Чтение 15–й страницы книги ~Жертва всесожжения~

- Уже получила. И сделаю с ним, что захочу. Я его еще даже не обидела по-настоящему. Синяки - это не моя работа, они ему достались, когда он защищал "Цирк". Тебя защищал. Спроси его сам. - Она ослабила ошейник и поводок.
Джейсон сделал глубокий вдох.
- Она тебя мучила? - спросил Жан-Клод.
- Нет.
- Какое самоограничение! - обратился Жан-Клод к Иветте. - Или с момента наших последних объятий у тебя изменились вкусы?
Она рассмеялась.
- Нет, вкусы у меня все те же. Я буду его пытать здесь, среди вас, и вы не сможете мне помешать. Таким образом я смогу пытать нескольких по цене одного.
Иветта улыбнулась. Сейчас у нее вид был лучше, чем в ресторане. Не такой бледный.
- На ком паслась? - спросила я.
Она метнула на меня беглый взгляд.
- Скоро увидишь. - И обратилась к Уоррику: - Уоррик, я тобой недовольна.
Воин стоял у стены, все еще держа в руках меч Дамиана.
- Госпожа, я не хотел его убивать.
- О, я не об этом. Ты охранял их, пока они его спасали.
- Ты говорила, что я буду наказан, если он умрет.
- Да, говорила. Но разве ты действительно обратил бы против меня этот меч?
- Нет, госпожа! - сказал он, падая на колени.
- Как же ты мог их охранять?
Уоррик замотал головой:
- Я не думал...
- Ты никогда не думаешь. - Она подтащила Джейсона к ноге, прижала его лицо к своей ляжке. - Вот, смотри, Джейсон, как я наказываю плохих мальчиков.
Уоррик вскочил, прижимаясь к стене, уронил меч, зазвеневший на камнях.
- Госпожа, пожалуйста, прошу тебя, не надо!
Иветта стала глубоко дышать, закинув голову и закрыв глаза, предвкушая удовольствие. И все так же поглаживая лицо Джейсона.
- Что она собирается делать? - спросила я.
- Смотри, - только и сказал Жан-Клод.
Уоррик опустился на колени почти на расстоянии вытянутой руки от меня. Что бы сейчас ни произошло, на этом спектакле нам были отведены места в первом ряду партера. Что и было задумано, как я полагаю.
Уоррик смотрел мимо нас, в стену, изо всех сил стараясь не замечать нас. По его голубым глазам расползалась белая пленка, они мутнели и слепли - настолько незаметно, что мы бы и не увидели, если бы не сидели вплотную к нему.
Глаза рыцаря стали вваливаться внутрь, сгнивая и рассыпаясь. Лицо его оставалось идеальным, сильным, героическим, как у святого Георгия на медали, но глаза превратились в гниющие дыры. Густой зеленоватый гной потек по щекам.
- Это она с ним делает? - спросила я шепотом.
- Она, - ответил Жан-Клод почти неслышно.
Уоррик издал тихий горловой звук, черная жижа хлынула у него изо рта, стекая по губам. Он пытался вскрикнуть, но слышалось только глубокое придушенное бульканье. Рыцарь покачнулся и упал на четвереньки. Из глаз, ушей, рта текла гнойная жидкость, собираясь на полу лужей, более густой, чем кровь.
Ей следовало бы вонять, но у вампиров часто бывает, что гниение есть, а запаха нет. Уоррик выблевал на пол собственные гниющие внутренности.
Мы отодвинулись от растущей лужи, чтобы не наступить. Это было бы совершенно безвредно, но даже вампиры попятились назад.
Уоррик свалился набок. Белые одежды почти почернели от запекшейся крови. Но под этой мерзостью он все еще был цел, тело его не тронуло разложением.
Он протянул руку, как слепой, - беспомощный жест. Он лучше всяких слов говорил, как это больно, но что Уоррик все еще в сознании. Чувствует и мыслит.
- Господи Иисусе! - произнесла я.
- Это еще что, видела бы ты, что я умею делать со своим телом, - сказала Иветта.
Мы повернулись на ее голос. Она стояла, прижимая Джейсона к ноге. Белая, сверкающая - вся, кроме руки. Ниже локтя начала расползаться зеленая гниль.
Джейсон это заметил и закричал. Она дернула поводок, удушая его, лишая голоса. Гниющей рукой она погладила лицо Джейсона, оставив полосу чего-то густого и темного, слишком реального.
Джейсон потерял голову, стал вырываться. Она натянула поводок так, что лицо Джейсона порозовело, потом покраснело. Он все еще пытался вырваться, бился, как рыба на крючке. Лицо его побагровело, но он все еще отстранялся от ее гниющей руки.
И свалился на пол, придушив сам себя почти до потери сознания.
- Он уже имел удовольствие познать гниющую плоть вампиров, правда, Джейсон? Как он боится, бедный мальчик. Вот почему Падма мне его и отдал. - Иветта медленно сокращала дистанцию между собой и беззащитным телом Джейсона. - Вряд ли он сохранит рассудок даже после одной ночи. Какое это наслаждение!
- Мы умеем наслаждаться и без такой мерзости, - сказала я, достала из кармана браунинг и показала ей. - Не трогай его.
- Вы - покоренный народ, Анита. Ты этого еще не поняла?
- А ты покори вот это, - ответила я, поднимая ствол на уровень ее глаз.
Жан-Клод тронул меня за руку:
- Убери этот пистолет, mа petite.
- Я не отдам ей Джейсона.
- Она его не получит, - ответил он. Глаза его были устремлены на Иветту. - Джейсон - мой. В любом смысле мой. Я не буду его с тобой делить, а делать с ним что-либо, оставляющее непоправимый ущерб, - нарушение правил гостеприимства. Лишить его разума - это против законов совета.
- А Падма так не считает, - возразила Иветга.
- Да, но ты - не Падма.
Он скользнул к ней, и его сила стала заполнять коридор, как вода.
- Ты сотню лет был моей игрушкой, Жан-Клод. И ты думаешь, что сейчас можешь против меня выстоять?
Я ощутила, как она метнулась вперед, как нож в момент удара, но сила ее столкнулась с силой Жан-Клода и растаяла. Будто она ударила в туман. Сила Жан-Клода не сопротивлялась, она поглощала.
Жан-Клод шагнул вперед, почти вплотную к Иветте, и выдернул поводок из ее рук. Она погладила его по щеке гниющей рукой, размазывая что-то похуже крови.
Жан-Клод рассмеялся недобрым смехом, будто глотал битое стекло.
- Я повидал все, на что ты способна, Иветта. Ничего нового ты мне показать не можешь.
Она опустила руки и поглядела на него в упор.
- Впереди еще много удовольствий. Тебя ждут Падма и Странник.
Она не знала, что Странник уже среди нас. Тело Вилли стояло спокойно, не выдавая присутствия Странника. Интересно.
Иветта подняла руку - снова гладкую и безупречную.
- Ты уже покорен, Жан-Клод. Только ты еще этого не знаешь.
За движением руки Жан-Клода невозможно было уследить. Смазанной полосой она мелькнула в воздухе, и Иветта совершенно не элегантно вмазалась в стену.
- Кто бы меня ни покорил, Иветта, это будешь не ты. Только не ты.

19

Жан-Клод развязал Джейсону руки и сорвал с него ошейник, Джейсон скорчился на полу клубком, издавая тихие звуки, более простые и более жалобные, чем слова.
Иветта поднялась с пола на свои высокие каблуки и удалилась. Уоррик исцелялся - если это слово здесь применимо. Он сел, все еще покрытый остатками собственных жидкостей, но глаза его были ясными и голубыми, и он был цел.
Странник в теле Вилли подошел к Жан-Клоду.
- Ты меня уже не в первый раз поразил сегодня.
- Я это делал не для того, чтобы поражать. Странник. Это мой народ и мои земли, и я их защищаю. Это не игра. - Откуда-то он извлек два носовых платка и один протянул мне. - Это для твоей руки, mа petite.
Вторым платком он стал вытирать слизь с лица Джейсона.
Я поглядела вниз - по левой руке стекала струйка крови. Я о ней забыла, глядя, как разлагается Уоррик. Бывают ужасы, от которых забываешь боль.
- Спасибо.
Я взяла у Жан-Клода лоскут голубого шелка и попыталась завязать вокруг раны, но одной рукой не могла справиться.
Странник попытался мне помочь, я отодвинулась.
- Я предлагаю тебе помощь, а не вред.
- Спасибо, не надо.
Он улыбнулся, и снова было видно, что мысль, пробежавшая по лицу, принадлежит не Вилли.
- Ты очень огорчена, что я поселился в этом теле. Почему?
- Он - мой друг, - ответила я.
- Дружба? Ты говоришь о дружбе с этим вампиром? Но он же ноль. Сипа, с которой можно абсолютно не считаться.
- Он мой друг не потому, что силен или не силен. Просто друг - и все.
- Давно уже никто не говорил о дружбе в моем присутствии. Умоляют о пощаде - бывает, но никогда не ссылаясь на дружбу.
Жан-Клод встал.
- Никому другому такая мысль не приходит в голову.
- Никто другой не бывает столь наивен, - ответил Странник.
- Да, это некоторая форма наивности, - согласился Жан-Клод. - Это правда, но когда, скажи мне, в последний раз у кого-нибудь хватило храбрости быть наивным перед советом? К вам приходят говорить о власти, защите, мести, но не о дружбе, не о верности. Нет, этого у совета не просят.
Голова Вилли чуть склонилась набок, будто Странник задумался.
- Она предлагает мне дружбу или просит о дружбе?
Я хотела ответить, но Жан-Клод меня опередил.
- Разве можно предложить дружбу, не прося ее же взамен?
Тут я открыла рот, чтобы сказать, что скорее подружилась бы с голодным крокодилом, но Жан-Клод слегка коснулся моей руки. Этого было достаточно - мы выигрываем, не порть игру.
- Дружба, - произнес Странник. - Да, этого мне точно не предлагали с тех пор, как я занял кресло в совете.
И я сказала, не успев подумать:
- Наверное, это очень одиноко.
Он снова засмеялся этим комбинированным смехом - хохот Вилли и скользкое хихиканье одновременно.
- Она как ветер из давно закрытого окна, Жан-Клод. Смесь цинизма, наивности и силы. - Странник притронулся к моему лицу, и я не стала ему мешать. Ладонью он взял меня за подбородок. - В ней есть определенное... обаяние.
Ладонь его скользнула по моей щеке, и вдруг он отдернул руку, потирая пальцами друг о друга, будто ощупывая что-то невидимое. Потряс головой.
- Я и это тело будем ждать вас в комнате пыток. - И тут же ответил на вопрос, который я не успела задать: - Я не причиню вреда этому телу, Анита, но мне оно нужно, чтобы здесь быть. Я покину этого хозяина, как только появится такой, которого ты предпочтешь, чтобы я занял.
Он повернулся, оглядел всю группу и остановил взгляд на Дамиане.
- Вот это я мог бы взять. Балтазару оно понравится.
Я покачала головой:
- Нет.
- Это тоже твой друг?
- Не друг, но все равно мой.
Странник наклонил голову, разглядывая меня.
- Он принадлежит тебе? Каким образом? Это твой любовник?
- Нет. - Я снова покачала головой.
- Брат? Кузен? Предок?
- Нет.
- Чем же он тогда... твой?
Я не знала, как это объяснить.
- Я не отдам тебе Дамиана, чтобы спасти Вилли. Ты сам сказал, что не причинишь ему вреда.
- А если бы причинил? Ты бы выменяла Дамиана на своего друга?
- Я не стану с тобой это обсуждать.
- Я лишь пытаюсь понять, насколько важен для тебя каждый из твоих друзей, Анита.
Я снова покачала головой. Мне не нравился оборот, который принимал этот разговор. Если я скажу что-нибудь не то. Странник может разрезать Вилли на куски. Я видела, что к этому вдет. Передо мной была западня, и любое мое слово вело меня в ее пасть.
- Ма petite очень ценит своих друзей, - вмешался Жан-Клод.
Странник поднял руку:
- Нет, она сама должна ответить на этот вопрос. Я хочу понять смысл ее верности, а не твоей. - Он смотрел на меня с расстояния в фут, неуютно близкого. - Насколько для тебя важны твои друзья, Анита? Отвечай.
Мне пришел в голову ответ, который мог не вести туда, куда хотел Странник.
- Настолько, что я ради них готова убивать.
У него расширились глаза, он даже рот открыл в веселом изумлении:
- Ты угрожаешь мне?
Я пожала плечами:
- Ты задал вопрос, я на него ответила.
Он закинул голову назад и захохотал:
- Знаешь, из тебя бы вышел мужчина что надо.
Я достаточно имела дело с разными мачо, чтобы понять искренность этого комплимента. Они не понимали скрытого в нем косвенного оскорбления. Ладно, раз не режут на куски никого из тех, кто мне дорог, оставим это без внимания.
- Спасибо.
Его лицо сразу же стало пустым, с него исчезло веселье, как неприятное воспоминание. Только глаза Вилли остались живыми, мерцая силой, от которой у меня мороз шел по коже, как от холодного ветра. Странник предложил мне руку, как раньше Жан-Клод.
Я обернулась на Жан-Клода, и он едва заметно кивнул. Я положила окровавленную руку на запястье Странника, и его пульс часто и сильно забился у меня под пальцами. В маленькой ранке будто забилось второе сердце в том же ритме. Сильнее полилась кровь из моего пореза, привлеченная его силой, потекла по руке до локтя, капая внутрь пальто и пропитывая темную ткань. На запястье Странника появились тонкие струйки крови. Моей крови.
У меня самой сердце забилось сильнее, усиливая страх, сильнее гоня кровь. Я понимала, что он может на месте заставить меня истечь кровью из маленькой ранки. Может вылить из меня всю кровь, всю силу, просто чтобы доказать, на что он способен.
Сердце стучало у меня в ушах. Я знала, что надо убрать руку, но не владела ей, будто моему мысленному приказу дойти до руки что-то мешало.
Жан-Клод протянул руку, но Странник произнес:
- Нет, Жан-Клод. Я признаю ее силой, с которой следует считаться, если она сама разорвет эту хватку.
Голос у меня был хриплый, запыхавшийся, будто после бега, но говорить я могла - не могла только шевельнуть рукой.
- Что я от этого получу?
Он рассмеялся, довольный собой:
- Чего ты хочешь?
Я стада думать, а тем временем пульс у меня в руке бился сильнее и сильнее. Кровь начала пропитывать рукав Странника - рукав Вилли. Я хотела, чтобы Вилли вернулся.
- Неприкосновенности для меня, моего народа и моих друзей.
Он закинул голову назад и зашелся в хохоте, и хохот этот прервался на полузвуке, будто плохо сделанный фильм.
- Разорви хватку, Анита, и я дам тебе то, чего ты просишь, но если ты не сможешь, что получу я?
Что это была ловушка - я знала, но понятия не имела, как из нее вылезти. Если кровь так и будет течь, я потеряю сознание и все будет кончено.
- Кровь, - ответила я.
Он улыбнулся: