Чтение 15–й страницы книги ~Генеральная репетиция~

Проголодался!.. Так вот, Давид, ты насчет Всесоюзного конкурса скрипачей
слыхал что-нибудь?

Давид (насторожился). Слыхал.

Чернышев. У нас по этому поводу в Консерватории был нынче Ученый Совет.
Решали - кого пошлем.

Давид. Ну?

Ч е р н ы ш е в. До седьмого пота спорили. Каждому, конечно, хочется,
чтоб его ученика послали, это вполне естественно! Ну, а я, как тебе
известно, не музыкант, я в подобные дела обычно не вмешиваюсь, не позволяю
себе... Но как-то так оно сегодня вышло, что предложил я твою кандидатуру...

Давид (восторженно). Иван Кузьмич!

Чернышев. Погоди! Предложил, знаешь, и сам не рад! Такую на тебя
критику навели, только держись - и молод еще, и кантилена рваная, и то, и
се... (Поглядел на вытянувшееся лицо Давида и улыбнулся.) Ты погоди
огорчаться - включили тебя. (Погрозил пальцем.) Но только смотри! Насчет
кантилены ты подзаймись! Ведь не зря люди говорят, что хромает она у тебя...
Да я и сам вижу!.. Мне объяснили... Ты подумай об этом, Давид, подтянись!

Д а в и д (с силой). Я, как зверь, буду заниматься! И не уеду никуда, и
летом буду заниматься, и осенью! (После паузы.) А кого еще наметили, Иван
Кузьмич?

Чернышев. Всего шесть человек.

Давид. А Славку Лебедева?

Чернышев (нахмурился). Нет... Насчет стипендии - это и профессор
Гладков выступил, и я поддержал... А насчет конкурса...

Давид. Но, Иван Кузьмич, вы поймите, - надо же разобраться... Ведь
ничего же, в сущности, неизвестно...

Чернышев (сухо). Разберутся.

Давид. Кто? Когда?

Чернышев (помолчав, со сдержанной горечью). Видишь ли, Давид, я
семнадцать лет в партии. Может быть, я не все понимаю, но я привык верить -
все, что делала партия, все, что она делает, все, что она будет делать - все
это единственно разумно и единственно справедливо! И если я когда-нибудь
усомнюсь в этом - то, наверное, пущу себе пулю в лоб! (Снова помолчав.) Я
твою автобиографию смотрел - там написано, что твой отец служащий... А я
думал - он у тебя тоже музыкант...

Давид (растерялся)... А он и есть... Музыкант... Он служащий... В
оркестре служащий... Он в оркестре играет... В кино, перед сеансами...
(Деланно засмеялся.) Ну, всякую там "Кукарачу", знаете?..

Чернышев (кивнул). Понятно.

Осторожный стук в дверь.

Давид. Да?.. Кто там?

Входит худенькая смуглая девушка. Длинные черные косы заложены коронкой
вокруг головы. Это Хана Гуревич.

Хана. Можно?

Давид. Хана?!. (Едва заметно поморщился.) Здравствуй... Ну, чего ты
стала в дверях? Входи.

Хана. Здравствуй. Добрый вечер.

Давид. Как ты нашла меня?

Хана (пожала плечами). Нашла. Ты ведь к нам не приходишь, вот мне и
пришлось самой тебя искать... Ты нездоров?

Давид. Ангина. Поправлюсь - обязательно к вам приду... Через недельку,
наверное...

Хана (улыбнулась). Что ж, приходи. Наши будут очень рады тебе.

Давид. А ты?

Хана. А я уеду уже!

Давид. Куда?

Хана. На Дальний Восток!

Давид. На каникулы?

Х а на. Нет, работать. Помнишь - было в газетах письмо Хетагуровой? Вот
я и еду!

Чернышев. Молодчина! (Протянул руку.) Здравствуйте! А ведь мы с вами.
Хана, знакомы... И я даже в гостях у вас был, дома - на Матросской тишине! Я
с вашим папой, с Яковом Исаевичем, у Буденного, в Первой конной служил!

Хана (радостно всплеснула руками). Ой, ну конечно же... Я вас не
узнала... А папа мне про вас столько рассказывал... Вы - Ваня Чернышев,
верно?

Чернышев (улыбнулся). Был Ваня. А теперь Иван Кузьмич... Здравствуйте,
Хана! А вы, между прочим, похожи чем-то с Давидом... Вы не родственники,
случайно?

Хана. Нет. Мы просто из одного города. С одного двора. Земляки.

Давид (явно желая перевести разговор). Да, да, земляки!.. Слушай, а как
же тебя мамаша твоя отпустила - вот я чего понять не могу!

Хана (махнула рукой). Досталось мне. Сперва она плакала, потом шумела,
теперь опять плачет... А я рада! Так рада - пою целыми днями от радости!
Представляешь - сесть в поезд и уехать... Красота!

Давид. Когда едешь?

Хана. Скоро. На днях... И снова мы с тобой прощаемся, Додька! Не
видимся годами, а как увидимся - так прощаемся.

Давид. Придется мне к вам на Дальний Восток с концертами ехать.

Хана (усмехнулась). Правда? Пришли тогда телеграмму - и я тебя встречу.

Давид. Забавно получается - ты от меня, а я за тобой.

Хана. Да, а я от тебя! (Облокотилась на подоконник.) А как Танька
живет? Ты встречаешь ее?

Давид (уклончиво). Встречаю. Иногда. Она ничего живет - учится на
юридическом, переходит на второй курс.

Хана (скрывая насмешку). Ты кланяйся ей... Если увидишь... (Быстро
взглянула на Давида и засмеялась.) А что из дома пишут?

Давид (скривился). Да - ну... Пишут.

Хана. Скучаешь?

Давид. Нет.

Хана. А я скучаю. Очень хочется поехать туда... Не жить, нет! Мне бы
только пройтись по Рыбаковой балке, под акацией нашей посидеть, поглядеть -
какие все стали...

В дверь стучат.

Чернышев. Стучат, Давид.

Давид. Ну, кто там - не заперто!

Отворяется дверь и входит Абрам Ильич Шварц. Он в длинном черном
пальто, в старомодной касторовой шляпе. В руках - чемодан, картонки и
пакеты. Он останавливается на пороге, взволнованно и чуть виновато улыбаясь.

Шварц. Здравствуйте, дети мои ! Шолом алейхем!

Давид (испуганно крикнул). Кто??.

Хана. Абрам Ильич!

Давид. Папа??.

Шварц. Здравствуй, Давид? Здравствуй, мальчик?

Шварц, роняя картонки и пакеты, подбежал к Давиду, обнял. Молчание.

Давид (задыхаясь). Как ты??. Откуда ты?!

Шварц (тихо). Ты не знаешь, куда я мог деть носовой платок? Дай мне
свой... Извините меня, это от радости!

Молчание. Шварц уселся на кровати рядом с Давидом, вытер глаза носовым
платком, высморкался, внимательно оглядел комнату.

Шварц. А ты прилично устроился. Вполне прилично... А почему ты лежишь?
Ты болен?

Давид (все еще задыхаясь). Нет... Послушай... Зачем ты приехал? Каким
образом?

Шварц. Сел на поезд и приехал. Теперь, слава Богу, никто от меня права
на жительство не требует... Погодите-ка, вы, девушка, вы не Хана Гуревич?

Хана. Да. С приездом, Абрам Ильич.

Шварц. Благодарю?.. Ай, смотрите, какой она стала красавицей? Что?..
Как папочка?

Хана. Ничего.

Шварц. А мамочка?

Хана. Все в порядке.

Шварц. Вот и хорошо?.. Между прочим, я думал остановиться у вас, это
можно?

Хана. Конечно. Пожалуйста.

Шварц. Ах, дети, дети! Вот я вас угощу! (Шварц вытаскивает из кармана
пакетик, осторожно высыпает содержимое на стол.) Наш украинский чернослив.
Кушайте, дети!

Давид. Слушай, зачем ты приехал?.. Ты надолго в Москву?

Шварц. На целый месяц. Я получил отпуск и премию... На, читай!
(Торжественно помахал перед носом Давида какой-то бумажкой.) Выписка из
приказа... Читай, а то у меня очки в чемодане!..

Давид (читает). "За ударную работу и ...

Молчание. Давид посмотрел на Чернышева, встретил удивленный и
вопросительный взгляд, опустил голову.

Шварц. Ну?.. Ты неграмотный? Пусти, я наизусть помню: "За ударную
работу и перевыполнение плана отгрузок в третьем-четвертом квартале
премировать помощника начальника товарного склада Шварца Абрама Ильича..."
...Одним словом - стахановец! А ганцер - я тебе дам! Премировали путевкой в
санаторий, в Крым... Что?.. Хорошо?

Хана. Так вы проездом?

Шварц. Нет. Мне предложили на выбор - или путевку в санаторий или
деньги. Я предпочел деньги. Для Крыма у меня нет белых штанов и купального
халата. Мало шика и много лет!

Давид. Папа!..

Хана засмеялась.

Шварц (весело). Она смеется, ей смешно!.. Ну-с, так я взял деньги и
приехал в Москву. А на складе меня замещает Митя Жучков... Ты помнишь,
Давид, моего Митю? Кладовщика? Того самого Митю, с которым мы когда-то
занимались всякими комбинациями...