АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Помимо воли я оказался на ногах. Пальцы сложились в причудливый знак. И тут же Сила из играющего щенка превратилась в грозного цепного кобеля. Незримая сеть опустилась на плечи серых великанов, сковывая движения до дрожи скрученными струями воздуха.
Что же я делаю?! Как можно?!
Но Руган Утренний Туман жил своей жизнью, нисколечко не озабоченный думами и чувствами не родившегося еще да и попросту неизвестного в те далекие времена салэх.
Прочие сиды тоже не теряли времени даром. По седой шерсти болгов побежали голубоватые сполохи искр. Один из жрецов вскинул лапы к горлу - невидимая удавка перекрыла ему дыхание, выдавливая остатки жизни. Остатки потому, что в туловище каждого фир-болг торчало уже не менее десятка легких копий - любимого оружия перворожденных.
- Бюэль! Баас! - От боевых кличей сидов звенело в ушах.
И я понял, что ору наравне со всеми:
- Бюэль! Баас!
И наравне со всеми швыряю заклинание за заклинанием в агонизирующих старейшин.
- Эмах! Вперед! - скомандовал Кухан Мак Тьорл. Видно, он был здесь за старшего.
Следопыты и воины бросились в капище, выхватывая на ходу короткие мечи. Усилием воли я попытался отвести взгляд Ругана - свой взгляд - от кровавой сцены. Но не смог, не справился.
Называвшие фир-болг зверями сиды сами уподобились перемазанным горячей алой влагой стрыгаям. Клинки взлетали и опускались, с чавканьем втыкаясь в дергающиеся тела. Иногда удар сопровождал сухой стук - надо думать, сталь встречалась с костью. А когда мечи вновь вздымались вверх, с них срывались клочья слипшейся, почерневшей, некогда седовато-серой шерсти...
Всё это я отмечал видением Молчуна. Потому что Руган Утренний Туман, вместе с прочими филидами и учениками филидов, не терял времени даром, накидывая на капище и всё, что в нем творилось, скрывающую завесу. Народу фир-болг не полагалось раньше времени узнать о свершившемся разорении святыни.
- Гол'ор! Довольно!
Повинуясь команде Мак Тьорла, сиды остановились.
Перепрыгнув через бесформенный обезображенный труп жреца, Кухан снял с алтаря Пяту Силы. Снял двумя руками. Опасливо и осторожно. Так я сам брал бы в руки рогатую гадюку, возникни крайняя необходимость.
- М'акэн Н'арт, - с дрожью в голосе проговорил перворожденный. - Д'ер'э! Лаан бюэ... Кончено! Великая победа...
Знал бы ты, глупый, чем обернется твоя "великая" победа.
Но Мак Тьорл этого не знал. Да и знать не захотел бы. Как и все прочие, согласно подхватившие восклицание предводителя сиды. Мой голос, вернее, голос Ругана звучал в этом хоре наравне с остальными.
Кухан уложил Пяту Силы в сумку из тонко выделанной замши, почтительно склонившись, передал сумку надменно глядящей по сторонам сиде. На руке перворожденной слабо блеснул мельком виденный мною браслет - остроносые морские рыбины с высокими спинными плавниками сплелись то ли в схватке, то ли в брачном танце Я знал ее имя - Грайне Соленый Ветер. Шесть позолоченных колокольчиков в волосах - немалый ранг в иерархии филидов.
- Оф'эг д'ээн! Дело сделано! - произнесла она, перебрасывая лямку через плечо. - С'алэ эр бьохаа. Пора в дорогу.
- Шеа, филидэ. Да, мудрая. - Мак Тьорл взмахнул окровавленным клинком. - Эмах, ши! Гота! Вперед, сиды! За мной!
И мы побежали. Гуськом, след в след. Глаза в затылок впереди идущего. Пока еще так нужно. Мы еще разведчики в тылу врага. Непонятного, сильного, самоуверенного. Но вскоре пробьет час, когда величие расы сидов восторжествует одновременно по всей земле. От залива Дохьес Траа до скалистых гор, из-за которых восходит солнце. От Облачного кряжа до неприступных пиков Юга.
Тропинка ныряла с уступа на уступ, из-под валуна на валун. Ноги не замечали препятствий. Дело сделано! Теперь Большой Совет и Эохо Бекх могут начинать войну, могут поставить зарвавшихся одноглазых уродов на место. А лучше стереть мерзкое племя с лица земли, чтобы солнце не осквернялось, раз за разом прикасаясь лучами к отвратительным животным.
Вот и берег. Темно-синяя гладь Озера, чуть слышный плеск волн под нагромождением камней и отдаленные крики черноголовых серебристокрылых чаек.
Вот и узкие длинные лодки, вытащенные острыми носами на берег.
Мы расселись по трое. Грайне Соленый Ветер и Кухан Мак Тьорл вместе. Остальные - как придется. Со мной оказались Матах Мак Кли с Белых холмов и Эй-те Лох Дуг. Теперь я вспомнил - разведчица постоянно оказывала мне знаки внимания. Жаль, филиды дают обет безбрачия. Или подыскать себе другое занятие в жизни? Да нет, что может быть почетнее дела филидов? Кто из перворожденных не слыхал имен Утехайра Семь Звезд, Мораны Пенный Клык, Айлиля Черный Буревестник? Стать хотя бы на одну ступень ближе к ним, величайшим из великих...
Пока я слушал размышления Ругана - теряясь уже, где мои слова, где его, где грань между нашими сознаниями? - короткие весла с широкими лопатками лопастей вспенили воду. Челны стремительно понеслись между скоплениями островов по направлению на северо-запад - взошедшее солнце грело мне затылок и правое ухо.
Лица гребущих перворожденных стали сосредоточенными, каменно-непробиваемыми. Ни улыбок, ни веселых подначек. Не так, ох не так вели бы себя люди, одержи они столь важную победу. Ну, так то ж люди - дикие, грязные салэх.
А вот и открытая вода. Руган Утренний Туман успел утомиться, украдкой смахнул капельку пота плечом, обряженным в белую хламиду. А вот Эйте выглядела свежей и отдохнувшей. Понятно, с ее-то выучкой. Грести в удобной, обдуваемой прохладным ветерком лодке - совсем не то, что выслеживать берлоги космачей да клыканов в чащобах Лесогорья или карабкаться за детенышами грифонов по кручам Облачного кряжа.
Ощутив на себе взгляд, Эйте обернулась и послала Ругану ободряющую улыбку. Держись, мол, слабачок.
Стремительным клином лодки неслись к истоку Ауд Мора, как вдруг...
Первой опасность почувствовала Грайне Соленый Ветер. Еще бы! Опыт работы со стихиями что-то да значит. Она встрепенулась и словно посмотрела сквозь толщу воды. И то, что она там увидела, ей явно не понравилось.
- Д'рас! Д'рас гьер! Сворачивай! Сворачивай быстро!
Лодки развернулись почти на месте и рванули на закат, прочь от наливающегося теплом светила.
Недостаточно быстро, к сожалению.
Вначале я почувствовал приближение сгустка живой мощи, не очень-то дружелюбной. Нечто огромное, голодное и злое неумолимо мчалось под водой к лодкам.
Выглянув за борт, я увидел сквозь насыщенно-синюю, подернутую легкой рябью воду белесое пятно размером не больше ладони, которое стремительно увеличивалось. Так быстро, что даже помыслить о спасении невозможно.
Поверхность Озера вскипела белой пеной.
На считанные мгновения появилась широченная - не меньше стуканцового лаза - толстогубая пасть, украшенная по углам четырьмя попарно росшими усищами. Сверкнули, отразив солнечный лучик, черные с золотым ободком глазищи - каждый с два моих кулака.
Хватун-рыба! Ужас неосторожных мореплавателей. Сейчас-то их почти не осталось, а в те далекие времена...
Челюсти с глухим стуком сомкнулись поперек нашей лодки. Эйте Лох Дуг отчаянно закричала, забилась в мгновенно окрасившейся кровью воде.
Руган замахнулся веслом и, потеряв равновесие, шлепнулся навзничь, больно ударившись о неожиданно твердую гладь.
Холод.
Промокшая одежда прилипает к телу, сапоги тянут вниз, как железные кандалы.
Беспокойное мельтешение солнечных зайчиков над головой сменяется радужными кругами.
Вода давит на грудь.
Тьма сгущается...
Воздуха!
ВОЗДУХА!!!
Тьма...
От ужаса я проснулся, сел и долго еще не мог успокоить вздымающуюся, словно кузнечные мехи, грудь. Сердце загнанным зверем колотилось о ребра.
Не приведи Сущий пережить вот так воочию собственную погибель. Пусть даже это и не моя смерть, а какого-то Ругана Утренний Туман, перворожденного, ученика филидов из Уэсэл-Клох-Балэ. Всё равно оторопь берет.
Что же получается?
Во сне привиделся мне отряд сидов, который выкрал Пяту Силы из островного капища, положив тем самым начало истребления народа фир-болг. Болг говорил, что все перворожденные, участвовавшие в том дерзком походе, погибли, так и не достигнув Облачного кряжа и главной святыни сидов. Похоже на правду. Ох как похоже. Одна такая хватун-рыба могла запросто изничтожить их всех. Но, видно, не справилась. Не захотела или не дали. Были в отряде филиды поопытнее Ругана и бойцы посильнее Лох Дуг. Надо думать, отогнали хищницу. А что же с ними потом приключилось?
Так никогда и не узнать, кроме того последнего завершающего события, связанного с падением сида, вернее, сиды - Грайне Соленый Ветер - в пещеру.
Водицы бы испить после такого потрясения. Отвар сушеной земляники и мяты в котелке, не снятом с рогульки, уже остыл. Как ни крути, а всё же осень начинается. Того и гляди, задождит, повеет холодным ветром с недалеких гор. Успеть бы до Лесогорья добраться. Там кажущиеся непроходимыми чащобы да буреломы самую малость, но защищают от стужи, не дают ледяным ветрам прорваться.
Когда я пил, отхлебывая прямо из котелка, зубы стучали по металлу. Надо же! До сих пор в себя прийти не могу...
А что же мои спутники? Как я раньше о них не вспомнил? Хорош, нечего сказать, одни свои кошмары и беспокоят.
Я огляделся.
Они еще спали, но, судя по всему, тоже находились во власти неприятных сновидений.
Гелка, свернувшись клубочком, тихонько поскуливала и дергала плечами. Бедный ребенок! Сотник, задрав вверх бороду, что-то несвязно бормотал. Отрывистые слова, похожие на команды. Похоже, руководит какой-то схваткой, но смысла не понять. Что там происходит с Мак Кехтой, по другую сторону костра, не видно, но приглушенные полой плаща хриплые вздохи говорили всё о том же.
Я хлопнул в ладоши:
- Эй, подъем! - И еще раз, погромче: - Хватит спать!
Пригорянин и сида отреагировали моментально. Еще бы! Походная выучка! Да я и сам был бы рад, когда бы кто вырвал меня из недавнего сновидения.
- Ас'кэн'э! Проклятие! - Мак Кехта вытащила до половины один из мечей. - Баас эр шив'... Смерть на вас...
Сотник тряхнул головой, как застоявшийся конь.
- Мор и глад! Что это было?
Толкая упрямо не желавшую просыпаться Гелку в плечо, я ответил:
- Сон, всего лишь сон. - И добавил: - Ни ас'пе клив, феанни. Нет нужды в оружии, госпожа.
- Ну и ну! Вот тебе и сон! - Глан схватил котелок, приложился, проливая отвар на бороду. - Мор и глад!
Куда девалась его обычная сдержанность? Впрочем, что мне известно о человеке, прожившем зиму по соседству? Ничего почти. Даже настоящее имя узнал два дня назад.
Мак Кехта сжала виски ладонями, шепча что-то одними губами, без голоса. И ее проняло. Интересно, мы один кошмар все видели или каждый свой?
И тут проснулась Гелка. Увидела нас, всполошенных, с перекошенными лицами, и беззвучно расплакалась. Слезы ручьем.
Утешальщик из меня, как из липы рукоять для кайла.
- Тише, белочка, тише. Всё хорошо. Мы здесь... - Она кивала и всхлипывала.
- Да что ж ты плачешь? Это был сон. Всего-то... Она опять кивнула. Пришлось прибегнуть к старому доброму средству - дать отпить из котелка.
Девка зацокотала зубами о край. Больше расплескала, чем выпила. Но помогло. Вот уже и всхлипывания тише стали. Потом Гелка перевела дух, выговорила с трудом:
- Я не от страху плачу. Вот те и нате!
- А от чего же, белочка?
- От радости. Думала, не увижу вас больше.
- Ну, разве можно так? Куда ж мы денемся?
- Так-то оно так, а боязно... - И добавила совсем робко, а потому еле слышно: - Молчун... А я сидом была...
- Да ну?!
- Угу. Во сне. Это плохо? Меня Пастырь Оленей накажет теперь?
Вот дуреха. Против воли собственные страхи исчезают, когда слышишь такие наивные суждения.
- Не бойся. За что тебя наказывать? Если б Сущий за сны карал, спасенных бы не было.
Гелка вытерла нос рукавом.
- Что ты видела? - спросил я и осекся. А ну как, вспоминая, вновь разрыдается?
- Я сидом была. Мы в лесу этих, как их... болгов поубивали. Корень забрали. Тот самый. Пяту...
- Пяту Силы?
- Угу.
- Ты, белочка, если не хочешь, не рассказывай.
- Нет, чего ж. Я уже не боюсь. Жалко болгов. Они не трогали никого. Песню пели. А их...
Я бросил косой взгляд в сторону Мак Кехты. Пусть попробует ляпнуть что-нибудь навроде: мохнатые твари, высшая раса, благородные цели... Не погляжу, что ярлесса, по шее накостыляю. И за мечи взяться не успеет. Перед глазами воочию предстали окровавленные бесформенные туши... Нет, не туши. Туши у зверей. Тела болгов. И злобная радость в глазах сидов, кромсающих их плоть острой сталью. Странная раса. Всех иных за зверей держит, слова доброго не скажет, а сами что творят? Ни один зверь такого не удумает. Сидов зверями назвать - всем хищникам лесным оскорбление.
Мак Кехта молчала. Продолжала держаться за голову, будто страшась, что лопнет черепушка. Вот и молчи. Всё одно, сказать тебе нечего. Не оправдаешься никак.
- Потом мы на лодочках плыли, - вела Гелка дальше. - Чудные такие лодочки. Маленькие, ровно игрушки. А потом рыбина выскочила. Из-под воды. Страшенная. Ротище-то... Во! - раскинула руки, стремясь показать величину поразившей ее воображение пасти.
- Верно, белочка, верно. Это хватун-рыба. У нас ими детей пугают. Не ходи на пруд - хватун-рыба утащит.
- И утаскивала?
- Случалось, - не стал я кривить душой. - Только давно это было. Еще моему отцу его дед сказывал. Теперь их мало осталось, а может, и нет вовсе. И в прудах они не водились.
- Это хорошо. А то я в реку не пойду - боюсь.
- Да она и в реке не водится. Только в Озере. Далеко-далеко, на Юге.
- Постой, Молчун, ты ровно знал всё про рыбу и про лодочки?
- Знал, белочка, знал.
- Как так?
- Я тоже сон видел. И сидом был. В той лодке, что рыба разбила, я сидел.
- Бедненький...
- Ну, уж и бедненький. Это ж во сне.
- Всё равно. Жалко. А Мак Тьорл сказал, что надо быстрее плыть. И никого спасать из воды не стал. А Грайне ту рыбу пуганула мороком...
Что ж такого нужно показать хватун-рыбе, чтоб ее напугать?
- А потом мы к лошадям выбрались. Поскакали. На Север. В это, как его... Уэсэл-Клох-Балэ. У Ройга конь ногу сломал. Его бросили. Эле Утренняя Заря зверюга страшный из седла выбил. Зубы такие длинные. Полруки. Сам рыжий, как дядька Ловор...
- Клыкан. Их, сказывают, тоже сейчас не осталось. Почти...
Убедительно говоришь, Молчун, а веришь сам тому, что сказал? Наверняка клыканы с космачами еще не перевелись. Особенно здесь, в диких землях правобережья.
- Это хорошо. Страсть какой злой. Его пока убили, он еще одного успел покалечить - Ойсина из... не помню.
- Ничего. Не помнишь, и не надо.
- А потом на нас стая стрыгаев слетела. Я раньше про стрыг да стрыгаев в сказках слышала. Ох страшные...
И про стрыгаев не уверен я, что пропали, сгинули. Слишком много раз слыхал про беды, ими чинимые.
- Мак Тьорл обещал их увести... - Гелка запнулась, видно было, что и сочувствует она перворожденному, пожертвовавшему жизнью ради своих сородичей, и ненавидит его же за кровь болгов и за то, что других погибающих братьев выручить не пожелал.
- Мак Тьорлом был я, - глухо проговорил Сотник. - Не скажу, что это красивая смерть. Лучше бы... - не закончил, махнул рукой.
- Выходит, мы все один сон видели, - высказал догадку я.
- Выходит, что так, - согласился пригорянин. Любопытно, а Мак Кехта тоже была в сновидении в этом походе? Уж ей-то не привыкать кровь невинных лить. Сама как...
Полно тебе, Молчун. Не нужно. Ее и так уже жизнь наказала сполна. Лишила всех, кого она любила. Полностью сломала жизненный уклад. Да что там говорить!
- Феанни... - позвал я.
Сида не отвечала, сохраняя прежнюю позу.
- Феанни!
Зеленые глаза, отразив блики костра, сверкнули яростно и неукротимо. Я и раньше замечал, что Мак Кехта великолепно говорит на человеческой речи. Чисто, правильно и без акцента.
- Не трожь меня, салэх. Ничего вам не скажу.
Значит, слышала всё, о чем мы говорили. Догадалась, зачем с расспросами пристаю. И, надо думать, стыдно за своих стало. Хорошо, не буду ее трогать. К чему в душу лезть, теребить раны? Пусть ее...
Другое меня волнует. Как могли мы, четверо таких разных существ, разных по возрасту, по жизненному опыту, расовой принадлежности - девочка-подросток, четырехсотлетняя сида, воин-пригорянин и старатель бесталанный... как могли увидеть одно и то же сновидение? Даже, пожалуй, не сновидение, а воочию прошлое узрели. Причем не со стороны, а глазами очевидцев, участников событий. Видеть их глазами, чувствовать их боль, умирать вместе с ними.
Что за способности в нас пробуждаются? И уж не Пята Силы ли тому виной?
- Укладывайся спать, - проворчал Сотник. - Мой черед.
- Ну, уж нет. Если б я сторожил, тогда да, а так...
- Что "так"?
- До утра поохраняю.
- Потом в седле уснешь и сверзишься.
- Ничего. Уж как-нибудь...
Мне действительно было очень стыдно за то, что позволил сну одолеть себя. Не поддался бы - глядишь, и к спутникам моим кошмар не пришел бы. Почему-то меня не оставляла уверенность, что первопричиной этих снов являюсь всё же я.
- Как хочешь. - Глан пожал плечами. - Рядом посижу.
- Вот и славно! - Я обернулся к Гелке: - Спи, белочка. Завтра дорога трудная.
- Да мне не хочется, - жалобно отозвалась она.
- Нужно. Не отдохнешь - в пути вдвое тяжелее покажется. Не хочешь спать, так полежи.
Она вздохнула. Прилегла на бок, укрылась полой плаща.
Мак Кехта давно уже утихла. Дышала ровно и почти неслышно. Спала. А может, и нет, но виду не подавала. Как в ее душе отразилось сновидение? Заставило задуматься о жестокости и вероломстве собственной расы или только утвердило в осознании превосходства перворожденных над прочими живыми существами. Странное дело, впечатления тупой и кровожадной бестии феанни не производила, хотя иногда совершала поступки, понуждавшие ужаснуться. Имею ли я право ее судить? Переносил ли я те испытания, что выпали на ее долю? Нет и еще раз нет. Значит, не суди, и сам не будешь осужден...
Вот таким раздумьям я и предавался, сидя напротив Сотника у погасшего костра. В тени раскидистого вяза шумно вздыхали и переступали с ноги на ногу кони. Что ни говори, а лошадь - животное умное, красивое, благородное. Ну и пускай мне ходить ногами больше нравится. Это не повод не восхищаться грацией и сообразительностью коней.
Лес жил своей жизнью. Сполохи прогорающих углей в костре не давали видеть что-либо за пределами освещенного круга, но вовсе не мешали слышать.
Ухали совы, перекликаясь перед охотой. Их протяжное "пугу-ух, пугу-ух" гулко проносилось меж ветвей, распугивая мелких зверьков и птиц. Неопытный человек тоже может испугаться, заслышав подобный клич. Не зря среди трапперов Восточной марки бытует название сов и филинов - пугач. По мне, так очень метко.
Прочих птиц слышно не было. Где уж там - осень на дворе. Уважающие себя певуны, вроде бурокрылок, услаждавших слух путников всё лето, отправились восвояси, в теплые края. Зимуют они у нас, в Приозерной империи. И то не везде, а южнее Вальоны, почти у рубежей Пригорья.
А вот звери приходили проверить, что за существа жгут огонь посреди их вотчины. Правда, какие именно звери, я так и не понял. Просто зашуршало в кустарнике, хрустнул сучок, фыркнул чей-то любопытный нос. Барсук? Зверь любопытный, хотя и в меру осторожный. А кому еще могло понадобиться пошарить в кустах у нашего лагеря? Лиса? Она прошмыгнула бы незаметно. Я, во всяком случае, не услышал бы. Волк? Лошади почуяли бы. Но нет. Лошади продолжали стоять спокойно.
За размышлениями я и не заметил, как Ночное Око, блеклым пятном просвечивающее сквозь облака, склонилось к верхушкам вязов и буков. Ветер слабел. Хотелось бы от всего сердца, чтобы совсем пропал. Подумать только - северный суховей! Если буду на старости лет внукам рассказывать, ведь не поверят, на смех дедушку беззубого поднимут... Что-то принесет нам смена погоды? Дожди после летней засухи? Туман с моросью? Или сразу морозы? Я уже ничему не удивлюсь, любой каприз природы приму как должное.
Протяжный, жалобный стон заставил меня вскочить прежде, чем разум осознал необычность звука.
Что еще за напасть?!
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
|
|