read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



В Москве, согласно инструкции, Ахимас остановился в новой фешенебельной гостинице "Метрополь" под именем купца Николая Николаевича Клонова из Рязани.
По номеру, полученному от monsieur NN, протелефонировал московскому представителю заказчика, которого было велено называть "господин Немо". Эти нелепые прозвища уже не казались Ахимасу смехотворными - видно было, что здесь не шутят.
- Слушаю, - прошелестел голос в трубке.
- Это Клонов, - сказал Ахимас в переговорное устройство. - Мне нужен господин Немо.
- Слушаю, - повторил голос.
- Передайте, чтобы мне срочно доставили словесный портрет Екатерины Головиной.
Ахимас еще раз повторил имя любовницы Соболева и разъединился.
М-да, конспираторы из защитников престола неважные. Ахимас взял у кельнера телефонный справочник и посмотрел, что за абонент числится под номером 211. Надворный советник Петр Парменович Хуртинский, начальник секретной канцелярии московского генерал-губернатора. Неплохо.
Через два часа курьер доставил в гостиницу запечатанную депешу. Телеграмма была короткой:
"Блондинка, серо-голубые глаза, нос с небольшой горбинкой, худощавая, стройная, рост два аршина четыре вершка, бюст небольшой, талия тонкая, на правой щеке родинка, на левой коленке шрам от падения с лошади. NN"
Про левую коленку и родинку было лишнее. Главное, что определился типаж: худосочная блондинка небольшого роста.
- Скажи-ка, любезный, тебя как звать?
Нумер 19-ый смотрел на кельнера как-то неопределенно, словно бы смущаясь. Служителю, человеку бывалому, этот тон и выражение были очень хорошо знакомы. Он убрал с лица улыбку, чтобы не смущать постояльца излишней понятливостью, и ответил:
- Тимофей, ваше степенство. Не будет ли каких поручений?
19-ый (по книге - купец первой гильдии из Рязани) отвел Тимофея от конторки к окну, сунул рублевик.
- Скучно мне, братец. Одиноко. Как бы того... скрасить. Купец захлопал белобрысыми ресницами, порозовел. Приятно иметь дело с таким деликатным человеком. Кельнер развел руками:
- Чего же проще, сударь. У нас в Москве веселых барышень в избытке-с. Прикажете адресок подсказать?
- Нет, не надо адресок. Мне бы какую-нибудь особенную, чтоб с понятием. Не люблю я дешевых-то, - воспрял духом рязанец.
- Есть и такие. - Тимофей принялся загибать пальцы. - В "Яре" поет Варя Серебряная - авантажная девица, со всяким не пойдет. Имеется мамзель Карменсита, очень современная особа, с ней по телефону договариваются. В "Альпийской розе" поет мамзель Ванда, с исключительным разбором барышня. Во Французской оперетке танцорки две, Лизетт и Анизетт, оченно популярны-с. Теперь среди актрисок...
- Вот-вот, мне бы актрису, - оживился 19-ый. - Только на мой вкус. Я, Тимофей, дебелых не уважаю. Мне бы стройненькую, с талией, умеренного росточка и чтоб непременно блондинка.
Кельнер подумал и приговорил:
- Тогда получается, что Ванда из "Розы". Блондинка и тоща. Но успех имеет. Остальные по большей части в теле. Ничего не поделаешь, сударь, мода-с.
- Расскажи-ка мне, что за Ванда такая.
- Немка. Обхождения благородного, себя ценит дорого. Живет одна, в номерах "Англия", с отдельным входом. Может себе позволить-с - по пятьсот целковых за удовольствие берет. И переборчива, только с тем идет, кто понравится.
- Пятьсот целковых? Однако! - Купец, похоже, заинтересовался. - А где бы мне, Тимофей, на эту Ванду посмотреть? Что за "Альпийская роза" такая?
Кельнер показал в окно:
- Да здесь, близехонько, на Софийке. Почитай, каждый вечер поет. Ресторанчик не особенный, с нашим или хоть со "Славянским базаром" никакого сравнения-с. Больше, извиняюсь, немчура ходит. А наши-, русские, разве на Ванду поглазеть. Ну, и кто с серьезными намерениями - ангажировать.
- И как же ее ангажируют?
- Тут свое обхождение, - с удовольствием принялся описывать Тимофей. - Надобно ее сначала за стол пригласить. Но так подозвать - не сядет. Перво-наперво букетик фиалок послать, да обернуть сотенной. Мамзель на вас издали поглядит. Если сразу не понравитесь - сотенную назад пришлет. А коли не вернула, значит, подсядет. Но это еще полдела-с. Может присесть, поболтать о том, о сем, а после все равно откажет. И сотню уж не вернет, раз время потратила. Говорят, она этими отказными сотнями больше, чем пятисотенными зарабатывает. Так уж она себя поставила, эта самая Ванда.

* * *

Вечером Ахимас сидел в "Альпийской розе", потягивал неплохое рейнское и приглядывался к певичке. Немочка и в самом деле была хороша. Похожа на вакханку. Лицо совсем не немецкое - дерзкое, бесшабашное, зеленые глаза отливают расплавленным серебром. Ахимас очень хорошо знал этот особенный оттенок, встречающийся лишь у самых драгоценных представительниц женской породы. Не на пухлые губки и не на точеный носик, а на это переливчатое серебро падки мужчины, слепнут от неверного блеска, теряют разум. А каков голос! Ахимас, искушенный ценитель женской красоты, знал, что в голосе половина очарования. Когда он такой грудной и при этом чуть подернутый хрипотцой, будто прихваченный инеем или, наоборот, опаленный огнем, это опасно. Лучше, подобно Одиссею, привязаться к мачте, иначе утонешь. Не устоять бравому генералу против этой сирены, нипочем не устоять.
Однако имелся некоторый запас времени. Нынче еще только вторник, Соболев прибудет в четверг, так что была возможность присмотреться к мадемуазель Ванде получше.
За вечер ей посылали букеты дважды. Один, отправленный жирным купцом в малиновом сюртуке, Ванда вернула сразу, даже не прикоснувшись. Купчина тут же ушел, стуча сапогами и выражаясь по матери.
Второй букет прислал гвардейский полковник с шрамом через щеку. Певица поднесла фиалки к лицу, банкноту спрятала в кружевной рукав, но к гвардейцу подсела нескоро и просидела с ним недолго. Ахимас не слышал, о чем они говорили, но закончилась беседа тем, что Ванда, запрокинув голову, рассмеялась, ударила полковника веером по руке и отошла. Гвардеец философски пожал золотопогонными плечами и некоторое время спустя послал еще один букет, но его Ванда сразу вернула.
Зато, когда некий краснощекий блондин, явно уступавший отвергнутому офицеру по части импозантности, небрежно поманил гордячку пальцем, она себя ждать не заставила - немедленно подсела к его столу. Блондин что-то лениво говорил ей, постукивая по скатерти короткими в рыжеватых волосках пальцами, а она слушала молча, без улыбки, дважды кивнула. Неужто сутенер, удивился Ахимас. Непохож.
Однако в полночь, когда Ванда вышла из бокового подъезда (Ахимас караулил на улице) именно краснощекий поджидал Ванду на улице в коляске, и уехала она тоже с ним. Ахимас следовал сзади в одноместной коляске, предусмотрительно взятой напрокат в "Метрополе". Проехали по Кузнецкому мосту, свернули на Петровку. У большого углового дома с подсвеченной электричеством вывеской "Англия" Ванда и ее спутник сошли и кучера отпустили. Час был поздний, а это означало, что несимпатичный кавалер останется ночевать. Кто он, любовник? Но что-то вид у Ванды не слишком счастливый.
Надо будет навести справки у "господина Немо".

6

Чтобы не рисковать и не тратить времени попусту, Ахимас не завернул фиалки в сотенный билет, а продел в колечко с изумрудом, купленное днем на Кузнецком. От денег женщина отказаться может, от дорогой безделушки никогда.
Прием, разумеется, подействовал. Ванда с любопытством рассмотрела подарок, а затем столь же заинтересованно отыскала глазами дарителя. Ахимас слегка поклонился. Сегодня он был в английском смокинге и белом галстуке с бриллиантовой заколкой. По виду не то британский лорд, не то современный предприниматель - новая космополитическая порода, начинавшая задавать тон в Европе и России.
Вчерашнего бесцеремонного блондина, о котором Ахимас получил исчерпывающие (и весьма примечательные} сведения, в зале не было.
Допев песенку, Ванда села напротив, заглянула Ахимасу в лицо и вдруг сказала:
- Какие глаза-то прозрачные. Будто ручей.
От этой фразы у Ахимаса почему-то на миг ежа лось сердце. Возникло некое смутное, ускользающее воспоминание из тех, что французы называют deja vu. Он чуть нахмурился. Глупости какие, уж Ахимаса Вельде женскими хитростями на крючок не подцепить.
- Купец первой гильдии Николай Николаевич Клонов, председатель Рязанского коммерческого общества, - представился он.
- Купец? - удивилась зеленоглазая. - Не похожи. Скорей моряк. Или разбойник.
Она хрипловато рассмеялась, и Ахимасу второй раз стало не по себе. Никто и никогда еще не говорил ему, что он похож на разбойника. Он должен выглядеть заурядно и добропорядочно - таково непременное условие профессии.
А певичка между тем продолжала удивлять.
- И выговор у вас не рязанский, - насмешливо обронила она. - Вы часом не иностранец?
В речи у Ахимаса и в самом деле, кажется, имелся легчайший, почти неразличимый акцент - некоторая нерусская металличность, сохранившаяся с детства, но чтобы расслышать ее, требовалась незаурядная тонкость слуха. Тем более удивительно было услышать такое от немки.
- Я долго жил в Цюрихе, - сказал он. - Там у нашей компании представительство. Русский лен и ситец.
- Ну, и чего вы от меня хотите, швейцарско-рязанский коммерсант? - как ни в чем не бывало продолжила женщина. - Совершить со мной коммерцию? Я угадала?
Ахимас успокоился - певичка просто кокетничала.
- Вот именно, - сказал он серьезно и уверенно, как всегда говорил с женщинами этого типа. - У меня к вам деловое конфиденциальное предложение.
Она расхохоталась, обнажив мелкие ровные зубы.
- Конфиденциальное? Красиво излагаете, мсье Клонов. Мне обычно и делают исключительно конфиденциальные предложения.
Вот это Ахимас вспомнил: то же самое и примерно в таких же словах он ответил неделю назад "барону фон Штайницу". Поневоле улыбнулся, но тут же вновь заговорил серьезно:
- Это не то, что вы думаете, сударыня. Рязанское коммерческое общество, председателем которого я имею честь состоять, поручило мне сделать какой-нибудь дорогой, необычный подарок одному нашему земляку, человеку заслуженному и знаменитому. Я могу выбрать подарок на свое усмотрение, но наш земляк должен непременно остаться доволен. У нас в Рязани очень любят и чтут этого человека. Подарок мы желаем сделать деликатно, без навязчивости. Даже анонимно. Он и не узнает, что деньги были собраны купечеством его родной Рязани по подписке. Я долго думал, чем бы одарить счастливца, которому судьба дала абсолютно всё. А потом увидел вас и понял, что самый лучший дар - такая женщина, как вы. - Удивительно, но она покраснела.
- Как вы смеете! - Глаза так и вспыхнули. - Я не вещь, чтобы меня дарить!
- Не вас, мадемуазель, а всего лишь ваше время и ваше профессиональное мастерство, - сурово произнес Ахимас. - Или меня ввели в заблуждение и вы не торгуете своим временем и искусством?
Она смотрела на него с ненавистью.
- Да знаете ли вы, купец первой гильдии, что достаточно одного моего слова, и вас выкинут отсюда на улицу?
Он улыбнулся одними губами.
- Меня еще никто никогда на улицу не выкидывал, сударыня. Уверяю вас, это совершенно исключено.
Наклонился вперед и, глядя прямо в искрящиеся бешенством глаза, сказал:
- Быть куртизанкой наполовину невозможно, мадемуазель. Лучше уж честные деловые отношения: работа в обмен на деньги. Или вы занимаетесь своим ремеслом ради удовольствия?
Искорки потухли, широкий, чувственный рот покривился в горькой усмешке.
- Какое там удовольствие... Закажите-ка мне шампанского. Я только шампанское пью" иначе в моем "ремесле" нельзя - сопьешься. А петь сегодня больше не буду. - Ванда подала знак официанту, и тот, видимо, зная ее привычки, принес бутылку "клико". - Вы правы, господин философ. Быть продажной наполовину - только себя обманывать.
Она выпила бокал до самого дна, но снова наполнить его не позволила. Всё шло благополучно, и Ахимаса тревожило только одно: на него, вандиного избранника, со всех сторон пялились. Но ничего, он покинет ресторан в одиночестве, его сочтут очередным неудачником и сразу же забудут.
- Со мной редко так разговаривают. - От шампанского взгляд певички не прояснился, а напротив стал грустным. - Больше лебезят. Сначала. А потом говорят "ты" и манят в содержанки. Знаете, чего я хочу?
- Знаю. Денег. Свободы, которую они дают, - рассеянно обронил Ахимас, додумывая детали последующих действий.
Она потрясенно уставилась на него.
- Откуда вы знаете?
- Сам таков, - коротко ответил он. - Так сколько вам нужно денег, чтоб вы наконец почувствовали себя свободной?
Ванда вздохнула.
- Сто тысяч. Я давно это высчитала, еще когда дурочкой была и уроками музыки перебивалась. Не буду про это... Неинтересно. Я долго в бедности жила, почти в нищете. До двадцати лет. А потом решила: все, хватит. Стану богатой и свободной. Три года с тех пор прошло.
- И как, стали?
- Еще столько же и стану.
- Стало быть, тысяч пятьдесят уже есть? - усмехнулся Ахимас. Певичка ему определен по нравилась.
- Есть, - засмеялась она, но уже без горечи и вызова, а задорно, как пела свои парижские шансонетки. Это ему тоже понравилось - что не упивается жалостью к себе.
- Могу сократить вашу каторгу по меньшей мере на полгода, - сказал он, поддевая серебряной вилочкой устрицу. - Общество собрало на подарок десять тысяч.
По выражению вандиного лица Ахимас понял, что она не в том настроении, чтобы рассуждать хладнокровно, и сейчас пошлет его к черту вместе с десятью тысячами, а потому поспешил добавить:
- Не отказывайтесь, будете жалеть. К тому же вы не знаете, о ком идет речь. О, мадемуазель Ванда, это великий человек, такой человек, за ночь с которым многие дамы, причем из самого хорошего общества, сами заплатили бы немалые деньги.
Он замолчал, зная, что теперь она не уйдет. Еще не родилась женщина, у которой гордость была бы сильнее любопытства.
Ванда сердито смотрела исподлобья. Потом не выдержала, фыркнула:
- Ну говорите же, не томите, змей рязанский.
- Сам генерал Соболев, несравненный Ахиллес и рязанский помещик, - с важным видом произнес Ахимас. - Вот кого я вам предлагаю, а не какого-нибудь купчину с брюхом до коленок. Потом, в свободной жизни, еще мемуар напишете. Десять тысяч да Ахиллес в придачу - по-моему, неплохо.
По лицу певички было видно - колеблется.
- И еще кое-что вам предложу, - уже совсем тихо произнес, даже прошептал Ахимас. - Могу раз и навсегда избавить вас от общества герра Кнабе. Если, конечно, пожелаете.
Ванда вздрогнула. Спросила испуганно:
- Кто ты, Николай Клонов? Ты ведь не купец?
- Купец-купец. - Он щелкнул пальцами, чтобы подали счет. - Лен, ситец, парусина. По поводу моей осведомленности не удивляйтесь. Общество поручило мне важное дело, а в делах я люблю доскональность.
- То-то ты вчера так пялился, когда я с Кнабе сидела, - неожиданно сказала она.
Наблюдательна, подумал Ахимас, еще не решив, хорошо это или плохо. И то, что стала говорить ему "ты", тоже требовало осмысления. Что будет удобнее - доверительность или дистанция?
- А как ты можешь меня от него избавить? - жадно спросила Ванда. - Ты ведь даже не знаешь, кто он... - И, словно спохватившись, перебила сама себя. - С чего ты вообще взял, что я хочу от него избавиться?
- Дело ваше, мадемуазель, - пожал плечами Ахимас, решив, что дистанция в данном случае эффективнее. - Ну так что, согласны?
- Согласна. - Она вздохнула. - Что-то мне подсказывает: от тебя все равно не отвяжешься. Ахимас кивнул:
- Вы очень умная женщина. Завтра сюда не приезжайте. Вечером, часов с пяти, будьте у себя. Я заеду к вам в "Англию", мы обо всем окончательно договоримся. И уж постарайтесь быть одна.
- Я буду одна. - Она смотрела на него как-то странно, он не понимал, что означает этот взгляд. Внезапно спросила:
- Коля, а ты меня не обманешь?
Даже не сами слова - интонация, с которой они были произнесены, вдруг показались Ахимасу до замирания сердца знакомыми.
И он вспомнил. В самом деле - deja vu. Это уже было.
То же самое сказала когда-то Евгения, двадцать лет назад, перед ограблением железной комнаты. И про прозрачные глаза - тоже она, девочка Женя, в скировском приюте.
Ахимас расстегнул крахмальный воротничок - что-то дышать стало трудно.
Ровным голосом произнес:
- Честное купеческое. Итак, мадемуазель, до завтра.

7

В гостинице Ахимаса дожидался нарочный с депешей из Петербурга.
"Взял месячный отпуск и выехал поездом в Москву. Завтра прибывает в пять пополудни. Остановится в гостинице "Дюссо", Театральный проезд, в нумере 47. Сопровождают семь офицеров и камердинер. Ваше вознаграждение в коричневом портфеле. Первая встреча назначена на пятницу в 10 утра с командующим Петербургским округом Ганецким. Напоминаю, что эта встреча нежелательна. NN".

* * *

24 июня, в четверг, Ахимас, одетый в полосатую визитку, с набриолиненным пробором и в соломенном канотье, с самого утра крутился в вестибюле "Дюссо". Успел наладить деловые отношения с портье, швейцаром и уборщиком, который обслуживал крыло, предназначенное для высокого гостя. Налаживанию отношений способствовали два обстоятельства: во-первых, карточка корреспондента "Московских губернских ведомостей", доставленная от господина Немо, а во-вторых, щедрая подмазка (портье получил четвертную, швейцар десятку, уборщик трешницу). Самой полезной инвестицией оказалась именно трешница - уборщик тайком провел репортера в 47-ой.
Ахимас поахал на роскошную обстановку, посмотрел, куда выходят окна (во двор, в сторону Рождественки, очень хорошо), обратил внимание на несгораемый шкаф, встроенный в стену спальни. Это тоже было удачно - не придется переворачивать все вверх дном в поисках денег. Портфель, разумеется, будет лежать в сейфе, а замок самый что ни на есть обычный, бельгийский "Ван-Липпен", пять минут возни. В благодарность за услугу корреспондент "Московских ведомостей" дал уборщику еще полтинник, да так неудачно, что монета выпала и закатилась под диван. Пока малый ползал на карачках, Ахимас поколдовал над шпингалетом боковой створки окна: подвинул так, чтобы еле-еле держался. Чуть снаружи подтолкнуть, и окно раскроется.
В половине шестого Ахимас с репортерским блокнотом в руке стоял у входа в толпе корреспондентов и зевак, наблюдая приезд великого человека. Когда Соболев в белом мундире вышел из кареты, в толпе попытались крикнуть "ура", но герой глянул на москвичей так сердито, а адъютанты замахали так отчаянно, что овация скисла, толком не развернувшись.
Белый Генерал показался Ахимасу удивительно похожим на сома: набыченный лоб, глаза чуть навыкате, длинные усы и широкие бакенбарды вразлет, несколько напоминающие жабры. Но нет, сом ленив и добродушен, а этот повел вокруг таким стальным взглядом, что Ахимас немедленно перевел объект в разряд крупных Морских хищников. Рыба-молот, никак не меньше.
Впереди плыла рыба-лоцман, бравый есаул, свирепо рассекавший толпу взмахами белых перчаток. По обе стороны от генерала шли по трое офицеров. Замыкал шествие камердинер, который, однако же, от дверей повернул обратно к экипажу и стал руководить разгрузкой багажа.
Ахимас успел заметить, что Соболев несет в.руке большой и, кажется, довольно тяжелый портфель телячьей кожи. Комично: объект сам притащил гонорар за свое устранение.
Корреспонденты бросились за героем в вестибюль, надеясь хоть чем-то поживиться - задать вопросец, усмотреть какую-нибудь детальку. Ахимас же повел себя иначе. Он неспешно приблизился к камердинеру и уважительно покашлял, как бы объявляя о своем присутствии. Однако с расспросами не лез, ждал, пока обратят внимание.
Камердинер - старый, обрюзгший, с сердитыми седыми бровями (Ахимас знал всю его биографию, привычки и слабости, включая пагубную предрасположенность к утреннему похмелению) - недовольно покосился на ферта в соломенной шляпе, но деликатность оценил и милостиво повернулся вполоборота.
- Корреспондент "Московских губернских ведомостей", - немедленно воспользовался предоставленной возможностью Ахимас. - Не смея обременять его высокопревосходительство докучными расспросами, хотел бы все-таки от имени москвичей поинтересоваться, каковы намерения Белого Генерала по случаю посещения первопрестольной? Кому же и знать как не вам, Антон Лукич.
- Знать-то знаем, да не всякому говорим, - строго ответил камердинер, но было видно, что польщен.
Ахимас раскрыл блокнот и изобразил готовность благоговейно записывать каждое драгоценное слово. Лукич приосанился, перешел на возвышенный стиль речи:
- Сегодня отдохновение намечено. Устали после маневров и железнодорожного путешествия. Никаких визитов, никаких званых вечеров и, упаси боже, не велено подпускать вашу братию. Адресов, депутаций тоже ни-ни. Ужин велено в гостиничной ресторации заказать, на половину девятого. Ежели хотите посмотреть - берите столик, пока не поздно. Но глазеть только издали и с вопросами не лезть.
Молитвенно приложив руку к груди, Ахимас сахарно осведомился:
- А каковы виды его высокопревосходительства на вечер?
Камердинер насупился:
- Не моего ума дело и тем более не вашего.
Отлично, подумал Ахимас. Деловые встречи у объекта начинаются завтра, а нынешний вечер, кажется, и в самом деле посвящается "отдохновению". Тут наши интересы совпадают.
Теперь следовало подготовить Ванду.
Она не подвела, ждала у себя на квартире и была одна. На Ахимаса взглянула как-то странно, будто ждала от него чего-то, но когда гость заговорил о деле, взгляд барышни стал скучающим.
- Договорились ведь, - небрежно обронила она.
- Чего рассусоливать? Я, Коля, свое ремесло знаю.
Ахимас осмотрел комнату, являвшуюся одновременно гостиной и будуаром. Все было, как надо: цветы, свечи, фрукты. Себе певичка запасла шампанского, но не забыла и про бутылку "шато-икема", о чем была предупреждена накануне.
В бордовом платье с низким вырезом, обтянутой талией и будоражащим воображение турнюром, Ванда была умопомрачительно соблазнительна. Так-то оно так, но клюнет ли рыбина?
По рассуждению Ахимаса, должна была клюнуть.
1) Ни один нормальный, здоровый мужчина вандиного натиска не выдержит.
2) Если сведения верны, а до сих пор monsieur NN не подводил, Соболев не просто нормальный мужчина, но мужчина, который уже по меньшей мере месяц говеет.
3) Мадемуазель Ванда - тот же женский типаж, что минская пассия генерала, которой он делал предложение, но был отвергнут, а позднее и брошен.
В общем, пороховая мина готова. Однако для верности нужна и какая-нибудь искра.
- Что, Коля, лоб морщишь? Боишься, что не понравлюсь я твоему земляку? - спросила Ванда вроде бы с вызовом, но Ахимас уловил в тоне затаенное беспокойство. Любая раскрасавица и завзятая разбивательница сердец нуждается в постоянных подтверждениях своей неотразимости. В сердце всякой роковой женщины шевелится червячок, нашептывающий: а вдруг чары рассеялись, вдруг волшебство больше не повторится?
В зависимости от характера, женщину нужно либо уверить, что она всех милее, прекрасней и белее, либо, наоборот, пробудить в ней дух соревновательности. Ахимас был уверен, что Ванда относится ко второму типу.
- Видел его сегодня, - вздохнул он, глядя на певичку с сомнением. - Опасаюсь, не ошибся ли с подарком. У нас в Рязани Михаила Дмитриевича сердцеедом считают, а он уж больно серьезен. Вдруг ничего не выйдет? Вдруг не заинтересуется генерал нашим даром?
- Ну, это не твоя печаль, - сверкнула глазами Ванда. - Твое дело деньги платить. Принес?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20 21
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.