызвали и
проводили вниз по эскалатору в отделанную панелями темного дерева комнату
для утренних приемов, где сидел Палафокс в темно-синем платье и ел кусочки
маринованных фруктов. При виде Берана выражение его лица не изменилось, он
кивнул. Беран же со своей стороны сделал церемонный жест уважения и
заговорил так серьезно, как только мог:

- Лорд Палафокс, я пришел к важному решению.

- Почему бы нет? Что в этом особенного? Ты достиг возраста, когда
человек уже отвечает сам за себя, и ни одно твое решение не должно быть
легкомысленным.

- Я хочу возвратиться на Пао, - сказал Беран резко.

Палафокс помешкал с ответом, но было уже ясно, что решение Берана не
встретило в Палафоксе сочувствия. Затем он сказал крайне сухо:

- Я поражен отсутствием у тебя мудрости.

Снова недолгое молчание, и обмен тонкими подспудными токами. Но на
решимость Берана это никак не повлияло.

- Я обдумал программу Бустамонте, и я обеспокоен. Да, она может
принести очевидную выгоду, но во всем этом есть что-то ненормальное,
неестественное.

Губы Палафокса скривились:

- Если допустить, что ты прав, что можешь ты противопоставить
решимости Бустамонте?

- Я - истинный Панарх, не так ли? А Бустамонте - не более чем Старший
Аюдор. Если я предстану перед ним, он обязан будет мне повиноваться.

- Теоретически - да, обязан. Но как ты докажешь, что ты - это ты? Ну
предположим, что он объявит тебя сумасшедшим. Или самозванцем.

Беран молчал - вот этого-то он и не предусмотрел. А Палафокс
продолжал безжалостно:

- Тебя уничтожат. Утопят. И чего ты достигнешь?

- Ну, допустим, я не обнаружу себя перед Бустамонте. Если бы я прибыл
на один из островов - на Фераи или Виамне...

- Очень хорошо. Допустим, тебе удастся убедить некоторое количество
людей в том, что ты - Панарх. Бустамонте будет продолжать сопротивляться.
Ты можешь спровоцировать гражданскую войну. Если ты считаешь действия
Бустамонте жестокими, то посмотри на свои собственные намерения в этом же
свете.

Беран улыбнулся:

- Все-таки вы не знаете паонитов. Войны не будет. Бустамонте просто
утратит всякую поддержку в народе.

Палафокс не удовлетворился объяснениями Берана.

- А если Бустамонте узнает о твоем прибытии, и корабль встретит отряд
нейтралоидов, что тогда?

- Каким же образом он узнает?

Палафокс съел кусочек яблока и неторопливо сказал:

- Я сообщу ему об этом.

- Значит, вы пойдете против меня?

Палафокс улыбнулся своей неуловимой улыбкой:

- Никогда, если ты не будешь действовать вразрез с моими интересами,
которые в данный момент совпадают с интересами Бустамонте.

- И каковы же ваши интересы? - закричал Беран. - Чего вы хотите
добиться?

- На Брейкнессе - мягко сказал Палафокс, - не принято задавать такие
вопросы.

С минуту Беран молчал. Затем отвернулся, воскликнув с горечью:

- Зачем вы привезли меня сюда? Зачем протежировали мне, помогли
поступить в Институт?

Палафокс расслабился и сел поудобнее - причина конфликта прояснилась
для него.

- В чем же тайна? Хороший стратег обеспечивает себя максимумом
инструментов. Ты - козырная карта в игре против Бустамонте, если, конечно,
возникнет надобность.

- И сейчас я больше вам не нужен?

Палафокс пожал плечами:

- Я не провидец - в будущем читать не в моей власти. Но мои планы
относительно Пао...

- Ваши планы относительно Пао! - воскликнул Беран.

- ...продвигаются гладко. И вот чего я достиг - ты больше не мой
козырь, ибо теперь в тебе таится угроза успеху моего предприятия. В любом
случае самое лучшее - это прояснить наши отношения. Я тебе никоим образом
не враг, но наши интересы не совпадают. У тебя нет оснований для жалоб.
Если бы не я, ты был бы уже мертв. Я обеспечил тебя пищей и кровом, дал
прекрасную возможность для образования. И буду продолжать содействовать
твоей карьере, если ты не предпримешь никаких действий против меня. Более
мне нечего сказать.

Беран встал и отвесил церемонный поклон. Он собрался было выйти, но
замялся и оглянулся. Встретив взгляд черных глаз, широко раскрытых и
пылающих, он словно ощутил удар. Это был не тот предельно рационалистичный
Магистр Палафокс - разумный, модифицированный, чей престиж уступал лишь
авторитету Лорда Вампелльта - этот человек был незнаком Берану и
совершенно непредсказуем, от него исходила такая сила, что все это
противоречило всякому представлению о нормальности.

Беран возвратился к себе и нашел Гитан Нецко, сидящую на каменном
подоконнике, с подбородком, упертым в колени, которые она обхватила
руками. Девушка взглянула на него, и, несмотря на отчаяние, Беран ощутил
приятное, незнакомое ему чувство властелина. Она была очаровательна -
типичная паонитка с Вайнлэнда, стройная, хорошо сложенная, с чистой кожей