Чтение 15–й страницы книги ~Макулатура~

-- Зачем вы пришли?

-- Не знаю, с чего начать.

-- Для начала посчитайте обратно от десяти.

-- Посчитай твою мать, -- сказал я.

-- Ха! -- сказал Данди. -- А у вас со своей были сношения?

-- Какого рода? Устные? Духовные? Поясни.

-- Вы понимаете, о чем я спрашиваю.

-- Нет, не понимаю.

Он сложил большой и указательный пальцы колечком и просунул в него
указательный палец правой руки.

-- Такие вот, -- сказал он, -- хм-м-м...

-- Да, -- сказал я, -- вспоминаю: один раз она тоже сделала так рукой,
а я туда просунул палец.

-- Вы пришли надо мной насмехаться? -- спросил Данди. -- Не надо со
мной шутить!

Я навалился грудью на стол.

-- Тебе повезло, дружок, что с тобой только шутят!

-- Ах вот как? -- Он откинулся в кресле.

-- Так вот. И не валяй дурака, я невменяемый.

-- Хорошо, хорошо, мистер Билейн. Что вам нужно? Я грохнул кулаком по
столу.

-- ЧЕРТ ПОДЕРИ, МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ!

-- Ну конечно, мистер Билейн. А где вы меня нашли?

-- На желтых страницах телефонной книги.

-- На желтых страницах? Меня нет на желтых страницах.

-- Нет, вы есть. Сеймур Данди, психиатр, Гарнер-билдинг, комната 604.

-- Это комната 605. Я Сэмюэл Диллон, адвокат. Мистер Данди рядом.
Боюсь, что вы ошиблись. Я встал и улыбнулся.

-- Морочишь мне голову, Данди, хочешь отделаться? Если думаешь меня
перехитрить, у тебя куриное дерьмо вместо мозгов!

Я пришел сюда, чтобы выяснить, действительно ли действительность все
эти дела с Селином, Красным Воробьем, Леди Смертью, космическими
пришельцами, Сэмом и Синди Басс или у меня непорядки с психикой. Все это не
лезет ни в какие ворота. Что-то со мной не так? И куда меня несет и зачем?

Человек, назвавшийся Сэмюэлом Диллоном, нажал кнопку на столе, и вскоре
пришла секретарша. По-прежнему уродливей меня. Ничего нового.

-- Молли, -- сказал он, -- пожалуйста, проводите джентльмена в соседний
кабинет, к доктору Данди. Благодарю вас.

Я вышел за ней в коридор, она открыла мне дверь с номером 604 и
шепнула:

-- Соберись, шляпа...

Я опять вошел в набитую людьми приемную. Первым, кого я увидел, был
тот, в коричневой туфле и в черной, который просил меня разменять цент. Он
тоже меня увидел.

-- Эй, мистер... -- сказал он. Я подошел к нему.

-- С тобой то же самое, а? -- спросил он.

-- Что?

-- Он, он... попал не в ту дверь... попал не в ту дверь... Тогда я
повернулся и вышел оттуда, поехал на лифте вниз. Подождал, пока лифт
спустится на первый этаж. Потом подождал, пока откроется дверь. Потом вышел
через вестибюль на улицу и нашел свою машину. Влез. Завел мотор. Подождал,
пока он прогреется. Подъехал к светофору. Красный. Подождал. Нажал на
прикуриватель и подождал. Зажегся зеленый, прикуриватель выскочил, и я
прикурил на ходу. Я подумал, что мне лучше вернуться в свой кабинет. Я
подумал, что меня там кто-то ждет.
26

Я ошибся. В кабинете никого не было. Я обошел его кругом и сел за стол.

У меня было странное чувство. Все как-то не складывалось. Почему,
например, в приемной у адвоката человек читал газету вверх ногами? Ему
полагалось сидеть у психиатра. А может, только наружные страницы газеты были
напечатаны вверх ногами, а он читал внутренние, напечатанные нормально?

И есть ли Бог? И где Красный Воробей? Вопросов передо мне стояло много.
Вылезти утром из постели -- все равно что уткнуться в глухую стену
Вселенной. Может, лучше пойти в стриптиз-бар и засунуть пять долларов в
трусики? Забыться. Или пойти на боксерский матч, посмотреть, как два мужика
мудохают друг друга?

Но жизнь в человеке держится болями и бедами. Или стараниями избежать
боли и бед. Это занятие ежедневное и на целый день, иногда и ночь, и не
приносит отдыха. В последнем моем сне я лежал под слоном, я не мог
пошевелиться, а он вываливал на меня одну из самых больших какашек, какие
бывают в природе, и она уже почти упала, но тут мой кот Гамбургер прошел по
моей голове и я проснулся. Расскажешь этот сон психиатру, и он сочинит из
него что-то ужасное. Раз ты ему столько платишь, он обязан постараться,
чтобы тебя стало тяжело на душе. Он скажет тебе, что какашка -- это пенис и
что ты либо боишься его, либо хочешь его, -- словом, какую-нибудь такую
ахинею. В действительности же он сам боится или хочет пениса. А это просто
сон про большую слоновью какашку, только всего. Иногда вещи именно таковы,
какими кажутся, и нечего огород городить. Лучший толкователь сна -- тот, кто
его видел. А деньги держи в кармане. Или поставь на хорошую лошадь.

Я врезал саке, неподогретой. Уши у меня вздрогнули, и я почувствовал
себя немного лучше. Мозг мой стал разогреваться. Я еще и мертв, я только в
стадии быстрого распада. А кто не в ней? Мы все одной дырявой лодке,
подлизываемся к жизни.

Возьмите, например, Рождество. Ага, возьмите его отсюда к черту.
Человек, который его придумал, не таскал с собой лишнего багажа. А нам,
остальным, надо сперва от барахла избавиться, чтобы выяснить, где мы есть.
Ну ладно, не где мы есть, а где нас нет. Чем больше ты выкинул барахла, тем
больше ты увидишь. Тут все наоборот. Иди задом, и нирвана вскочит тебе на
колени. Обязательно.

Я еще врезал саке. Я приходил в себя. Выходил из виража. Яйца наотлет.
Я Ник Билейн, суперсыщик.

Потом зазвонил телефон. Я взял трубку, как всякий нормальный человек
взял бы трубку. Ну не совсем. Иногда телефон напоминает мне о слоновьей
какашке. Столько всякого говна из него слышишь Конечно, телефон он и есть
телефон, а вот что идет через него -- это другое дело.

-- Вшивый из тебя философ, -- сказала Леди Смерть.

-- Какой есть, -- ответил я.

-- Люди живут иллюзиями, -- сказала она.

-- Ну. А что еще есть кроме?

-- Конец иллюзий, -- ответила она.

-- Скажи пожалуйста, -- сказал я.

-- Сам скажи. Долго ты будешь валандаться с Селином?

-- У меня все в ажуре, крошка.

-- Просвети меня, толстяк.

-- Давайте встретимся у Муссо завтра в 2.30 пополудни.

-- Хорошо. Но смотри если у тебя ничего нет. Или есть?

-- Крошка, я храню свою секрецию.

-- Это еще что такое?

-- Извините, я хотел сказать: секреты.

-- Надеюсь, что они у тебя есть...

-- Жизнью могу поклясться.

-- Ты уже это сделал, -- сказала Леди Смерть и повесила трубку. Я
положил трубку, поглядел в пустоту. Взял из пепельницы потухшую сигару,
зажег, закашлялся.

Потом взял трубку и набрал номер Селина. После четырех гудков он
ответил:

-- Да.

-- Сэр, вы выиграли двухфунтовую коробку вишни в шоколаде и бесплатную
поездку в Рим.

-- Не знаю, кто ты, но не засирай мне мозги.

-- Я Ник Билейн...

-- Конфеты я возьму...

-- Нам надо встретиться у Муссо, завтра в 2.30 пополудни.

-- Зачем?

-- Ты появись, французик, и твоим неприятностям придет конец.

-- Ты угощаешь?

-- Да.

-- Приду... -- Он повесил трубку. Никто уже не говорит "до свидания",
ни одна душа. Я поглядел на саке. А потом выпил.
27

Было 2.15 дня. Я занял столик у Муссо. Передо мной была водка с
лимонадом. Предстояла встреча Селина с Леди Смертью. Оба -- мои клиенты.
Дела шли хорошо, но неизвестно куда. Из-за другого столика на меня пялился
человек. Некоторые пялятся прямо как коровы. Они не понимают, что пялятся. Я
врезал водки, поставил стакан; поднял голову. Он продолжал пялиться. Дам ему
две минуты, подумал я, и если не перестанет, начищу ему рыло.

Я вытерпел минуту и 45 секунд, но тут он встал и пошел к моему столу. Я
пощупал кобуру. На месте. Твердый. Самая твердая конечность, какая бывает у
человека. А малый этот был похож на сторожа платной стоянки. Или же на
зубного врача. Отвратные усики и фальшивая улыбка. Или же отвратная улыбка и
фальшивые усики. Подошел к моему столу и торчит надо мной.

-- Слышь, друг, -- сказал я, -- извини, у меня нет лишней мелочи.

-- Да я не стрельнуть у тебя хотел.

Не нравился он мне. Глаза как у дохлой рыбы.

-- Так какие у тебя вопросы? Тебя выселили из мотеля?

-- Нет, -- сказал он, -- я живу с мамой.

-- Сколько тебе лет?

-- Сорок шесть, -- сказал он.

-- Это плохо.

-- Нет, ей плохо. Недержание. Клеенки. Все такое. -- А-а, --