read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



- Мало кто подумал бы о волосах.
Значит, у него действительно что-то спрятано. Если бы он на самом деле был безоружен, он бы поддразнил меня и предложил себя обыскать.
- Наверняка нож. Для пистолета, даже для "дерринджера", у тебя волосы недостаточно густые.
Он протянул руку за голову и вытащил узкий клинок, вплетенный в волосы. Потом он стал играть ножом, вертя его то за лезвие, то за рукоятку, пропуская через длинные тонкие пальцы.
- Это благодаря этническим навыкам ты так хорошо владеешь ножом? - спросила я.
Он засмеялся, но как-то невесело. Еще раз перекрутив лезвие в руке, он перехватил его за рукоятку, и я напряглась. Я стояла за диваном, но если он действительно умеет обращаться с ножом, у меня не хватит времени скрыться или выхватить пистолет. Слишком он был близко.
- Я мог бы обрезать волосы и надеть костюм, ни для большинства людей я все равно останусь индейцем. Если не можешь чего-то изменить, то получи от этого удовольствие.
Он сунул нож обратно в волосы - плавным небрежным движением. Мне нужно было бы для этого зеркало, да и то я бы половину волос у себя отрезала при этом.
- Пытаешься играть по правилам корпоративной Америки?
- Ага.
- Но сейчас ты занят чем-то совсем другим.
- Я все еще играю за корпоративную Америку. Защищаю носителей костюмов, которым нужны яркие громилы. Такие, чтобы друзья обзавидовались, какие они крутые.
- И это представление с ножом устраиваешь по команде? - спросила я.
Он пожал плечами:
- Иногда.
- Надеюсь, тебе за него хорошо платят.
Он улыбнулся:
- Либо да, либо я этого не делаю. Может, я для них знаковый индеец, но я - богатый знаковый индеец. Если ты так знаешь свое дело, как Эдуард про тебя думает, то ты была бы лучшим телохранителем, чем я.
- Почему?
- Потому что в большинстве случаев телохранитель не должен бросаться в глаза. От него не требуется яркость или экзотика. Ты симпатичная девушка, но вполне обыкновенная, ничего слишком ослепительного.
Я с ним согласилась, но сказала:
- О, вот сейчас ты много очков заработал.
- Ты мне отлично объяснила, что у меня шансов нет, так чего мне трудиться врать?
Я не могла не улыбнуться:
- Ход мыслей поняла.
- Может, ты немного смугловатая, но можешь сойти за белую, - сказал Бернардо.
- А мне не надо. Я и есть белая. Просто моя мать случайно была мексиканкой.
- А у тебя кожа отцовская? - спросил он.
- Да, а что? - кивнула я.
- И тебя некто об этом напрямую не спрашивал?
Я задумалась. Моя мачеха старалась побыстрее просветить незнакомцев, что я - не ее дочь. Нет, я не приемыш. Я ее падчерица. (Ага, вроде Золушки.) Люди грубые спрашивали: "А кто была ее мать?"
На это Джудит быстро отвечала: "Она была мексиканка". Хотя последнее время она стала говорить "испаноамериканка". Никто никогда не мог бы обвинить Джудит в политической некорректности по расовым вопросам. Моя мать погибла задолго до того, как политическая корректность стала модой. Если ее спрашивали, она всегда гордо отвечала: "Мексиканка". Что годилось для моей матери, годится и для меня.
Этим воспоминанием я делиться не стала. Я никогда даже с отцом им не делилась и с чужим человеком тем более не собиралась.
- Когда-то я была помолвлена - до тех пор, пока его мать не узнала, что моя мать была мексиканкой. Он был голубоглазый блондин, олицетворение белой расы из породы БАСП. Моей будущей потенциальной свекрови не захотелось, чтобы на родословном древе появилась из-за меня темная ветвь.
Вот так вкратце, без эмоций можно было рассказать этот очень болезненный случай. Он был моей первой любовью, первым любовником. Я считала, что он для меня все, но я для него всем не являлась. Больше я не позволяла себе такой всеотдачи и пылкости в чьих бы то ни было объятиях. Жан-Клод и Ричард еще оба платили по счету, выставленному той первой любви.
- Ты себя считаешь белой?
Я кивнула:
- Ага. А теперь спроси меня, достаточно ли я бела.
Бернардо поглядел на меня.
- Достаточно ли ты бела?
- Согласно мнению некоторых людей, нет.
- Например, кого?
- Например, не твое собачье дело.
Он развел руками:
- Извини, я не хотел наступать на мозоль.
- Хотел, хотел, - ответила я.
- Ты серьезно так думаешь?
- Ага, - сказала я. - Я думаю, ты завидуешь.
- Чему?
- Тому, что я могу сойти за белую, а ты нет.
Он открыл рот, и на его лицо просто хлынул поток эмоций: гнев, юмор, отрицание. Наконец он состроил улыбку, но не слишком счастливую.
- А ведь ты стерва, ты это знаешь?
Я кивнула:
- Ты меня не подкалывай, и я тебя не буду.
- Договорились. - Улыбка Бернардо засияла шире. - А теперь позвольте мне проводить вашу лилейно-белую задницу в столовую.
Я покачала головой:
- Иди вперед, высокий темный жеребец, чтобы я полюбовалась твоей задницей, пока будем идти по коридору.
- Только если ты потом пообещаешь поделиться впечатлениями от зрелища.
Я приподняла брови:
- Хочешь получить критический отзыв о своих ягодицах?
Он кивнул, и улыбка у него уже была довольная.
- Ты такой эгоцентрист или просто пытаешься сделать мне неловко?
- Угадай сама.
- И то, и другое, - предположила я.
Улыбка растянулась до ушей.
- Ты действительно такая умная, как кажешься.
- Шевелись, Ромео. Эдуард не любит, чтобы его заставляли ждать.
- Чертовски верно.
Мы пошли по короткому коридору: он впереди, я за ним. Бернардо шагал подчеркнуто скользящей походкой, и я действительно глядела спектакль. Пусть меня подстегивала всего лишь интуиция, но я была готова поспорить, что Бернардо и вправду попросит меня высказать мнение, причем громогласно и публично. Почему это, когда есть верный предмет для спора, никого рядом не бывает, чтобы заключить пари?


Глава 19
В столовой было больше тяжелых темных балок и в основном желтовато-белые стены. Если судить по стульям, то обеденный стол тоже был черный с серебром. Но его скрывала скатерть, похожая на еще один коврик работы навахо. Хотя на ней тускло-красные полосы чередовались с черным и белым цветом. Даже металлический канделябр на середине стола был черным с красными свечами. Приятно, что какой-то цвет не привнесен сюда Донной. Мне понадобились годы, чтобы сломать пристрастие Жан-Клода к белому и черному. А поскольку я Эдуарду всего лишь друг и не больше, не мое дело, как он декорирует свое жилище.
В углу был камин, почти такой же, что в гостиной, только в белую известь вмазали большой кусок черного дерева. Я бы назвала его каминной полкой, но он недостаточно выдавался из стены. Настоящая каминная полка была украшена красными свечами всех форм и размеров, некоторые просто держались на своих вощаных подножиях, другие стояли в металлических подсвечниках. Два круглых возвышались над остальными, и свеча в них насаживалась на иглу. Зеркало с серебряной старинной оправой висело за свечами, и когда они горели, то должны были в нем отражаться. Странно, я не думала, что у Эдуарда может быть пристрастие к свечам.
Окон в комнате не было, только дверной проем, ведущий наружу. Стены поражали белизной и пустотой. Почему-то эта скудость убранства возбуждала клаустрофобию.
В дальней двери появился мужчина. Ему пришлось пригнуться, чтобы не зацепить лысиной за притолоку. Он был повыше Дольфа, имеющего рост в шесть футов восемь дюймов, то есть был самым высоким человеком, которого я в жизни видела. На фоне его лысины особенно выделялись кустистые черные брови да тень бороды, обрамляющая щеки и подбородок. Одет он был в атласные черные пижамные штаны. А шлепанцы на нем норовили вот-вот свалиться с ног. Олаф - кто же еще это мог быть? - передвигался в них совершенно непринужденно. Перешагнув через порог и выпрямившись, он направился дальше, как отлично смазанная машина, мышцы ходили под бледной кожей. Высокий, без капли жира, сухощавый, поджарый и мускулистый, он обошел вокруг стола, и я отодвинулась автоматически, чтобы между нами оказался стол.
Олаф остановился, я тоже. Мы разглядывали друг друга по разные стороны стола. Бернардо стоял у дверей, у дальнего конца стола, и смотрел на нас. Вид у него был встревоженный. Наверное, думал, должен ли он броситься мне на помощь, если таковая мне понадобится. А может, ему просто не нравилось повисшее в комнате напряжение. Мне оно точно не нравилось.
Если бы я не сдвинулась, когда он вошел, был бы уровень этого напряжения ниже? Может быть. Но я давно научилась доверять своему инстинкту, а он подсказывал: держись так, чтобы он до тебя не дотянулся. Однако я постаралась вести себя любезно.
- Ты, наверное, Олаф. Фамилию я не расслышала. А я Анита Блейк.
Темно-карие глаза Олафа выглядывали из глубоких глазниц, которые с крупными скулами напоминали пещеры, где они и днем были бы в тени. Он смотрел на меня, будто я ничего и не сказала.
Я снова попыталась - уж чего-чего, а назойливости мне не занимать.
- Алло, Земля вызывает Олафа.
Я глядела ему в лицо, и он не моргнул, никак не показал, что он что-то слышал. Если бы он не смотрел на меня свирепым взглядом, я бы допустила, что он меня игнорирует.
Я покосилась на Бернардо, но не теряла из виду великана по ту сторону стола.
- Это как понимать, Бернардо? Он вообще-то разговаривает?
- Разговаривает, - кивнул Бернардо.
Я снова полностью переключилась на Олафа.
- Так ты не хочешь разговаривать именно со мной, да?
Он продолжал смотреть.
- Ты думаешь, что не слышать сладкие звуки твоего голоса - это наказание? Мужчины вообще такие болтуны, и так приятно помолчать для разнообразия. Спасибо тебе за доставленное удовольствие, деточка.
Последние три слога я произнесла раздельно, отчетливо.
- Я тебе не деточка.
Голос был низкий, глубокий, под стать широкой груди. Говорил он чисто, но с каким-то гуттуральным акцентом, немецким, похоже.
- Оно заговорило! Стой, сердце! Сердце, стой!
Олаф нахмурился:
- Я не был согласен, чтобы тебя включали в эту охоту. Нам не нужна помощь от женщины. Ни от какой.
- Ну, Олаф, деточка, чья-то помощь вам нужна, потому что вы все трое ни хрена не выяснили про эти увечья.
Полоса краски поползла с шеи ему на лицо.
- Не называй меня так!
- Так - это как? Деточка?
Он кивнул.
- Ты предпочитаешь лапушка, пупсик или цыпочка?
Краска из розовой стала красной и продолжала сгущаться.
- Не называй меня ласкательными терминами. Меня никто лапушкой называть не будет.
Я уже готовила очередную язвительную реплику, но он подставился, и я придумала получше.
- Как мне тебя жаль.
- О чем ты бормочешь?
- Жаль, что тебя никто лапушкой не назовет.
Румянец, начавший уже бледнеть, вновь вспыхнул, будто Олаф покраснел от смущения.
- Это ты что, мне сочувствие выражать вздумала?
Голос его чуть повысился - точно рычание собаки перед броском. От накала эмоций у него усилился акцент - очень немецкий, нижненемецкий даже. Бабушка Блейк была родом из Баден-Бадена, на границе Германии и Франции, но двоюродный дедушка Отто был из Хапсбурга. На сто процентов я не была уверена, но акцент звучал похоже.
- Каждого человека кто-то да должен называть лапушкой, - пояснила я медовым голосом.
Я не злилась. Я его подначивала, а не надо бы. Единственное оправдание - что эти разговоры об изнасиловании заставили меня его бояться, а это мне не нравилось. И я тянула зверя за хвост, чтобы самой же расхрабриться. Глупо. Когда я сама осознала, что делаю, то попыталась это прекратить.
- Ни одна баба меня не запряжет, а потому и лапушкой называть не будет.
Он тщательно выговаривал каждое слово, но акцент усилился, стал выразительнее. Олаф пошел вокруг стола, шевеля мускулами, как огромный хищный кот.
Я откинула полу куртки, показывая пистолет. Он остановился, но лицо его было яростным.
- Давай начнем сначала, Олаф, - предложила я. - Эдуард и Бернардо мне рассказали, какой ты злой и страшный, и я занервничала, а потому ощетинилась. Когда я ощетиниваюсь, то становлюсь занозой. Прошу прощения. Давай сделаем вид, что я к тебе не прикалывалась, а ты не злой и страшный, и начнем сначала.
Он застыл - иначе тут и не скажешь. Напряженная дрожь его мускулов расползлась, как вода по слону. Но она не исчезла, а где-то затаилась. Я на миг увидела его изнутри, будто дверца распахнулась. Он действовал из огромной черной ямы ярости. Она обычно направлялась на женщин, и это было случайно. Злости нужен объект или человек превратится в одного из тех, что въезжают в рестораны на машине и начинают стрелять во всех подряд.
- Эдуард очень настаивал, что ты должна здесь быть, но что бы ты там ни говорила, меня ничего не заставит с этим смириться.
Акцент убывал в его речи по мере того, как он овладевал собой.
Я кивнула:
- Ты из Хапсбурга?
Он моргнул, и на миг мрачность сменилась недоумением.
- Что?
- Ты из Хапсбурга?
Он вроде как задумался на секунду, потом кивнул.
- Я вроде как узнала акцент.
Его вновь охватила презрительная угрюмость.
- Ты специалистка по акцентам? - Он сумел произнести это язвительно.
- Нет. Мой дядя Отто был из Хапсбурга.
Он снова моргнул, и мрачная гримаса чуть смягчилась.
- Ты не немка. - Он произнес это очень уверенно.
- Семья моего отца - из Германии, из Баден-Бадена на краю Черного Леса. А дядя Отто был из Хапсбурга.
- Ты сказала, что акцент был только у твоего дяди.
- Когда я появилась на свет, почти вся моя семья столько здесь прожила, что перестала уже говорить с акцентом, только у дяди Отто он сохранился.
- Он уже умер, - сказал он полувопросительно полутвердительно.
Я кивнула.
- От чего он умер?
- Бабуля Блейк говорила, что тетя Гертруда его запилила до смерти.
Олаф передернул губами.
- Женщины - тираны, если мужчины им это позволяют. - Голос его звучал чуть-чуть спокойнее.
- Это правда и насчет мужчин. Если один партнер слаб, второй берет власть в свои руки.
- Природа не терпит пустоты, - произнес Бернардо.
Мы оба посмотрели на него. Не знаю, что у нас было написано на лицах, но Бернардо поднял обе руки вверх:
- Извините, что вмешался.
Мы с Олафом снова стали смотреть друг на друга. Сейчас он был настолько близко, что я могла бы и не успеть выхватить браунинг. Но если я сейчас отодвинусь, все мои миротворческие усилия пойдут насмарку. Он это примет либо за оскорбление, либо за слабость - ни то, ни другое мне не нужно. Поэтому я осталась на месте и попыталась не выдавать своего напряжения, потому что, как бы спокойно ни звучал мой голос, внутри стянулся узел. У меня только один шанс сделать эту работу. Если я его сейчас профукаю, дом во время моего пребывания здесь превратится в вооруженный лагерь, а нам надо заниматься раскрытием преступления, а не междоусобицей.
- Каждый человек - либо лидер, либо ведомый, - сказал Олаф. - Ты кто?
- Я готова следовать за тем, кто этого заслуживает.
- И кто решает, заслуживает человек этого или нет, Анита Блейк?
Я не могла не улыбнуться:



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.