решить так легко...
вперед. - Мне нужны билеты на завтрашний конвертоплан до Гонконга и на
самолет от Гонконга до Генуи. И визы, естественно.
Петрович?
Жена, два сына, дочь, внуки... И я не хочу, чтобы о его смерти они узнали
из газет или официального письма. Официальное письмо о смерти... Я видел
их. Их называли похоронками. Похоронки пришли на моего прадеда и двух его
братьев. Они сохранились у нас в семье. И я не хочу, чтобы такое письмо,
пусть даже на бланке Гайотиды, а не на газетной бумаге военных лет, не
хочу, чтобы такое письмо читали внуки делла Пене. Понимаете, пан Збигнев?
писать такое мне было бы непросто... Я думал уже, как это написать...
которого в конце концов и привел Левандовского на Гайотиду, он привык
решать все быстро и окончательно. - Значит, вот что. У нас на верфях Генуи
размещено несколько заказов. Вот вы и отправитесь туда в командировку. Так
мне будет проще оформить вам документы. А за девять дней - на больший срок
командировку я дать не могу - вы сумеете пару раз выбраться на верфи.
командировочным фондом мне простится.
теперь... Иначе, пожалуй, было бы просто нельзя. Документы вам подготовят
к утру - конвертоплан уходит в час, так что это мы успеем.
говоря, не ах, а завтра часов этак... - он прикинул, - в одиннадцать
зайдите ко мне.
стало слишком пусто. Он вернулся к столу, сел в кресло-вертушку и вдавил
клавишу селектора:
Геную. Билеты, визы... Сама знаешь. И разыщи-ка мне, пожалуйста, командира
патрулей. Ему тоже нужны будут документы - он полетит в Прагу...
вертикально вверх, и Зададаев напряженно следил за белой точкой на экране
гидролокатора, - казалось, аппарат неизбежно должен удариться о днище
"Руслана". Очевидно, так показалось не только ему, - на самых малых
оборотах "Руслан" задним ходом отработал полтора-два кабельтова. Зададаев
улыбнулся: у кого-то на мостике сдали нервы... Уж что-что, а позици
"Руслана" была определена правильно. Зададаев выбирал ее сам, а делом
своим он занимался не первый год. Не успела еще белоснежная громада судна
окончательно остановиться, как впереди, в трети мили по курсу, показалс
"Дип-Вью". Как это обычно бывает при аварийном всплытии, аппарат вырвалс
из моря, словно пробка из бутылки шампанского. Сверкнув на солнце
стеклянными гранями и металлическими полосами решетки, он взлетел метров
на пять в воздух, а потом с грохотом рухнул в воду, взметнув гигантский
фонтан брызг. Тотчас к месту его падения рванулся катер, уже спущенный с
"Руслана". Переваливая разбегавшиеся концентрические волны, катер обнажал
то сверкающий диск винта, то ярко-красное днище - от форштевня до самых
боковых килей. На носу катера, держась за леер, стоял матрос с багром.
спирали поднималась к поверхности. С ней тоже явно все было в порядке.
Зададаев облегченно вздохнул. По крайней мере, все целы, подумал он, и
перевел взгляд на пульт баролифта. Там перемигивались разноцветные огоньки
контрольных лампочек, и в такт их коротким вспышкам оператор перебрасывал
рычажки квитанционных тумблеров. Зададаев проследил его движения: донный
люк задраен, остается убрать амортизаторы, и через минуту-другую можно
начинать подъем. Собственно, операцию можно считать законченной.
на диване, сгорбившись и опустив голову на руки. Потом он выпрямился и
стал медленно снимать моноласт.
полумрака яркий солнечный свет показался болезненно-ослепительным, и с
минуту Зададаев стоял, щурясь и ожидая, пока привыкнут глаза. Потом он
закурил и неторопливо поднялся на мостик.
выражение его лица не обещало ничего хорошего. Зададаев про себя от души
порадовался этому. Конечно, и ему самому не поздоровится - за все
подводные работы отвечает именно он. Но... Ему не привыкать, Аракелова он
прикроет, а вот тому, в "Марте"... Это хорошо, что Ягуарыч завелся,
подумал он, Достанется кое-кому на орехи... Собственно, капитана звали
просто Виктором Егоровичем, но прозвище Ягуарыч, которое он вполне
оправдывал, укрепилось за ним давно и прочно.
поверхность и теперь медленно огибала "Руслан", направляясь к слипу.
обещавшим водителю "Марты" ничего хорошего.
нем отвечаю я.
она обещала взрыв мегатонн этак на тридцать.
обратил на это внимания.
этот раз было довольно миролюбивым, Зададаев мгновенно ощетинился:
помнится, были того же мнения.
Работы на очередной станции уже сворачивались, когда с борта вертолета,
собиравшего буйковые регистраторы, сообщили о потере связки из семи
измерителей течения. Полипропиленовый трос, которым они крепились к бую,
оборвался, и приборы ушли на дно, на четырехкилометровую глубину. Не
говоря уже о том, что измерители течений - игрушки достаточно дорогие,
вместе с ними ушла и накопленная за шесть суток информация. А самое
главное - ставилась под удар вся последующая работа: их комплект был на
"Руслане" единственным. Пока доставят новые, пройдет минимум недели две -
это при самом благоприятном стечении обстоятельств. В целом - ситуаци
невеселая.
готовился к подъему на борт. Работал он на этот раз в горизонте три и
пять-четыре ноль, то есть от трех с половиной до четырех километров
глубины. Это решило дело: начальник экспедиции и капитан явились к
Зададаеву и чуть ли не силой заставили его направить Аракелова на поиски
пропавших измерителей. Сопротивлялся Зададаев не из окаянства: в принципе
батиандр мог работать под водой без подъема на поверхность семьдесят два
часа. Из них шестьдесят представляли собой нормальный рабочий цикл; еще
шесть были резервными, а шесть последних только давали ему шанс спастись
при какой-то катастрофической ситуации, не гарантируя от необратимых
последствий по возвращении. Чтобы батиандр не забыл об этом, жидкий
кристалл на цифровом табло его часов постоянно менял цвет: зеленый сперва,
к концу рабочего цикла он постепенно желтел, а потом начинал полыхать
тревожным багровым светом. В жаргоне глубинников прочно обосновались
термины зеленое, желтое и красное время.
разрешил ему вести поиск в продолжение желтого времени. "Пять часов, и ни
минутой больше", - отстучал он, передавая Аракелову задание. Он прекрасно
понимал, что шансы найти связку с измерителями за пять часов ничтожны. Но
повторный спуск батиандра допускался согласно требованиям медицины не
раньше, чем через пять суток. А потому попытаться было необходимо.
баролифте. Зададаев сидел в пультовой и курил не переставая. Наконец,
батиандр появился. Зададаев вздохнул и скомандовал подъем.
"Да что вы, Константин Витальевич! Какой из меня лихач? Трезвый расчет, не
больше. Просто я нашу медицину как свои пять пальцев знаю и вношу
поправочный коэффициент на перестраховку. Знаете, у нас на курсах практику
вел старик Пигин, так он любил говаривать: "Подводники делятся на старых и
смелых; мальчики, доживайте до седых волос!" Вот я так и стараюсь..."
Зададаев рассмеялся, - ну что ты с таким будешь делать? На вопрос о
потерянных приборах Аракелов, пригорюнившись, развел руками: "Простите,
Шилова Юлия
Черепнин Владимир
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Жюль Верн