квартирка и та дорогая.
плата?
заметил с самого начала, еще возле счетчиков на автостоянке.
свет пробегает по краю стекла.
куда она клонит, а он еще сомневался.
квартиру?
блюдо, где лежала пирамидка кунжутных пирожных, - они их все съели.
Появившийся официант удивленно переводит глаза с блюда на Кролика, с
Кролика на Рут - все это в течение секунды. Он подает им чек на 9.60.
Кролик кладет на чек десятку и доллар, а рядом еще десятку и пятерку. Он
подсчитывает, что остается в бумажнике: три десятки и четыре доллара.
Когда он поднимает голову, деньги Рут уже исчезли с полированного стола.
Он встает, берет ее мягкое пальтишко, подает ей, и, словно большая зеленая
рыба, его добыча тяжело поднимается, выходит из кабинки и безучастно
позволяет надеть на себя пальто. По десять центов фунт, подсчитывает он.
протягивает девушке десятку. Она хмуро отсчитывает сдачу; жуткая пустота
ее глаз аккуратно обведена тушью. Простое лиловое кимоно никак не вяжется
с пружинистым перманентом и нарумяненным испитым лицом, с типично
американской кислой миной. Когда она кладет монеты на розовое блюдце для
сдачи, он отмахивается от кучки серебра и, добавив еще доллар, показывает
на молодого китайца, который торчит возле девушки, не спуская с них глаз.
благодарности не хватает даже на то время, в течение которого они успевают
скрыться из виду. Когда они направляются к стеклянной двери, он
поворачивается к кассирше и тонким голосом с безупречным произношением и
интонациями продолжает свой рассказ: "...и тогда тот второй парень ему
говорит..."
горы Джадж, сияет центр города - путаница огней, обведенные неоном
контуры: башмак, земляной орех, цилиндр, реклама пива "Подсолнечник" -
зеленый неоновый стебель высотой с шестиэтажное здание и желтая, как
вторая луна, сердцевина цветка. Кварталом ниже слышатся торопливые
монотонные удары колокола, шлагбаум на железнодорожном переезде - два
длинных ножа с красными кончиками, - опускаясь, врезается в мягкую массу
неона, и движение, постепенно замедляясь, останавливается.
вверх по гулкой мостовой. Покрытый асфальтом склон - точно погребенный
голос, нежданное эхо земли, которая была здесь задолго до города. Мостовая
кажется Кролику тенью едко-прозрачного дайкири; ему весело, и он
подпрыгивает, чтобы попасть в ногу со своей дамой. Ее глаза обращены к
небу, в котором яркое созвездие гостиницы "Бельведер" смешивается со
звездами над горой Джадж. Они шагают молча, а позади с пыхтением и
скрежетом ползет через переезд товарный состав.
шлюхе в Техасе.
с другой стороны. Там такой густой мрачный лес, и однажды я натолкнулся на
развалины старого дома - просто дыра в земле да несколько камней;
наверняка ферма какого-нибудь пионера.
к самой себе, которая таится под ее резким лицом.
довольно чистоплотный.
на Летней улице. Кирпичные фасады сливаются в один сплошной темный фасад.
Номера домов вставлены в полукруглые цветные оконца над входными дверями.
В зеленовато-оранжевом свете маленькой бакалейной лавки видны силуэты
болтающихся на углу мальчишек. Супермаркеты вытесняют эти мелкие лавчонки,
заставляют торговать до поздней ночи.
чтобы он довольствовался только ее тяжелым телом, тогда как он хочет,
чтобы женщина принадлежала ему целиком, легкая, как перышко. К его
удивлению, она, повторяя движение его руки, тоже обнимает его за талию.
Идти в таком положении неудобно, и у светофора они разъединяются.
Тотеро, говорил ему, какой он был замечательный.
а раньше я и вправду здорово играл.
наделил каждого каким-нибудь талантом. Так вот, мой талант - это стряпня.
Я мечтала стать замечательной стряпухой.
о ней так грубо. Ему становится страшно. Если так, то ее любовь сулит
слишком уж много.
дорогу, словно серая штора под фонарем, высится большая, выстроенная из
известняка церковь. Они входят в подъезд под цветным оконцем. В вестибюле
- ряд звонков под медными почтовыми ящиками, лакированная подставка для
зонтов, резиновый коврик на мраморном полу и две двери: справа с матовым
стеклом, прямо - с небьющимся проволочным стеклом, сквозь которое видна
лестница, покрытая резиновыми дорожками. Рут вставляет в эту дверь ключ, а
Кролик читает на второй двери позолоченную надпись: "Д-р
Ф.-Кс.Пеллигрини".
коридора, ближе к улице. Пока Рут скребет ключом в замке, он стоит у нее
за спиной. В холодном свете уличного фонаря, проникающем сквозь четыре
неровных стекла в окне, возле которого он стоит, - эти синие стекла на вид
такие тонкие, что кажется, стоит к ним прикоснуться, как они тотчас же
лопнут, - его неожиданно охватывает дрожь: сперва начинают дрожать ноги,
потом кожа на боках. Наконец ключ поворачивается в замке, и дверь
открывается.
поворачивает ее к себе и целует. Это какое-то безумие; он хочет ее
раздавить; моторчик у него под ребрами удваивает и учетверяет это желание
- давить, давить что есть силы; это не любовь, что взглядом скользит по
коже, ни своей, ни ее кожи он не ощущает, ему хочется только вдавить ее
сердце в свое, чтобы раз и навсегда ее утешить. Она вся сжимается.
Податливая влажная подушечка губ, охотно принявших его поцелуй, твердеет и
высыхает, и как только Рут удается откинуть голову и высвободить руку, она
отталкивает ладонью его подбородок, словно желая выбросить его череп
обратно в коридор. Пальцы ее скрючиваются, и длинный ноготь впивается в
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Куликов Роман
Шилова Юлия