read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



число жестких пергаментных личинок, мягких, лишь на кончиках роговистых
куколок и взрослых личинок, называемых в народе мучными червями. Недос-
тавало лишь одного дохлого червя из предполагаемых пяти: по всей види-
мости - даже наверняка! - он, высохший и распавшийся на фрагменты, сумел
ускользнуть через ячейки сита.
Так мельник Антон Матерн выиграл свой бочонок нойтайхского крепкого
пива, а в утешение и в награду всем присутствующим, особенно же Карвай-
зе, Момберу и молодому Фольхерту, которым пришлось на этот бочонок рас-
кошеливаться, он подарил то ли предсказание, то ли напутствие. Водружая
бочонок аккурат на то самое место, где только что лежал испытуемый мешо-
чек муки, он как бы между прочим, словно припоминая какие-то байки, за-
метил: он, плоскоухий мельник, покуда на этих двадцати фунтах муки своим
плоским ухом кемарил, ясно услышал, что полагают некоторые черви - он,
правда, не знает, сколько в точности, потому как все они галдели напере-
бой, - относительно видов на урожай. Эппскую пшеницу, как считают черви,
надо сжать за неделю до Семи братьев, а куявскую и шлипхакенскую, сорт
номер пять, после Семи братьев на третий день.
С тех пор, за много лет до того, как Амзель изготовил пугало яснослы-
шащего мельника, всех Матернов неизменно встречали в округе то ли приве-
том, то ли присказкой:
- Здравствуй, дорогуша, ну что там сказали старику Матерну его мучные
черви?
Шутки шутками, однако многие приходили и упрашивали мельника разуз-
нать у туго набитого мешочка, когда сеять озимую, а когда яровую пшени-
цу, когда - а мешочек довольно точно знал и это - начинать жать, когда
свозить. Задолго до того, как он предстал в виде пугала и был запечатлен
эскизом конструкции на страницах рабочего дневника Амзеля, мельник изре-
кал и другие, куда более мрачные предсказания, которые и по сей день,
когда господин артист надумал у себя в Дюссельдорфе воздвигать мельнику
памятник, подтверждаются отнюдь не в шутку, а самым недвусмысленным об-
разом.
Ибо он сумел разглядеть в ближайшем будущем не только угрозу подсту-
пающей спорыньи; не только градобой, не записанный ни в одной страховке,
- он с точностью до дня предсказал обвалы курса на Берлинской и Буда-
пештской зерновых биржах, крах банков в тридцатом, смерть Гинденбурга,
девальвацию данцигского гульдена в мае тридцать пятого; и о дне, когда
заговорят пушки, мучные черви тоже, конечно, нашептали ему заранее.
Разумеется, благодаря своему удивительному уху он знал и о собаке
Сенте, которая родит Харраса, гораздо больше, чем можно было догадаться
по внешнему виду этой псины, черным пятном застывшей возле белого мель-
ника.
И после большой войны, когда мельник со своим беженским удостоверени-
ем, разряд "А", ютился где-то между Крефельдом и Дюреном, он все еще мог
по своему заветному мешочку, который пережил с ним все военные невзгоды
и мытарства, предсказывать, как в будущем... Но об этом, по уговору меж-
ду членами авторского коллектива, Брауксель не имеет права рассказывать,
ибо об этом поведает господин артист.

Восемнадцатая утренняя смена
Вороны на снегу - какой мотив! Снег укрыл толстыми шапками заржавелые
махины скреперов и воротов - свидетелей славных времен соледобычи. Бра-
уксель распорядился снег растопить, потому как мыслимое ли это дело: во-
роны на снегу, которые, если смотреть на них долго и пристально, превра-
щаются в монахинь на снегу, нет уж, снег долой! Ночной смене, прежде чем
она начнет проталкиваться в проходную, придется часок потрудиться свер-
хурочно - а если вдруг станут артачиться, Брауксель прикажет поднять со
дна семисотдевяностометровой шахты новые, недавно приобретенные и испы-
танные модели - комбайны Перкунас, Пеколс, Потримпс, - дабы проверить их
эффективность на снежных сугробах: вот тогда и поглядим, каково придется
воронам-монахиням, тогда можно и не растапливать снег. Пусть лежит, ни-
чем не запятнанный, под окном у Браукселя и в меру сил поддается описа-
нию. Висла пусть течет, мельница мелет, поезд по узкоколейке спешит,
масло тает, молоко киснет - немного сахару сверху, и ложка стоит, - а
паром пусть приближается, а солнце заходит, а утром всходит, прибрежный
песок пусть отступает, а волны прибоя пусть его лижут... И дети бегают
босиком и ищут янтарь, а находят синие черничины, выкапывают из норок
мышей, босиком прямо по колючкам, босиком на дуплистые ивы... Но кто
ищет янтарь, бегает босиком по колючкам, прячется в дуплистые ивы, выка-
пывает из норок мышей, тот в один прекрасный день найдет в дамбе мертвую
девочку, совсем-совсем засохшую - да это же Тулла, дочурка герцога Свян-
тополка, та самая Тулла, что раскапывала песок, ловила мышей и прикусы-
вала их своими острыми резцами, Тулла, которая никогда не носила ни баш-
маков, ни чулок, - а дети бегают босиком, ивы колышут ветками, Висла
по-прежнему течет, солнце всходит и заходит, а паром плывет, уплывает
или скрежещет бортом о причал, а молоко киснет, покуда ложка в нем не
встанет торчком, и медленно поспешает, хотя и вовсю пыхтит почти игру-
шечный поезд на повороте узкоколейки... И мельница тоже покряхтывает,
когда ветер восемь метров в секунду. И мельник слушает, что нашепчет ему
мучной червяк. И зубы скрежещут, когда Вальтер Матерн ими слева направо.
И бабка точно так же, вон она гоняет по огороду бедную Лорхен. Сента,
черная и уже беременная, ломится через заросли бобов. Ибо ужасное виде-
ние приближается, уже воздета в роковом изломе десница, уже зажата в ку-
лаке и грозно вздымается в небо деревянная поварешка, она уже отбрасыва-
ет свою черную тень на лохматую Лорхен, и тень все больше, все жирней,
вот она совсем рядом, совсем большая... Но и Эдуард Амзель, который вов-
сю глазеет по сторонам и ничего не забывает, потому что за него отныне
все помнит его дневник, тоже требует теперь за свою работу несколько
больше, чем прежде, - гульден двадцать за одно-единственное пугало.
Тут вот в чем дело. С тех пор как господин Ольшевский, учитель на-
чальной школы, стал рассказывать детям про всяких богов, которые раньше
были, которые и сейчас еще, оказывается, есть и еще с незапамятных вре-
мен существовали, - с тех пор Амзель всецело отдался мифологии.
А началось все с того, что овчарка одного самогонщика из Штутхофа по
узкоколейке была доставлена вместе со своим хозяином в Никельсвальде.
Кобеля звали Плутон, у него была безупречная родословная и почетная за-
дача покрыть Сенту, что и воспоследовало. Ученик начальной школы Амзель
поинтересовался, откуда пошло имя Плутон и что оно, в сущности, означа-
ет. Господин Ольшевский, молодой, тяготеющий к педагогическому реформа-
торству сельский учитель, охотно черпавший вдохновение в вопросах своих
питомцев, с тех пор все чаще стал заполнять занятия по своему предмету,
что фигурировал в расписании под названием "Родная речь и родной край",
цветистыми и весьма многословными историями о чудесных деяниях и подви-
гах сперва Вотана, Бальдура, Фафнира и Фрейи, а потом уж Зевса, Юноны,
Плутона, Аполлона, Меркурия и даже египетской богини Изиды. И уж совсем
он впадал в раж, когда добирался до древних прусских богов Перкунаса,
Пеколса и Потримпса и начинал рассказывать, как они обитали в пышных и
раскидистых кронах вековых дубов-исполинов.
Разумеется, Амзель все это не просто мотал на ус, но и, как явствует
из его дневника, творчески и с большим мастерством перерабатывал. Так,
огненно-рыжего Перкунаса он украсил старыми наперницами, предусмотри-
тельно раздобытыми в домах, где побывала смерть. Растресканный дубовый
чурбан, на который Амзель со всех сторон понабил стоптанных лошадиных
подков, в расщелины которого понатыкал цветастых перьев из петушиных
хвостов, - это была голова Перкунаса. Пугало во всем своем великолепии -
ни дать ни взять огненный бог! - недолго красовалось на дамбе для всеоб-
щего обозрения: не прошло и дня, как оно было продано за гульден двад-
цать и перекочевало в равнинный Ладекопп, подальше от побережья.
Бледный Пеколс, о котором сказано, что он вечно смотрит исподлобья, и
который поэтому в языческие времена ведал делами смерти, был изготовлен
отнюдь не из постельных принадлежностей старых, не слишком старых и даже
вовсе не старых мертвецов - такая отдающая саваном костюмировка была бы
решением слишком очевидным и напрашивающимся, - нет, для этой цели было
выбрано брошенное при переезде - вот он, дар благосклонной к художнику
судьбы, - пожелтевшее, ветхое, пропахшее лавандой и плесенью, мускусом и
мышами свадебное платье. В этом подвенечном наряде, лишь слегка переде-
ланном на мужской манер, Пеколс был просто неотразим, так что пугало бо-
жества в облике невесты-смерти не замедлило перебраться в Шустеркруг, в
тамошнее садоводческое хозяйство, принеся автору выручку аж в два гуль-
дена.
Зато Потримпс, вечно смеющийся отрок с пшеничными колосьями в зубах,
одно из самых вдохновенных творений Амзеля, чарующее своим игривым и
многоцветным изяществом, ушло всего за один гульден, хотя, как известно,
Потримпс оберегает посевы, что озимые, что яровые, от всех напастей- от
посевного куколя и свербигузки, полевой редьки и пырея, вики, торицы и
ядовитой спорыньи. Больше недели это юношески стройное пугало, ажурный
торс которого, выполненный из посеребренных станиолью ветвей орешника,
украшал еще и передник из кошачьих шкурок, простояло на дамбе, зазывно
шурша шафрановым ожерельем из крашеных яичных скорлупок, прежде чем его
приобрел крестьянин из Фишер-Бабке. Его беременная и потому особенно
приверженная мифологии половина посчитала пугало плодородного божества
"прехорошеньким" и "ужасть как уморительным"; несколько недель спустя
она разрешилась двойней.
Но и Сенте тоже перепало от милостей отрока Потримпса: ровнехонько
через шестьдесят четыре дня она принесла шестерых кутят, покуда еще сле-
пых, но, в строгом соответствии с родословной, густого черного окраса.
Все шестеро были зарегистрированы и постепенно проданы, среди них и ко-
бель Харрас, о котором в следующей книге еще не раз пойдет речь, ибо
господин Либенау купил Харраса, дабы тот сторожил его столярную мастерс-
кую. По объявлению, которое мельник Матерн поместил в местной газете



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.