отношению к ней, хотя я знал, что это не могло быть иначе и что из ее жизни
нельзя произвольно исключить ни одного события без того, чтобы после этого
она не перестала существовать для меня, так как я ее никогда бы не встретил,
если бы у нее было одним любовником больше или меньше. Кроме того, она
произносила это слово таким тоном, точно речь шла о каком-то неважном и
всегда временном служащем.
женщины обычно бывали чрезвычайно откровенны со мной и особенно охотно
рассказывали мне свою жизнь. Я слышал множество признаний, иногда такого
характера, что мне становилось неловко. Самым необъяснимым мне казалось то,
что к большинству моих собеседниц я не имел, в сущности, никакого отношения,
меня с ними связывало простое знакомство. Я неоднократно задавал себе
вопрос: чем, собственно говоря, можно было оправдать такие излияния, которые
не имели решительно никакой, ни внешней, ни внутренней, причины? Но так как
это меня, в конце концов, не очень интересовало, то я никогда не терял
слишком много времени на обсуждение этого. Я только знал, что по отношению
ко мне женщины были откровенны, и этого для меня было более чем достаточно,
потому что иногда мне приходилось попадать из-за этого в неловкое положение.
Елена Николаевна была в этом смысле исключением. Она, правда, была способна
несколько раз повторить "мой бывший любовник", "мой тогдашний любовник" все
тем же тоном, каким она сказала бы "моя прачка" или "моя кухарка", - но этим
ограничивалась. Очень редко у нее бывали короткие минуты откровенности,
тогда она кое-что рассказывала и была неожиданно жестока по отношению ко мне
- простотой выражений, которые она употребляла, упоминаниями некоторых,
слишком реалистических, подробностей, и мне становилось обидно за нее. Но
то, о чем она никогда и ни при каких обстоятельствах до сих пор не говорила,
была ее душевная жизнь.
доходил матовый свет круглых фонарей. Над ее диваном горело бра. Я встал и
подошел к окну. Небо было звездное и чистое.
неоднократно обманывали и каждый раз после того, как ты говорила что-либо, о
чем лучше было молчать, тебе впоследствии приходилось раскаиваться в этом. Я
боюсь, что в числе твоих поклонников были люди, которых нельзя назвать
джентльменами, - и вот теперь, обжегшись на молоке, ты дуешь на воду.
пневмоторакса. Но у какого доктора хватило жестокости это сделать?
голосом, - я познакомилась с одним человеком.
насторожиться. Я продолжал стоять у окна. Мне казалось, что если я подойду к
ней, или сяду в кресло рядом с диваном, или вообще сделаю несколько шагов по
комнате, то первое же мое движение вдруг нарушит ее настроение и я так и не
узнаю, что она хотела мне сказать. Я даже не повернул головы - ив такой
напряженной неподвижности я стал слушать ее рассказ. Она говорила на этот
раз с полной и беззащитной откровенностью, - произошло то, чего я так давно
и упорно ждал.
лет, его жена была на двадцать лет моложе, чем он.
возрасте хозяев, но я промолчал.
гостей недурно пел, другой читал стихи, какая-то дама очень мило танцевала.
Последним выступал высокий мужчина, который играл на рояле вещи Скрябина. На
Елену Николаевну эта музыка произвела крайне тягостное впечатление, которое
невольно связывалось с ее исполнителем. Когда, в середине вечера, он
пригласил ее танцевать, ей нужно было сделать усилие над собой, чтобы не
отказать ему. Но танцевал он прекрасно и оказался, как она сказала, самым
занимательным собеседником, какого она когда-либо встречала. У него было
бледное лицо и очень блестящие глаза. То, что он говорил, было умно и верно
и как-то всегда попадало в ритм музыки, под которую они танцевали. Этот
человек был другом хозяина дома и любовником его жены: Елена Николаевна
видела пристальный взгляд ее синих глаз, не покидавший ее партнера все
время.
очень хорошо знал, точно прожил всюду целые годы. Он читал все книги,
вышедшие за последние годы, в этом у него была исключительная эрудиция; он
хорошо знал музыку и ничего не понимал в живописи. Когда вечер кончился и он
подошел к ней попрощаться, она с удивлением в первый раз заметила, что он не
слишком молод; в его лице за эти несколько минут произошла, казалось,
какая-то странная перемена. Но она вспомнила об этом впечатлении только
значительно позже.
ресторане, где они ужинали. Он опять был таким же, как в вечер их первого
знакомства. Играл оркестр венгерских цыган - с плачущими звуками скрипок, с
неизменными и тягостно-соблазнительными удлинениями мелодии, которые
внезапно обрывались и вслед за которыми начинался быстрый ритм, похожий на
звуковое изображение скачки лошадей по какой-то воображаемой и огромной
равнине. Он слушал внимательно и потом сказал:
такое пространство, - это Россия. Но вы, может быть, не любите географии,
особенно в ресторане? Вам не кажется, что все происходящее, в сущности,
чудесно?
убедительность.
событий какой-нибудь одной человеческой жизни, то вы должны будете
согласиться, что это почти всегда чудесно.
непонятно, зачем, собственно, так ненужно и бессмысленно прожил такой-то или
такой-то человек.
юноши из Польши, который родился в семье бакалейщика, но мечтал о карьере
портного. Он участвовал в войне, был в плену, сражался, был ранен и после
долгих мытарств попал в Англию, где ему удалось стать портным, как он
надеялся на это всегда. Он мечтал об этом в сырых окопах, под звуки
стрельбы, в госпитале, в плену. И после того, как он получил свой первый
заказ, он заболел воспалением легких и умер через десять дней. Посмотрите -
какая исключительная последовательность, какой замечательный конец!
пристально.
сделаться портным, как другие мечтают о славе или богатстве. Судьба хранила
его, казалось бы, именно для того, чтобы он мог достигнуть этой цели. Он не
был убит на фронте, не погиб в плену, не умер от гангрены или заражения
крови в госпитале. И наконец, когда его мечта осуществилась, оказалось, что
ее осуществление несло в себе его смерть, к которой он так упорно стремился
все время. Всякая жизнь становится ясна - я хочу сказать, ее движение, ее
особенности - только тогда, в последние минуты. Вы знаете персидскую легенду
о садовнике и смерти?
ему: дай мне самую быструю твою лошадь, я уеду как можно дальше, в Испагань.
Только что, работая в саду, я видел свою смерть. Шах дал ему лошадь, и
садовник ускакал в Испагань. Шах вышел в сад; там стояла смерть. Он сказал
ей: зачем ты так испугала моего садовника, зачем ты появилась перед ним?
Смерть ответила шаху: я не хотела этого делать. Я была удивлена, увидя
твоего садовника здесь. В моей книге написано, что я встречу его сегодня
ночью далеко отсюда, в Испагани.
особенно ясным. Я вам говорил о портном. Вот вам другой пример: русский
офицер, участник великой, потом гражданской войны в России. Он провел на
передовых позициях шесть лет. Почти все его товарищи погибли. Он был
несколько раз ранен, однажды прополз под обстрелом, с двумя пулями в теле,
четыре километра. Много раз он спасался от смерти просто чудом. Но он
остался жив. Потом война кончилась, и он приехал в мирную Грецию, где уже
ничто, казалось бы, не могло ему угрожать. Через день после своего приезда
он шел ночью по окраине маленького азиатского городка, упал в колодец и
утонул. Подумайте стоило ли тогда ползти под обстрелом, теряя сознание от
слабости, с таким страшным усилием, стоило тратить столько несокрушимого
мужества и героизма, чтобы однажды ночью утонуть в колодце после того, как
все опасности остались позади?
смертельному фатализму?
Вернее, даже не смысл, а значение.
наверное, приходилось думать о том, в какой степени ваша собственная
жизнь...
пронзительностью.
так же ясно, как этот персидский садовник. Но в силу необыкновенной
случайности она пропустила меня. Elle m'a rate(1), не знаю, как это сказать
иначе. Я был очень молод, я летел ей навстречу сломя голову, но вот эта
Лукин Евгений
Акунин Борис
Березин Федор
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Белов Вольф