Чтение 15–й страницы книги ~Нарцисс в цепях~

Теперь он говорил со злостью.

- Можно и не вспоминать, но смысл таков. Если что-то случится с Грегори, по любой причине, я спрошу лично с тебя. Если ему будет причинен вред, то и тебе тоже. Ему пустят кровь - и тебе тоже. Он умрет...

- Я понял. Но я здесь не решаю. У меня только один голос.

- Тогда советую что-нибудь придумать, Джейкоб. Потому что я скажу тебе: свое слово я держу.

- Это я о тебе слышал. - Он помолчал, потом спросил: - А Ричард?

- А что Ричард?

- Если с ним что-то случится, что ты сделаешь?

- Если я тебе скажу, что убью тебя, если ты убьешь его, это подорвет авторитет Ульфрика. Но я скажу вот что: если ты победишь его, постарайся, очень постарайся, чтобы это было в честном бою. Если ты хоть чуть сжульничаешь, хоть самую малость, я тебя убью.

Мне дико хотелось накрыть Ричарда своей защитой, но этого нельзя было делать. Я бы ослабила его позицию, а она и без того была шаткой.

- Но если битва будет честной, ты не вмешаешься?

Я прислонилась к стенке, лихорадочно думая.

- Буду честной, Джейкоб. Я люблю Ричарда. Я не всегда его понимаю, тем более не всегда соглашаюсь, но я люблю его. Я готова убить ради человека, который никогда не был моим любовником или даже добрым другом. Так что - да, если ты убьешь Ричарда, мне очень, по-настоящему, захочется тебя убить.

- Но ты не убьешь.

Очень мне не нравилась эта настойчивость. Она нервировала.

- Предлагаю тебе соглашение: если ты не вызовешь Ричарда на бой за место Ульфрика до окончания следующего полнолуния, то, что бы потом ни было, я не стану вмешиваться, если все будет честно.

- А если раньше?

- Тогда я испорчу тебе праздник дождем.

- Ты подрываешь авторитет Ричарда, - сказал он.

- Нет, Джейкоб, ошибаешься. Я тебя убью не потому, что я лупа, не по вервольфовским правилам. Я тебя убью просто потому, что я мстительна. Дай мне пару недель до окончания полнолуния, и я тебе не буду мешать, если тебе вообще удастся закончить работу.

- Ты думаешь, что Ричард убьет меня?

- Он убил прошлого Ульфрика, Джейкоб. Так он занял это место.

- И если я не соглашусь, ты меня убьешь?

- О да, Джейкоб! С удобной и безопасной дистанции.

- Я могу обещать, что не вызову Ричарда до конца полнолуния, но не могу обещать, что голосование будет в пользу Грегори. Бывшая лупа. Райна, именно его использовала для наказания членов стаи. Он не в одном изнасиловании принимал участие.

- Я знаю.

- Так как же ты можешь его защищать?

- Он делал то, что говорил его прежний альфа и что приказывала Райна, эта злобная сука. Грегори - не доминант, он из низших и делает то, что ему приказывают, как хороший подчиненный оборотень. С тех пор как я стала у них альфой, он отказался от изнасилований и пыток. Когда у него появился выбор, он перестал. Спроси Сильвию. Грегори сам пошел под пытки, но не стал помогать ее насиловать.

- Она это рассказала стае.

- Кажется, на тебя впечатления не произвело.

- Впечатление надо производить не на меня, Анита, на других членов стаи.

- Так помоги мне сообразить, как его произвести, Джейкоб.

- Анита, ты серьезно? Ты думаешь, я стану тебе помогать выручать твоего леопарда?

- Да.

- Это смешно. Я - Гери Клана Тронной Скалы. И не стану помогать леопарду, которого даже ты признаешь не доминантом.

- Джейкоб, не дави меня классовым сознанием. Вспомни начало нашего разговора - насчет твоей судьбы. Я считаю, что эту кашу заварил ты. Или ты мне поможешь ее расхлебать, или твои мозги разлетятся по стенке.

- Тебе не дадут принести оружие в лупанарий.

Я засмеялась, и мне самой от этого смеха стало жутко.

- Ты собираешься остаток жизни провести в лупанарий?

- Боже мой! - тихо выдохнул он. - Ты собираешься организовать мое убийство?

Я снова засмеялась. В голове еле слышно кричал голосок, говорил, что я наконец-то стала законченным социопатом. Но Ребекка с Фермы Саннибрук ничего бы не добилась от Джейкоба. Может быть, позже, я смогу позволить себе быть мягкой.

- Кажется, мы поняли друг друга, Джейкоб. Запиши мой номер мобильника. Позвони мне до завтрашнего вечера и предложи план.

- А если я ничего не придумаю?

- Это не мои трудности.

- Ты меня убьешь, даже если я попытаюсь спасти его - действительно попытаюсь, и не смогу? Ты все равно меня убьешь. - Это уже не был вопрос.

- Да.

- Ты хладнокровная стерва.

- Палки и камни ломают кость, но неудача ломает шею. Позвони мне, Джейкоб, и поскорее.

Я повесила трубку.

Глава 11

- Теперь я понимаю, что ты говорила о своей прагматичности, - сказал Мика. Он стоял рядом со мной, спокойно на меня глядя, с вежливо-безразличным лицом, но не мог полностью скрыть своих чувств. Он был доволен. Доволен мной.

- Ты не собираешься убегать с воплем от такой кровожадной социопатки?

Он улыбнулся, и снова длинные ресницы скрыли глаза.

- Я не думаю, что ты социопат, Анита. Я думаю, что ты делаешь необходимое для защиты своего парда. - Он поднял на меня желто-зеленые глаза. - И это достойно восхищения, а не порицания.

Я вздохнула:

- Приятно, когда хоть кто-то одобряет.

Он улыбнулся, и это была та же смесь снисхождения, радости и скорби, что я уже видела. Непростая улыбка.

- Ульфрик хочет как лучше, - сказал он.

- Ты знаешь, что говорится о добрых намерениях, Мика. Если он решительно настроен себя угробить - его дело. Но у него нет права тащить нас двоих за собой.

- Согласен.

Меня уже утомило, что Мика со мной соглашается. Я в него не влюблена. Почему бы Ричарду не быть всегда со мной согласному? Да, и еще одно остается. Надо добраться до Жан-Клода, пока еще темно.

- Мне пришлось отложить душ: сперва быть джентльменом и пропустить тебя вперед, потом выключить воду, чтобы шум тебе не мешал разговаривать. Теперь, если не возражаешь, мне надо помыться.

- Я тебе создам уединение, - сказала я, поворачиваясь к двери.

- Я не просил уединения, я просто объяснил, почему включил воду во время нашего разговора.

Эти слова заставили меня обернуться:

- Какого разговора?

Он повернул душ, попробовал воду рукой и подставил плечи под струи.

- Я никогда не ощущал другой Нимир-Ра с силой вроде той, что ты излучаешь. Это потрясает.

- Рада, что тебе понравилось, но мне действительно пора.

Он повернулся ко мне лицом, шагнул назад под струи и задрал голову, чтобы смочить волосы. Вода попала на шею, и он зашипел сквозь зубы, согнув плечи, будто действительно было больно.

Я шагнула обратно в душевую:

- Болит рана?

Он кивнул - и остановился посередине кивка:

- Заживет.

Я была так близко, что, когда он поднял голову, я увидела бисеринки воды у него на лице, густыми каплями обсевшие ресницы. Я встала сбоку, попадая под тончайшие брызги, и впервые как следует рассмотрела шею.

- Ч-черт! - Я протянула руку и повернула ему голову, чтобы поглядеть на укус.

Четкий отпечаток моих зубов. Рана все еще кровоточила, и круг следов был заполнен алым. Загорелая кожа уже заплыла кровоподтеком, и темные цвета разливались от раны в стороны.

- Боже мой, Мика, я прошу прощения.

- Не за что, это был укус любви.

Я убрала руку от его лица.

- Ага, как же. Выглядит так, будто я тебе хотела горло выгрызть... - Я нахмурилась: - А почему оно не зарастает?

- Раны от зубов и когтей другого ликантропа заживают медленнее других. Не так медленно, конечно, как от серебра, но медленнее, чем, скажем, от стали.

- Прости, пожалуйста.

- Как я уже сказал, не за что.

- Прошлый Ульфрик, которого я укусила сюда же, но намного слабее, даже не прокусив кожи, счел это оскорблением. Он сказал, будто это означает, что в иерархии стаи я считаю себя выше его.

- Мы не волки. Для члена парда рана на шее от Нимир-Ра означает, что секс был хорош.

Я вспыхнула.

- Я не хотел тебя смутить, просто объяснить, что ты не должна передо мной извиняться. Мне очень понравилось.

Я зарделась сильнее.

- Мы вместе могли бы великие вещи творить для нашего парда.

Я покачала головой:

- Мы еще не знаем точно, останусь ли я Нимир-Ра. Давай до того не будем торопиться.

- Как скажешь.

Взгляд его был слишком пристальным, и до меня вдруг дошло, что он стоит под душем голый. Я теперь лучше научилась не обращать внимания или хотя бы не смущаться при виде наготы. Но бывает, когда вдруг ее осознаешь - по выражению чужих глаз.

- Так мне хочется, - ответила я.

Он повернулся, наклонив голову и подставив струям плечи, спину, ниже спины. Поток брызг усилился, расплескиваясь у меня по плечам, по груди, по лицу, по полотенцу. Пора было мне идти. Даже чуть поздновато.

Я повернулась к двери, когда он позвал:

- Анита!

Я обернулась.

Он стоял, глядя на меня, размазывая жидкое мыло по телу. Сейчас он обрабатывал руки, и они вместе с грудью покрылись пеной.

- Если ты хочешь, чтобы мы завтра с тобой пошли, это будет честь для нас.

- Я не могу втягивать твой пард в наши передряги.

Руки его пошли вниз, размазывая белые пузыри по животу, бедрам, скользнули между ног, продолжая намыливать. По собственному опыту обращения с этим веществом я знала, что его тем дольше оттирать, чем дольше оно на тебе провисело, но его руки остались на месте, пока он не стал скользким, не покрылся пузырями, и, когда руки соскользнули ниже, частично в состоянии эрекции.

У меня пересохло во рту, и я поняла, что мы уже несколько минут молчим. Я просто стояла и смотрела, как он намыливается. От этой мысли кровь бросилась мне в лицо. Мика продолжал намыливаться, на каждое движение тратя больше времени, чем нужно было бы. То есть спектакль был для меня. Пора уходить.

- Если ты - моя Нимир-Ра, то твои передряги - мои передряги, - сказал он, все еще склонив голову к ногам, так что мне не видно было лица, а только линия его тела, стоящего в пролете, подальше от воды, чтобы не смыть мыло.

Мне пришлось прокашляться, чтобы сказать:

- Я не хотела бы убирать перегородки, Мика.

- Силы между нами достаточно, чтобы я согласился на любое расположение комнат.

Он встал, потянулся, чтобы намылить плечи. Передняя линия тела длинно выгнулась, и я до боли четко его видела. Тогда я повернулась, уже всерьез направляясь к двери.

- Анита! - позвал он.

Я остановилась, но на этот раз поворачиваться не стала.

- Чего?

Это прозвучало грубо.

- Ничего страшного, что тебя ко мне тянет. Ты не можешь с собой справиться.

От этого я засмеялась - нормальным веселым смехом.

- Ну, не слишком ли ты высокого о себе мнения? - И все же я не повернулась к нему лицом.

- Это не самомнение. Ты - Нимир-Ра, а я - первый Нимир-Радж, которого ты в жизни видишь. Наша сила, наш зверь притягивает нас друг к другу. И это так и должно быть.

Тут я повернулась, попыталась посмотреть ему в глаза, но это не вышло. Он повернулся спиной, все еще размазывая мыло по плечам. Пена медленно стекала к тонкой талии.

- Мы еще не знаем, оборотень я вообще или нет.

Он легко намыливал спину, и его руки без усилий двигались по коже, по тугой гладкости ягодиц.

- Ты ощущаешь зов моего тела, как я - твоего.

У меня слишком сильно забился пульс.

- Ты красивый мужчина, голый и намыленный. Я - человеческая женщина, так что давай, уговаривай меня.

Он повернулся кругом, все еще намыленный и скользкий. И очень большой.

У меня пересохло во рту, тело свело так туго и так внезапно, что почти стало больно. Я невольно задышала глубже.

- Ты не человек, и в этом все дело. Вот почему ты смотришь на меня, хотя и против собственной воли.

Он пошел ко мне, медленно и плавно, как ходят леопарды, когда хотят. Будто у него были мышцы там, где у людей их нет. Он скользил ко мне как огромный бескостный кот, и голое тело блестело мыльной пеной, волосы колечками пристали к плечам, к лицу. Огромные желто-зеленые глаза смотрелись очень уместно.

- Ты не понимаешь, какая это редкость для двух ликантропов - иметь общего зверя. - Он был уже рядом со мной. - Он втекает и вытекает из наших тел. - Он стоял передо мной, не касаясь меня - еще не касаясь. - Наши звери - как две кошки, трущиеся пушистыми боками. - С этими словами он скользкими от мыла ладонями погладил меня по плечам, по рукам, размазывая пену. Мыльные руки взяли ладонями мое лицо, и я ощутила, как его губы приближаются к моим, касаются. Поцелуй был нежным, он следил, чтобы не касаться меня телом.

Пальцы его скользнули под край полотенца, взялись за ткань, притянули меня вперед. Это заставило меня открыть глаза. Только через несколько шагов я поняла, что он ведет меня к воде.

- Надо смыть мыло, - сказал он.

Я затрясла головой и сумела остановиться, не идти с ним дальше. Он продолжал тянуть за полотенце, и оно развернулось, стало соскальзывать вниз. Я подхватила его и прижала чуть ниже внезапно обнажившихся грудей.

- Нет, - сказала я, едва пропихнув это слово в перехваченное спазмом горло, но смогла повторить: - Нет.

Он подступил ко мне, прижав скользкую твердость к моей руке. Он пытался распрямить мои пальцы, держащие полотенце, но я держалась, как утопающий за соломинку.

- Тронь меня, Анита, возьми в ладони.

- Нет.

- Я знаю, что тебе хочется. Я это чую. - Он водил надо мной головой, вдохи и выдохи ощущались на мокрой коже. - Я чувствую. - Он снова провел ладонями по моим голым рукам, по плечам, ниже, к грудям, но остановился, не дойдя до них. - Я ощущаю на вкус.

Он медленно лизнул меня в щеку. Я задрожала и хотела отступить, но будто примерзла к месту. Не могла двинуться.

Я обрела голос - слабый, трясущийся, но свой. Руками я вцепилась в собственное тело, потому что знала: стоит мне до него дотронуться - и быть беде.

- Я так не делаю, Мика. Ты - чужой мне, а я с чужими этого не делаю.

- Мы не можем быть чужими. Я - твой Нимир-Радж, ты - моя Нимир-Ра. Я не чужой тебе.

Он целовал меня уже в шею, нежно покусывая, и у меня подогнулись колени. Он вернулся опять к губам, и когда он поцеловал меня, я ощутила вкус мыла на его коже. Тело его, прижатое к моему, настолько близко, что если я открою ладонь, я могу его схватить, ошеломляло. Я поняла, что это больше, чем секс. Я хотела снова пить от него, но не зубами на этот раз, а телом, хотела впивать его энергию через кожу, прижатую к нему. Хотела этого до невозможности.

Его руки скользнули на мои груди, покрывая их мылом, они стали скользкими, а соски уже тугими и твердыми. Мои руки охватили его талию, давлением тела удерживая полотенце на месте. Мика шевелился, и грудь его так скользко, так гладко терлась о мою...

Он стал отступать, не выпуская меня из кольца своих рук, ведя нас обоих снова к воде. Я повела руками по скользкой твердости его спины, ниже, до опасного ниже. Будто я хотела каждым дюймом себя прижаться к нему, обернуться его телом, как простыней, и пить, впивать порами кожи.

Я открыла связь с Жан-Клодом, и оказалось, что он сидит и ждет, терпеливо ждет. Я позвала на помощь, и издали услышала в голове его голос:

- Единственное, что я могу, ma petite, это контролировать собственные аппетиты, а свои ты должна контролировать сама.

- Что со мной происходит?

Пока я спрашивала, Мика отодвинулся на долю дюйма, и полотенце соскользнуло вниз. Он быстро придвинулся вновь, он прижимался к моему паху, к животу, и это было настолько дежа-вю, что я тихо застонала.

Жан-Клод поднял глаза, и я знала, что он видит, что происходит с Микой, что мысленно Он ощущает, будто это его руки скользят по намыленной глади. Моя ладонь обернулась вокруг тугой твердости Мики. Он полуприпал ко мне, и я его ласкала, и знала, что это не я хотела его тронуть, это Жан-Клод хотел знать, каково оно на ощупь. Он отпрянул от меня настолько, что я смогла убрать руку, но дело было сделано. Мика тянул меня под воду, теперь как никогда уверенный, что я скажу да.

Голос Жан-Клода у меня в голове: