друга, безмолвно вспоминают прошлое. А что же в будущем? Как знать, как
знать, может быть, и доведется опять вместе поработать.
16
ворсу отцовского пальто. Он, диковатый, думающий мальчик, как бы со
стороны наблюдает за этим сборищем министерских высших служащих, за
воротилами и тружениками индустриальных штабов, - нет, сам он не сможет
стать таким, да, и не тянет его к этому, - с сыновьей гордостью видит: ими
признаны, чтутся заслуги отца.
люди, отмахавшие сюда из Москвы по сорок километров на машинах лишь для
того, чтобы обменяться поклоном, рукопожатием с Александром Леонтьевичем,
пройти вместе с ним к самолету.
Она вежливо кивает входящим, немало друзей - не друзей, но товарищей мужа,
так сказать, однополчан индустрии, явились выказать ему уважение.
взглянул и Александр Леонтьевич. На его лице ничего не выразилось, хотя он
узрел, что провожать прибыл и Серебрянников. Так сказать, соблаговолил. А
тот, никого не толкнув, благопристойно пробирается к Онисимову,
почтительно глядя голубыми навыкате глазами.
означает ли оно, что незримая стрелка некоего незримого барометра
указывает на "переменно"? И сухо здоровается со своим бывшим ближайшим
сотрудником. Серебрянников с достоинством отходит, останавливается в
нескольких шагах от четы Онисимовых, каждый может видеть, что и он
исполняет долг - провожает Александра Леонтьевича.
скупая ласка. Он на миг приникает щекой к рукаву отцовского пальто.
Конечно, Андрюша и не подозревает, что тринадцать лет назад он, в те дни
лишь годовалый, был как бы косвенным участником некоего события, после
которого отец возвысил, приблизил Серебрянникова.
ей надо найти место.
сотрудникам, - где размещались нарком, его заместители и члены коллегии,
был устроен бесплатный ночной буфет. Как известно, продовольствие в это
суровое военное время выдавалось в тылу только по карточкам. Однако
работники, продолжавшие в наркомате и после полуночи свой трудовой день,
могли воспользоваться этим спецбуфетом, выпить стакан чая или кофе, съесть
один-другой бутерброд. Это дополнительное питание не было нормированным,
но Онисимов подавал пример умеренности. Всякий раз, когда в буфет
стараниями начхоза, общительного Филипповского, знавшего, как говорится,
всю Москву, попадали яблоки или икра, или копченая красная рыба, Онисимов
неумолимо распоряжался отослать в детский сад такого рода лакомые
редкости. Сам он неизменно ограничивался чаем и одним скромным
бутербродом. И лишь сигарет забирал помногу.
заприметил молодого референта, чинного Серебрянникова, показавшегося из
дверей буфета. Почудилось, будто референт вздрогнул. Вздрогнул и
остановился на пороге, уважительно уступая путь наркому. От острого глаза
Александра Леонтьевича не укрылось, что при этом он заложил, спрятал руку
за спину.
пергаментную бумагу объемистый кубик.
как спичка. Он гневно прокричал:
мог простить какую угодно аварию, но не спускал нечестности,
нечистоплотности. Серебрянников, потупившись, молчал.
прислушивались, Референт по-прежнему не отвечал.
быстрым шагом в кабинет. Там у него сидели Алексей Головня и два директора
заводов. С виду, сохраняя спокойствие, без каких-либо суетливых движений
вошел в кабинет со своим злосчастным свертком и лупоглазый референт.
повеление. Нарком закурил. Его била дрожь негодования.
накаляло Онисимова.
бесчестный человек.
безжалостным взглядом наркома покинул кабинет.
и Головню. И потянулся к трубке внутреннего телефона, чтобы позвать к себе
начальника отдела кадров. Следовало сегодня же - Онисимов слов на ветер не
бросал - сформулировать и подписать приказ об изгнании Серебрянникова из
наркомата как мелкого гнусного самоснабженца. Однако вспомнилось: "Я могу
вам сказать лишь наедине". Черт с ним, выслушаю его справедливости ради.
вдвоем. Брусочек в желтоватой пергаментной бумаге, уже чуть подтаявший,
по-прежнему возлежит на столе.
этой пакости.
буфет.
приезжая домой, крохотное тельце, прижимал к лицу сыновью подушечку,
рубашечку, но не позаимствовал для сына из спецбуфета хотя бы кусок масла.
начальником своего секретариата. Помимо других свойственных ему
достоинств, Серебрянников удовлетворял и требованию, которое Александр
Леонтьевич не раз строго высказывал: аппарат не должен болтать! В
дальнейшем нарком так привык к своему доверенному, что однажды в его
присутствии разрешил себе ироническую реплику в адрес - читателю придется
простить нам и этот канцеляризм, - в адрес своей Елены Антоновны.
заканчивался лишь в четыре, в пять часов утра, она позвонила ему в кабинет
после полуночи. Ограничившись в последовавшем телефонном разговоре
несколькими односложными ответами, он положил трубку, посмотрел на
стоявшего с бумагами пристойного Серебрянникова, вымолвил:
никто от него не слышал.
появляются быстроглазый, загорелый, чему-то смеющийся Малышев и
черноволосый, с белозубой улыбкой Тевосян - два заместителя Председателя
Совета Министров СССР. Впрочем, насчет Тевосяна упорно поговаривали, что
начавшиеся перемены коснутся и его Вероятно, и он будет направлен за
границу, Уже называли и предназначенную ему миссию: посол в Японии. И все
же, хотя его положение и впрямь было непрочным, он приехал проводить
давнего товарища, крепко, без слов пожал руку Онисимову.
темно-синюю форму Гражданского воздушного флота, все они - Онисимов,
маленькая его семья, несколько улетающих с ним работников посольства,
гурьба провожающих, - пройдя через особый выход, шагают в рассветной мути
по освещенному рефлекторами мокрому летному полю к белеющему невдалеке,
опирающемуся на расставленные тонкие ноги, длинному красивому Ту-104.
автоцистерна. Онисимов оборачивается. Туда же, на вереницу провожающих,
посматривает и Елена Антоновна. Даже не переглянувшись, супруги понимают
друг друга. Получилась ведь своего рода небольшая демонстрация. Можно
сказать и, наверное, так скажут: демонстрация солидарности. Бойцы за
выполнение директив, вышколенные государственные люди решились проводить
снятого, смещенного Онисимова, пройти вместе с ним толпой, если не
колонной, по аэродромному плацу. Конечно, пределы дозволенного ничуть тут
не нарушены. Но все-таки... Все-таки колеблются, колеблются еще весы
истории. Быть может, поухает, поурчит гром и угомонится. И Онисимова вновь