read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- Сегодня случайно не первое апреля?
- Я вполне серьезно.
Катя улыбнулась твердой своей улыбкой. Но в этом весь и фокус, три
недостающих сантиметра роста оборачиваются характером и такой вот улыбкой.
- Слава богу, нет таких врачей, которых можно пригласить в это время
дня. Я болен, и это дико неинтересно. Моя болезнь старость и глупость.
Лучше разверните акварель, посмотрим на нее, порадуемся.
Катя выполнила просьбу.
- Там, на акварели, в Петербурге, тоже холодно и сыро, - сказал Петр
Николаевич. - Надо рамку ампирную подобрать. У меня нет. У Наташи тоже
нет. А купить негде. Раньше все это было в изобилии у антикваров. Живопись
какая проходила через руки невежественных антикваров. Боже мой,
невежественные понимали. Именно проходила, потому что предметы искусства
всегда в движении. Как люди. Ваш Арсений это движение почувствовал и
побежал, пытается догнать, поймать, остановить, взять в руки, а у него не
получается, он не тот человек. А признаться вам, что я тоже коллекционер?
У меня есть коллекция, она мне по наследству досталась, когда-то я не
понимал, стыдился, потом гордился, потом забыл. А теперь все вместе - и
горжусь и забываю, некогда вспоминаю - радуюсь. Надежда Сергеевна ее тоже
любит, она у нее в шкафу лежит. Показать? Бисер.
Это были большие и маленькие куски ткани, а на них - бисерные гончие
преследовали бисерных зайцев, бисерные турки курили бисерные трубки и
бисерные турчанки тоже курили трубки. Бисерные арапчата прислуживали своим
белым хозяйкам. Бисерные отчаянной бисерной храбрости гусары скакали на
горячих скакунах, махали бисерными саблями. Бисерные дети водили хороводы,
бисерные красавицы плели венки из синих васильков, а стариков там вовсе не
было. Все происходило в бисерном царстве и государстве, среди сплошных
бисерных цветов, в бисерных садах и парках, под бисерными небосводами, на
бисерной голубой земле.
Посмотреть эти вышивки было как прочитать книжку, которую и читать не
надо, все мы ее когда-то уже читали. Веселье спряталось в бисерных
страницах этой голубой книги, осталось от той девушки, которая ее
вышивала, смотрела в окошко, мыла волосы, ждала жениха.
Над Петром Николаевичем друзья посмеивались, несолидное дело - бисер.
Темные люди, отвечал он, это не бисер, а слезинки и улыбки тех, кто жил до
нас. Это их голоса, я их слышу. Вы не слышите, и мне вас жаль. Вы глухие и
слепые, у вас одно достоинство - вы живые, но вы и этого не понимаете.
Катя перебирала бисерные картинки и думала, что жена Петра Николаевича,
говорящая всегда что-то доброе и странное, и он сам, и его племянница, все
из этого бисерного королевства.
Приехал врач. Вошел, как входят люди, знающие, что их ждут.
- Доктор Шебов, - представила его Катя.
И не стала объяснять, что он ее бывший муж, тот, от которого она ушла к
художнику и его безумию. Петр Николаевич вскоре сам смекнул и вспомнил. И
принялся разгадывать загадку, почему она это сделала. А загадка не имеет
отгадки, нельзя отгадать, почему молодца меняют на немолодца.
Шебов был среднего роста, среднего возраста, обаяния - ноль, определил
Петр Николаевич. Но восточного типа лицо значительно, нестереотипно.
Доктор задал больному несколько четких вопросов, так называемая теплота
в голосе отсутствовала, как она отсутствует в голосе, объявляющем из
вокзального радиоузла выход на посадку.
Его способность сосредоточения была такова, что не требовала никакой
формы. У постели больного он поэтому казался почти случайным визитером,
скучноватым незнакомцем, присевшим отдохнуть.
Он перелистал небогатые медицинские документы пациента, досье
фаталиста, где собраны направления на исследования и рецепты некупленных
поливитаминов. Потом слушал легкие и сердце, мял живот, прижимал пальцы к
каким-то интересующим его точкам движениями, казавшимися почти
беспорядочными и случайными, настолько этот человек не заботился о
производимом впечатлении.
Виртуозность и на скрипке необязательно сопровождается локонами по
плечам и взглядом, устремленным в белый потолок, и к роялю иногда
подкатывается шарик, злоупотребляющий кондитерскими изделиями, ненужный
залу до первого аккорда. То, что извлекает врач своей виртуозностью, не
рассчитано на аплодисменты, но Петр Николаевич, чуткий на человеческую
талантливость, почувствовал ее в этом враче.
Осмотр продолжался недолго.
- Почему вы не едите? - спросил Шебов, садясь в креслице "квин Эн" как
на табуретку. - Вы истощены, вы об этом знаете?
- Еда невкусная, - ответил Петр Николаевич кокетливо. - Отвратительная.
- Не вся ведь.
- А что есть вкусного? - Петр Николаевич захотел размяться. - Мясо
отвратительное. Куры надоели. Рыба? Но какая? Макрурус, нототения, хек,
угольная, ледяная. Кому может захотеться съесть угольную рыбу? Я знал
другие названия. Севрюга, лососина.
- Семга, - закончил доктор и закурил у постели больного, попросив
разрешения. - Ну, какую-нибудь вам все-таки хочется, из серии А или серии
Б?
- Никакую.
- Плохо, - сказал доктор и так посмотрел сердито на свою бывшую жену,
как будто забыл, что она бывшая.
- Петр Николаевич любит крепкий сладкий чай со свежей булкой, - сказала
Катя примирительно.
- Это не еда.
- Чай! - воскликнул Петр Николаевич. - По-вашему, это чай? А по-моему -
нет. Я помню, после войны кто-то привез из Китая коробку чая. На ней был
нарисован цветок. Такой белый цветок, похожий на яблоневый, полный
сказочного аромата, плавал потом в вашем стакане. Это был чай. Вы его,
наверно, никогда не пили.
- Пили, - сказал Шебов, - но чашка крепкого бульона со свежей зеленью
тоже ведь неплохо, согласитесь. Петрушка тоже своего рода цветок.
- Не хочу, - поморщился Петр Николаевич. - Бульон - это пройденный
этап. Все бульоны выпиты. Все бифштексы съедены.
- Вот что. Вы должны чего-нибудь захотеть. Есть на свете салат "весна",
фальшивый заяц, куриная котлета, печеночный паштет, пирог с капустой.
Подумайте.
- Утка с яблоками и с крутонами. Крутон - это кусок жареной булки,
который поплавал в жире.
- Отлично, - похвалил доктор все тем же теплым голосом диктора
вокзального радиоузла. - Доступно. Не так уж дорого. Вкусно.
- Только я не соображу, какое вино к утке, - Петр Николаевич с явным
удовольствием продолжал разминку.
- Любое. До коньяка включительно.
- Коньяк.
- Очень хорошо. Вы должны изощряться и придумывать, чего вам хочется,
чего бы вы съели. Работать в этом направлении. Иногда это может быть
манная каша с земляничным вареньем, в другой раз кусочек селедки с луком.
Мед, творог, лучше домашний, сметана. Я вам назначу уколы.
- Уколы? - с комическим ужасом переспросил Петр Николаевич. - Я их не
люблю.
- А их не надо любить, их надо делать, - ответил доктор. - В клинику
хотите лечь? Поисследоваться.
- Чего-то не хочется. Умер бедняга в больнице военной, горько заплакала
мать...
- Повторяю, вы истощены. И детренированы.
- Я? - Петр Николаевич казался польщенным. - Хотите, сейчас станцую?
Мазурку? Полонез? Полонез неинтересно. Мазурку.
- Делайте гимнастику по утрам. Улучшится погода - гулять. Вы комнатный
человек.
- Совершенно справедливо, - радостно согласился Петр Николаевич, как
будто это был комплимент. - Мы сегодня гуляли.
- Он упрямый, - пояснила Катя, выйдя проводить доктора в коридор.
- Мне это вполне ясно.
- Запущен? - тихо спросила Катя.
- Похоже.
- Но ты говорил, что надежда на чудо остается всегда.
- Кто-нибудь у него есть?
- Жена, племянница, друзья.
- Объясни жене, что сейчас самое важное, чтобы он ел, не терял силы. С
танцами, с песнями уговорить, заставить.
- Это все?
- Я бы врачом не мог быть, если бы не верил в чудеса, - сказал он и так
посмотрел, что стало понятно, он еще не справился с разрывом, еще не
прожил его, не прошел, не простил, не проехал. Тоску, нежность,
непоправимость отразило его лицо, но тут же вновь оно стало
азиатски-непроницаемым, закрытым, официальным, лицом врача, исполненным
медицинской силы и медицинского бессилия. Он ушел, не задав больше никаких
вопросов, предложив звонить ему в любое время. Уйти и не видеть Катю было
ему пока еще лучше, чем видеть и разговаривать с ней.
- Слушайте, какой потрясающий парень! - закричал Петр Николаевич, когда
Катя вернулась в комнату. - Убей бог, как вы могли его бросить, неужели
таких бросают? Удивительно. Что он сказал? Только без вранья.
- Вы все слышали.
- Он, конечно, не весельчак. Но наш Арсюшка тоже не весельчак. Но это
надо же, ни разу не улыбнулся, мускулом не двинул, ни одного любезного
слова не произнес. Не утешил, не подбодрил. Потрясающе. Какие-то новые
люди. Производит сильное впечатление.
- Вы можете стать на полсекунды серьезным? Вы можете понять, что
больны? - сказала Катя.
- Кто? Я? - тихо переспросил Петр Николаевич. - Зачем? Кому это нужно?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.