Чтение 15–й страницы книги ~Кыш и я в Крыму~

- Тому, кто на нас рыпнется, я не завидую, - зловеще сказал тот, которого
звали "Стариком". - Это дело будет нашей лебединой песней! Успокойся, Жека!

- А лебедей едят? - спросил Жека.

- Можно попробовать. Ну, пошли! До встречи, рыбка! - "Старик" помахал
рукой проплывшему мимо осетру.

Я отош"л к маме, читавшей на скамеечке книгу, присмотрелся к любовавшимся
осетром и золотыми рыбками людям и подумал: "Ну нет уж! Вы у меня не
оближете пальчики! Я спасу чудесную рыбу, а заодно и лебедей! Не бойся,
ос"тр!"

Про Веру я чуть не забыл, и когда спросил у мамы, который час, было уже
четверть второго.

Отпустит она меня или не отпустит подежурить за Веру, я не знал и поэтому
схитрил:

- Пойд"м переоденемся. Вышло солнце, и я запарился.

- Нам нельзя до четыр"х часов возвращаться домой, - недовольно сказала
мама.

- И Кышу жарко. Вон как он дышит.

- А я не взяла купальника, - пожалела мама. - Пошли бы на пляж.

- Знаешь что? Ты ведь хотела сходить в кино на "Десять заповедей
дьявола". Вот и иди. Вс" равно меня не пустят. А я пойду в "Кипарис" и до
четыр"х часов оттуда - ни шагу! Честное слово!

- Это мысль, - сказала мама. - А Кыш?

- Он пойд"т со мной, и ровно в четыре мы встретимся у льва из "Кипариса".

- Договорились. Но смотри, без всяких фокусов.

- Только, пожалуйста, не волнуйся на каждом шагу, - сказал я.

В "Кипарисе" был обеденный час. По главной аллее ходила только пожилая
сестра и натыкала на железный прут ж"лтые листья, падавшие с магнолий. Меня
и Кыша она не заметила. Мы подошли к зел"ному павлиньему домику.

- Нагнись сюда! Нагнись! - тихо позвала меня Вера. - Я здесь!

Она лежала в зарослях какой-то серебряной густой и высокой травы рядом с
домиком. И в руках у не" был... бинокль!

- Иди обедать, - сказал я. - Здравствуй!

- Ложись на мо" место... Привет! Тише ты. Не шурши. Держи бинокль. (Я
ул"гся на соломенную подстилку.) Приду через час. Слева от тебя аппарат со
вспышкой. Он настроен. Как заметишь, что к хвосту тянется кто-нибудь, так
прицеливайся и щ"лкай.

- А где же павлин? - спросил я.

- Возьми глаза в руки! Вон он! Мы его привязали за ногу.

Павлин Павлик медленно ходил вдоль подстриженного кустарника и был
незаметен на его фоне. Хвост он не распускал и, наверно, тосковал по
похищенным перьям...

Когда Вера ушла, я велел Кышу лечь рядом и помалкивать. Он, высунув язык
и подняв уши, наблюдал за павлином, а я смотрел в бинокль на зубцы Ай-Петри.

Потом я в бинокль в упор разглядывал павлина. Бусинки его глаз и вправду
были грустными. Он часто поворачивал голову на сто восемьдесят градусов и с
обидой смотрел на свой хвост. И ни разу не распустил его.

Я это вспомнил, и вдруг в кружочках бинокля всплыло улыбающееся лицо
папы. Забывшись, я выронил бинокль, вскрикнул: "Папа!" - но тут же зажал
себе рот, а другой рукой сжал челюсти завизжавшего от радости Кыша. Папа
испуганно отд"рнул от павлина руку, строго посмотрел по сторонам, повертел
мизинцем в левом ухе, наверно подумав, что ему послышалось, и снова
потянулся к павлину.

Я ужаснулся. Фотографировать своего родного папу при попытке выдрать из
павлина перо у меня не было сил. Ещ" секунда - и для того, чтобы
предостеречь его от дурного поступка, я снова заорал бы: "Папа!" Но тут
какой-то голос во мне сказал: "Дурак! Тебе не стыдно так плохо думать про
своего папу? Ты что, очумел? Разве он способен обидеть муху, не говоря уже о
павлине?"

Я посмотрел в бинокль. Павлик что-то скл"вывал с папиной ладони. К ним
подош"л Корней Викентич. Ветер дул в мою сторону, и я хорошо слышал их
голоса:

- Вс"-таки я узнал, что он больше всего любит, - сказал папа. - Кусочки
яблок с ч"рным хлебом.

- Удивительно! Вы читаете мысли птиц?

- Нет. Просто я сам люблю яблоки с ч"рным хлебом. У нас с павлином
родственные натуры, хотя внешне мы совершенно не похожи.

- И однако, Сероглазов, не отлынивайте от процедур. Не заговаривайте мне,
голубчик, зубы, - сказал Корней Викентич. - Марш на четв"ртую тропу, в пешую
прогулку. Вам нельзя жиреть.

- Вы знаете, у меня тоже начинают пошаливать нервишки, - пожаловался
папа. - Слуховые галлюцинации: голос Ал"ши... визг Кыша и какие-то зайчики в
глазах.

"Это от бинокля", - догадался я.

- Шагом марш! Шагом марш! Мне тоже чудятся всякие голоса: "Иди на пенсию,
старик! Давно пора!" Но я, как видите, не ухожу, - сказал Корней Викентич.

- Э-эх! - выдохнул папа и затрусил по дорожке.

- Васильев! - позвал Корней Викентич. - Вы почему не были на обеде? В ч"м
дело? Налопались шашлыков? Кто вам дал право нарушать режим?

- Пропал аппетит, - сказал, подойдя, Василий Васильевич.

- Где вы, простите, пропадаете? С пляжа вы ушли раньше срока.

- Я осмотрел дворец... и с часок подремал у прудов.

- Бегом за стол! Назначаю вам силовые процедуры.

- Есть! - по-военному ответил Василий Васильевич.

"Что-то я вас не заметил ни во дворце, ни у прудов, товарищ Васильев!" -
подумал я, продолжая смотреть в бинокль. А Кыш задремал. Задремал на боевому
посту! Он д"ргал во сне лапами, сладко посапывал и шевелил ушами.

"Ну погоди! Я из тебя сделаю настоящую собаку!" - сказал я про себя.

Я не знал, сколько прошло времени. Вера не возвращалась. Мне самому
захотелось спать и есть. Обед в "Кипарисе" кончился. К Павлику больше никто
не подходил... Было тихо. Начался тихий час, а папа говорил, что во время
этого часа на глаза Корнея Викентича лучше не попадаться... Иногда я
нацеливал бинокль на папино окно, забыв, что папе вместо сна прописана пешая
прогулка.

И вдруг из папиного окна высунулся Василий Васильевич. Он смотрел вниз
так, словно точно знал, что через минуту кто-то выйдет из главного входа. И
правда, большая дубовая дверь медленно отворилась, и из не" осторожно
вышел... Федя! Он осмотрелся по сторонам и, прильнув к стене, как будто за
ним была погоня, дош"л до угла. Потом, слегка пригнувшись, побежал на
хозяйственный двор. Василий Васильевич сверху за всем этим наблюдал.

Я подумал, что Федя, не желая спать, пош"л кормить обедом Норда, который,
по разрешению Корнея Викентича, жил на хоздворе. Но в руках у Феди не было
ни св"ртка, ни банки с супом, ни миски со вторым... Немного погодя он быстро
прош"л мимо меня за деревьями, и мне опять пришлось зажимать пасть Кышу,
проснувшемуся от его шагов. За спиной у Феди висели вер"вки с крючьями, а в
руках он держал сумку с чем-то круглым.

"Банка с масляной краской!!!" - догадался я.

Василий Васильевич, проводив Федю взглядом, улыбнулся, довольно пот"р
руки и отош"л от окна. Немного погодя он тоже осторожно вышел из корпуса и,
как ягуар, неслышно и мягко побежал по дорожке за Федей.

У меня от волнения и интереса колотилось сердце, я чувствовал, что
назревают большие события, и в такой момент не мог уйти с поста! И ещ" у
меня затекли в лежачем положении руки и ноги. Я встал на колени и, ругая про
себя Веру, смотрел в бинокль на главную аллею, ведущую к "Кипарису".

Из корпуса вышел Корней Викентич. Я уж хотел его попросить подежурить
вместо меня, но на аллее наконец показалась Вера, да не одна, а с Севой и
Симкой. В бинокль я разглядел синяк под Севиным глазом и разорванную рубаху
Симки. Оба они шли, сморкаясь и отпл"вываясь. Вера, смотря на них,
всхлипывала. Корней Викентич тоже увидел ребят и направился к ним навстречу.
Я думал, что он собирается выставить их из кипарисовского парка, но вс"
вышло наоборот. Корней Викентич сразу пов"л их в домик, где помещалась
лаборатория.

- Верка! Иди сюда быстрей! - не выдержав, крикнул я и, не дожидаясь,
когда она подойд"т, сам пош"л ей навстречу.

- Ты чего кричишь? Ведь тихий час! - сказала Вера.

- Бери свой аппарат! - сердито ответил я. - По два часа обедаешь! В
Другой раз я тебе еду на пост доставлю!

Не отдав Вере бинокля, я побежал в лабораторию. Корней Викентич уже
промывал Севе глаз и синяк, а сестра смазывала йодом разбитый до крови
Симкин локоть. Мне некогда было спрашивать, что с ними произошло.

- Ребята! - сказал я. - Сегодня будет покушение на жизнь осетрины! Я бегу
по важному делу! Извините!

- Постойте, Сероглазов! - сказал Корней Викентич. - Что за чушь?

- Говори ясней, бестолковый ты человек! - попросил Сева.

- Я спешу... понимаете?.. Сегодня за дворцом я слышал разговор... Они
хотят осетрину зажарить. Понимаете? На вертеле... Они волосатые,
бородатые... на брюках широкие ремни... Рыбу, которая в пруду... Понимаете?
Одного зовут "Стариком"... Я спешу! Другого - Жекой!

Вс" это я выпалил залпом и собирался бежать вдогонку за Федей.

- Они! Они! - сказал Симка.

- На шее не заметил, случайно, клешни от крабов? - спросил Сева.

- Заметил! Заметил! Приходите ко мне через час! Вс" расскажу!