тебя был бы разрыв сердца. Воздаяние твое было в хорошо вызубренном уроке,
он служил тебе наградой. Вот что она такое, эта новая проницательность. А
ведь не исключено, что от нашей способности духовно проницать зависит,
выживем ли мы, - сколько решений, причем сознательных, нам предстоит еще
принять! Только не думайте, что я отвлекся, вовсе нет. Шолем, мой
родственник, благородный человек, блуждал в дебрях старой
проницательности. Превосходнейший человек, если верить, что его претензии
небеспочвенны. Менди, мой родственник, в это не верил. Менди хотел
напомнить мне: ведь мы с ним представители своеобразного периода развития
еврейско-американских отношений (стертого с лица земли историей), и нас с
ним столько всего объединяет, что Никакому вышедшему в тираж вундеркинду
нас не понять.
Арти на то, чтобы похоронить Шолема в Восточной Германии.
великий труд прочли... найти биолога, который бы его отрецензировал. И
философа, и историка.
тебе, - сказал Менди.
с Шолемом в Париже. В прощальном письме он писал, что собирается поехать
туда, организовать это чествование марнских таксистов.
Международным валютным фондом: коммерческие банки предполагали возобновить
займы бразильцам. Я выкроил несколько часов для себя и употребил их, чтобы
подобрать литературу по исследованиям Иохельсона и Богораза и сделать
запрос в канцелярии посольства ГДР. Затем позвонил моей бывшей жене на
Национальное общественное радио. Голос Изобел нынче один из самых
широкоизвестных его голосов. После трех браков она вновь взяла свою
девичью фамилию. Нередко вслед за задорной музыкальной заставкой программы
я слышу: "А сейчас сообщение нашего корреспондента в Вашингтоне Изобел
Гриншпан". Я пригласил Соболь пообедать со мной. Она отказалась: похоже,
обиделась, что я не позвонил ей заранее из Чикаго. Сказала, что придет в
"Хей-Адамс" - выпьет со мной коктейль.
это вид млекопитающих, и по сю пору не обретший устойчивости. Что я под
этим подразумеваю: мало того, что среди нас изобилие слабоумных, хворых,
недоразвитых (Изобел, к слову сказать, ни слабой, ни хворой не назовешь),
но вдобавок подавляющему большинству людей и не суждено обрести
равновесие: по природе своей они брюзги, капризные, раздражительные,
беспокойные, ищут облегчения своим мукам и гневаются, что не находят. И
такая женщина, как Изобел, поставившая своей целью произвести впечатление
гармонической личности, отражает эту несчастную неустойчивость. Меня она
отождествляет с ошибками, от которых избавилась; и успех свой мерит по
тому, насколько увеличивается разрыв между нами. Изобел умная - даром, что
ли, она член общества "Mensa" ["Алтарь" (лат.) - международное общество,
членами которого являются ученые-исследователи в области психологии и
общественных наук; цель его - поощрение людей выдающихся способностей] (а
туда без высокого коэффициента умственного развития не примут), в эфире
она - само обаяние, со мной же она несколько угрюма - можно подумать, она
не вполне довольна своими "прозрениями". Как фигура общенационального
масштаба, предлагающая в своей программе просвещенное толкование событий
миллионам слушателей, Соболь "пропагандирует", "проповедует", но женщина
она здравая, и втайне такого рода просветительство ее удручает.
отождествляет меня.
сами тем временем обдирают город как липку. Тебе же, разумеется, все яснее
ясного. Тебе всегда все яснее ясного. Но ты предпочитаешь грезить наяву.
Вечер на носу, а она разрумянилась, что твоя заря. Смуглота ее отступала,
подобно уходящей ночи. А уж благоухала она - куда там заре. Ну а так -
харя харей. Ничего не скажешь, женщина она привлекательная. На ней было
темное платье с четким алых тонов узором по коричнево-золотистому полю.
Далеко не всегда она так прихорашивается для меня.
ясного, но что подразумевала Изобел под "грезить наяву", понять нетрудно.
Здесь содержался намек сразу на два взаимосвязанных обстоятельства:
во-первых, на мои не имеющие отношения к работе увлечения, а во-вторых, на
мой длящийся всю жизнь роман в мечтах с Верджи Дантон, nee [урожденной
(фр.)] Милетас, восьмипалой арфисткой. Несмотря на врожденный изъян,
Верджи освоила репертуар для арфы, за вычетом нескольких решительно
недостижимых произведений, и с успехом дает концерты. Изобел совершенно
права, меня действительно раз и навсегда покорила Верджи - ее черные
глаза, круглое личико, такое белокожее, с выпуклым лбом - сама
женственность; то ли обещание благожелательности, то ли ручательство
доброты, которые оно излучает. Даже легкое повреждение в коротком носике -
результат автомобильной катастрофы, от пластической операции она
отказалась - и то пленяет меня. Изобел права: действительно, Верджи
представляется мне самым знаменательным воплощением всего женского. Я
стараюсь по возможности не пропускать ни одного ее концерта; брожу около
ее дома в надежде встретиться с ней, в универмагах мне мерещится, что я
вижу ее. Наши случайные встречи - всего пять за тридцать лет - я помню в
малейших подробностях. Когда ее муж, запойный пьяница, дал мне почитать
книгу Гэлбрайта [Джон Гэлбрайт (р.1908) - американский экономист и
дипломат] о его успехах в Индии, я прочел ее от первой до последней
страницы, что можно объяснить лишь полонившей мою душу страстью или
развившимся на ее почве Besetzung [буквально: замещение (нем.);
фрейдистский термин, означающий перенесение полового влечения на некий
предмет]. Верджи Милетас, Венера недоразвитопалая, с ее магнетической
притягательной силой - вот на кого намекала Соболь своим "ты предпочитаешь
грезить наяву". Идеальное счастье, которое я изведал бы с миссис
Милетас-Дантон, как и Аристофанова любовная легенда о разрубленных пополам
существах, вечно стремящихся найти утерянную половину, - удержусь, не
стану искать подкрепления в Сократовых рассуждениях о высшем Эросе, про
которые я, вдохновенный энтузиаст философии, читал на длинных перегонах,
пока поезда надземки, со скрежетом огибая "Петлю", мчали меня от улицы
Ван-Бурена с ее ссудными кассами до кишащей ханыгами 63-й, - было
нежизненной любовной мечтой, и Соболь имела полное право ее презирать.
замечание, поразившее меня своей неожиданностью, в отличие от ее обычных
"прозрений", в них-то как раз ничего неожиданного нет. Она сказала:
говорить точнее, у тебя невероятный запал, но ты его не тратишь. В тебе
клокочет бешеная энергия - я ни у кого не встречала подобной. Это
колоссальной силы заряд, и благодаря ему ты игнорируешь мерзости обыденной
жизни, тогда как другим - любо им это или не любо - приходится их терпеть.
Ты, Изя, скопидом, ты кладешь свой запал в кубышку. И живешь за счет этой
кубышки. Другие впадают в уныние - и ничего, тебя бы оно убило.
Изобел. Тем не менее я не ответил на него сразу, предпочел обдумать его на
досуге. И перевел разговор на моего родственника Шолема. Описал ей, в чем
его проблемы. Устроить бы ему интервью на Национальном общественном радио,
представить его, как он того заслуживает (герой войны философ-таксист),
вдруг он - чем черт не шутит - заставит публику заинтересоваться собой и,
что куда существеннее, раскошелиться, хотя на этот счет она
непредсказуема. Соболь с ходу отмела мое предложение. Сказала, что Шолем
слушателям не по зубам. Стоит ему заявить, что Кант и Дарвин - наконец-то!
- обрели себе преемника в его лице, и слушатели скажут: "Больно он много о
себе понимает, псих какой-то!" Она согласна, что чествование марнских
таксистов - интересный человеческий материал, но торжества состоятся лишь
в 84-м - их еще год ждать. И присовокупила, что ее программа не поощряет
сбор пожертвований. Сказала:
кроме его слов?
родственников. Твоя семья вечно старалась остудить твой запал, вот ты и
переключился на родственников. Я, бывало, думала, ты весь морг
переворошишь, если тебе сказать, что ты там найдешь родственника. А ты
себя спроси, кто из них станет тебя искать, много ли таких?
из-за родственников по боковой линии?
связанных родственными узами.
[радость жизни (фр.)] и все такое прочее.
нигилизма, и зверства Вердена и Танненберга [деревушка в Восточной Пруссии
Корнев Павел
Березин Федор
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Шилова Юлия
Громыко Ольга