Чтение 15–й страницы книги ~Уха из золотой рыбки~

Я молча влезла в "Пежо" и включила зажигание. Да уж, глупо вышло.

* * *

Дом Кольчужкина находился в охраняемом поселке, но меня беспрепятственно пропустили внутрь. Участок у Марлена Фридриховича оказался огромным - гектар, не меньше, а здание, выставленное на продажу, выглядело даже более помпезно, чем особняк нашего соседа, банкира Сыромытникова.

Меня встретила женщина неопределенных лет, назвавшаяся Ингой Федоровной, хозяев не было видно.

- Марлен Фридрихович в командировке, пояснила дама, - его супруга, Малика Юсуповна, сейчас отсутствует, дом, если не возражаете, покажу я.

- А вы кем приходитесь Кольчужкиным? - не сумела я сдержать любопытство.

- Экономкой, - гордо пояснила Инга Федоровна, - веду домашнее хозяйство, руковожу прислугой. Не может же Малика Юсуповна сама общаться с садовником, поломойкой и кухаркой!

Мы пошли по бесконечным комнатам.

- Если пожелаете, можете приобрести дом вместе с мебелью, - сообщила Инга Федоровна.

Я тихонько вздохнула. Даже если бы я нуждалась в жилище, ни за что бы не захотела тут жить. Огромные залы вместо нормальных, уютных комнат, невероятная меблировка, в основном белого цвета с позолотой, полное отсутствие занавесок и многоламповые люстры, свисающие на бронзовых цепях в самых неожиданных местах. Еще пугали коридоры, длинные, извилистые, стены слепяще белого цвета, черный паркет. Не дом, а кошмар. Но я изобразила на лице полнейший восторг и принялась присюсюкивать:

- Какой дизайн!

- Особый проект, сама Малика Юсуповна руководила отделкой.

- Удивительный вкус!

- Малика Юсуповна художница.

- Оно и видно! Какие краски! А гараж есть?

- Конечно, - кивнула Инга Федоровна.

- Покажите.

Экономка вывела меня во двор.

- У нас гараж стоит отдельно. Малике Юсуповне не хотелось, чтобы на первом этаже пахло бензином.

- Очень правильное решение, - кивнула я, - Малика Юсуповна умная женщина.

- Каждый день благодарю господа за то, что мне довелось попасть в дом к таким людям, - на полном серьезе заявила Инга Федоровна, щелкая брелоком.

Тяжелая железная дверь плавно поднялась вверх, и перед глазами возникло помещение, напоминающее ангар, абсолютно пустое. Честно говоря, тут могла разместиться небольшая автобаза, но я недовольно произнесла:

- Да, места маловато.

- Что вы! - удивленно вскинула брови экономка. - Пять машин становятся.

- Не похоже! И какие же?

- Вот тут джип "Лексус", рядом "шестисотый", ближе ко входу "Фольксваген Гольф", - принялась перечислять Инга Федоровна, в самом дальнем углу "Брабус", а еще "Мерседес" кабриолет.

- Отличный автомобиль! - воскликнула я. Только что на дороге встретила такой двухдверный "мере", ярко-синего цвета. Не ваша ли хозяйка поехала?

- Малика Юсуповна на огненно-красном ездит, - спокойно пояснила Инга Федоровна.

- Хорошо, - кивнула я, - понятно, вполне приличный дом!

- Но мы ведь еще не посмотрели третий этаж, баню и домик для гостей! - заботливо напомнила экономка.

Пришлось продолжить абсолютно бесполезную экскурсию по хирургически чистым комнатам, таким безлико аккуратным, что казалось, в этом доме живут биороботы, а не обычные люди. У нас в Ложкине всегда есть небольшой беспорядок. В гостиной на диванах валяются смятые пледы и подушки, на маленьком столике, возле мягкого велюрового кресла, обязательно стоит чья-нибудь пустая чашка и лежат остатки пирога, фантики от конфет и газеты, по полу разбросаны собачьи игрушки. Да и псы добавляют свои штрихи: Хучик - большой любитель скидывать на пол думочки и валики, Бандюша норовит с головой залезть под покрывало на моей кровати. Снап вполне способен слопать сухарь на диване, а Черри с Жюли просто мелкие воровки, им ничего не стоит залезть на стол и схарчить забытые там, ну, предположим, мармеладки. Не далее как позавчера я обнаружила в столовой на большом столе разбросанные в разные стороны куски лимона, тут же маячила и пустая розеточка. Очевидно, Ирка, убирая чайную посуду, забыла про цитрус, а Черри или Жюли решили попробовать его и попытались сгрызть кислые кружочки. Фрукт не пришелся им по вкусу, и пуделиха с йоркширихой, выплюнув противные кусочки, удалились. Справедливости ради следует добавить, что и в свою спальню я не захотела бы пустить неожиданных гостей. На тумбочке у меня бардак, на спинке кресла болтаются джинсы... У Машки в комнате еще хуже: повсюду разбросаны диски, видеокассеты, шкурки от мандарина, упаковки из-под колготок...

А у Кольчужкиных даже не было понятно, есть ли в доме дети. Безликие комнаты с аккуратно застеленными кроватями, идеально вытертыми тумбочками и аккуратно повешенными картинами. И еще мне, теперь твердо знавшей, что у хозяйки имеется "мере" кабриолет, очень хотелось поболтать с этой Маликой Юсуповной, но каким образом выйти на нее? Она не пожелала сама показать дом потенциальной покупательнице.

Перед одной дверью Инга Федоровна остановилась и торжественно объявила:

- Спальня хозяйки.

- Нам туда нельзя?

- Почему, входите.

Перед глазами открылось большое пространство, свет в которое впускали четыре окна.

Я невольно поежилась, в таком зале крайне неуютно и даже страшно, мне по душе старомосковская архитектура: небольшие, даже маленькие спаленки.

- Признайтесь! - вдохновенно воскликнула Инга Федоровна. - У вашей хозяйки не такая роскошная опочивальня.

В голосе экономки звучала настоящая гордость. Тут только до меня дошло, что она приняла меня за наемную служащую, которая явилась осматривать хоромы. Инге Федоровне и в голову не взбрело, что перед ней стоит новая предполагаемая хозяйка здания. Очевидно, жена Кольчужкина никогда не занималась бытовыми проблемами. Хотя она вроде разработала дизайн здания! Мне так хочется поговорить с ней. Внезапно в голову пришла идея.

- Ваши хозяева надолго уехали? - поинтересовалась я у Инги Федоровны.

- Почему уехали? - удивилась та.

- Но в доме никого нет.

- Малика Юсуповна имеет мастерскую, разъяснила экономка, - она работает там, возвращается сюда около десяти вечера, а Марлен Фридрихович приезжает к полуночи, хотя сейчас он в командировке.

Мне еще больше захотелось познакомиться с дамой. Надо же, имеет роскошный, громадный загородный дом и ездит в мастерскую! Отчего бы ей не оборудовать рабочее место здесь?

Я нагнулась и заглянула под кровать.

- Однако! У вас плохо пылесосят полы, там полно грязи!

- Не может быть! - возмутилась Инга Федоровна и тоже наклонилась.

Секунды хватило мне на то, чтобы стащить с запястья дорогие, украшенные бриллиантами часы "Шопард" и сунуть их хозяйке под подушку.

- Сегодня же уволю горничную! - гневно воскликнула Инга Федоровна, выпрямившись.

Следующей комнатой оказалась спальня Марлена Фридриховича, тоже несуразно огромная, забитая тяжелой мебелью из цельного массива дерева. Я ткнула пальцем в фотографии, стоявшие на длинной полке, прикрепленной вдоль кровати.

- Кто эта красавица?

Честно говоря, я немного покривила душой, называя так черноволосую женщину, запечатленную на снимках. Дама сильно смахивала на ворону: тощая, с небольшими, круглыми глазами и излишне длинным носом.

- Малика Юсуповна, - тут же откликнулась Инга Федоровна, - Марлен Фридрихович обожает жену, он везде расставил ее фото: в доме, на работе, даже в машине есть.

Я старательно подавила улыбку. В последние годы наши политики стали усиленно рассказывать о своих крепких семьях. Наверное, поняли, что простым избирателям, в особенности женщинам, которые составляют большинство активного электората, скорей понравится правильный мужчина, чем ветреный мотылек-холостяк. Поэтому газеты заполонили семейные снимки всяческих кандидатов во всевозможные места. Порой фото оказывались смешными, порой нелепыми, порой постановочными, но факт остается фактом. Да еще большинство госчиновников среднего и высшего руководящего звена начали украшать рабочие столы портретами своих половин и детей. Моду на такие прибамбасы ввел, как это ни странно, Билл Клинтон. В свое время телевидение показало интервью американского президента, которое он дал в Овальном зале Белого дома. Камера продемонстрировала телезрителям и стол "первого американца", а там, в резных рамочках, красовались портреты жены Хиллари и дочери Челси.

Вот и Кольчужкин в преддверии выборов изображает примерного семьянина. И тут в голове мелькнула еще одна мысль. Я снова быстро наклонилась и протянула:

- Да уж! Наш дом хоть и не так шикарен, как ваш особняк, зато экономка Ирина тщательно следит за чистотой! Под кроватью вполне можно картошку сеять!

Инга Федоровна обрела цвет переваренной свеклы и заглянула под двухметровое ложе.

Я мгновенно схватила одну из фотографий и запихнула в сумочку.

- Безобразие, - каменным голосом протянула Инга Федоровна, - большое спасибо, что указали мне на грязь. Я очень доверяла старшей горничной, но, выходит, делала это зря.

Потратив несколько часов на осмотр дома и сада, я села в "Пежо" и вытащила фотографию.

Малику Юсуповну нельзя назвать красавицей, но следует признать, что у дамы нестандартное лицо, узкое, с выступающими высокими скулами. Глаза не были раскосыми, веки только чуть-чуть поднимались к вискам, нос, пожалуй, длинноват, а рот маловат, но лоб высокий, чистый, и волосы, очевидно, просто роскошные. Даже на этом любительском снимке видно, какие они густые, тяжелые, блестящие. В целом Малика Юсуповна производила впечатление не слишком ласковой дамы, но ее внешность, немного экзотическая, восточная, легко запоминалась.

Вот на этом факте и основывался мой простой расчет.

Похотливый старичок, проводящий время у окошка с полевым биноклем, мог увидеть лицо той, которая столь хладнокровно сбросила в реку Евгения. И что-то подсказывало мне: дамой, одетой в сарафан Лики, была Малика Юсуповна. Имелся только один способ проверить это предположение, и я поехала на набережную.

Ни адреса, ни фамилии, ни имени дедушки я не знала. Вернее, на суде называли все его данные, но сведения, естественно, выветрились из моей головы. Но я не унывала. Место, где совершилось преступление, я знаю и еще помню, что дедуся живет под крышей. В том районе река делает небольшой изгиб, а на набережной стоит только один дом, многоэтажная башня.

Старичок обитает именно в этом здании, больше ему просто негде жить, вокруг гаражи и пустыри.

Глава 14

Добравшись до места, я с тоской констатировала, что на лавочке перед подъездом никого нет. Оно и понятно, с неба валится противный мелкий дождь, и даже самые упорные сплетницы предпочли остаться дома в компании цветных телевизоров, показывающих мексиканские сериалы. Поразмыслив пару минут, я поднялась на предпоследний этаж и позвонила в дверь одной из квартир. Раздались шаркающие звуки, и на пороге возникла баба примерно моих лет, может, чуть старше, чудовищной толщины.

Следом за ней на лестничную клетку выплыл одуряющий запах жирного, мясного супа. В руках гигантша держала батон белого хлеба.

- Здрассти, - буркнула она, - думала, мой мужик пришел.

- Добрый день, - вежливо улыбнулась я.

- Вам чего? - вполне миролюбиво поинтересовалась гора с булкой.

- Тут такое дело, - я принялась мяться, - право, не знаю, как сказать.

- И чего? - наклонила тетка голову набок. - Продаешь всякую дрянь?

- Нет-нет, дело очень деликатное. Видите ли, у меня есть дочка, красивая девочка, ей десять лет, но выглядит на все пятнадцать, такая крупная.

- И чего? - повторила бабища. -Не врублюсь никак, при чем тут я.

- Девочка учится здесь, школа неподалеку от вашего дома, - вдохновенно врала я.

- Ага, - кивнула толстуха, - имеется заведение, у меня в него Катька ходит.

- Так вот. Вчера к ней в вашем дворе - моя дочь, чтобы сократить путь к метро, бежит через детскую площадку - подошел старичок, маленького роста, плюгавенький, и сказал: "Если ты, девочка, передо мной разденешься, дам тебе сто рублей".

Естественно, дочка перепугалась и хотела убежать, но противный дедулька схватил ее за плечо: "Не бойся, ягодка, пальцем не трону, просто посмотрю, издали. Неужели не хочешь за просто так целых сто рублей получить!"

Моя дочь вырвалась и полетела к метро, а похотливый мерзавец крикнул: "Если передумаешь, я в этом доме живу..."

Он еще сообщил и номер квартиры, но перепуганный ребенок, естественно, его не запомнил. Вот, я пришла спросить, не знаете, кто тут подобными вещами занимается?

Бабища сунула батон в ботиночницу.

- Вот гнида, опять за старое принялся! Мало его Митька бил!

- Кто?

Хозяйка шумно вздохнула:

- Да сосед, кобель! Прямо над нами живет.

Он знаете чего делает? В бинокль за всеми подглядывает. Мы и знать не знали. Прятался в парке и в квартиры на нижних этажах буркалы запускал, тут только один наш дом и стоит, люди никого не стеснялись, занавески не закрывали. И ведь открылось как! Он к Ленке Моткиной в подъезде пристал, уговаривал, навроде вашей дочери, раздеться, только он ей не деньги обещал, а соврал, будто знает самого главного в кино, ну этого, усатого...

- Никиту Михалкова?

- Точно! Вроде тот собрался кино снимать эротическое, а Савелий Петрович у него администратор, актрис подыскивает. Вон чего придумал! Только Ленка ему не поверила и отказалась, а Савелий возьми да и скажи: "Чего стесняешься, я тебя и так каждый вечер голую вижу".

Лена очень удивилась и рассказала обо всем своему жениху Митьке, а парень живо смекнул, в чем тут дело, подстерег Савелия в кустах и поколотил от души. Лена же растрезвонила по всем жильцам о "хобби" соседа, люди начали задергивать занавески на окнах и недовольно коситься в сторону пожилого охальника.

- Он это, - качала головой толстуха, - больше некому, остальные люди тут нормальные. Ну выпьют, подерутся, с кем не бывает...

Похабник один, Савелий Петрович, к нему ступай.

Я побежала вниз, открыла багажник и вытащила оттуда несколько порнографических журналов с предельно откровенными, местами крайне мерзкими фотографиями. Купила издания по дороге, на одном из лотков, отдав, кстати, за "клубничку" немалые деньги. Уж что подумал торговец, когда к нему подошла хорошо одетая дама и тихим голосом попросила достать из-под прилавка непотребные "Мистер N" и "Хочу видеть", я не знаю, но толстые глянцевые ежемесячники он продал мне без писка.

Савелий Петрович походил на белую мышь, по недоразумению решившую прикинуться человеком. Узенькое личико, так и хочется сказать - мордочка, с длинным носом, крохотными глазками-бусинками и неожиданно большим ртом с влажными, толстыми губами, короткая шея плавно перетекала в покатые, бабьи плечи, от которых сразу начинался живот, заканчивающийся практически у колен. Внизу торчали две тощие ноги, обутые в ковровые тапочки. Савелий Петрович был тучен, но мелок, если вы понимаете, что я имею в виду: узкие кости, маленький рост и плотный слой жира.

Увидав меня, старичок удивленно спросил:

- Вы ко мне?

Я подмигнула ему:

- Привет.

- Привет, - слегка растерялся дедок.

- Войти можно?

- Ступай.

Я прошла в захламленную прихожую. Очевидно, Савелий Петрович жил в одиночестве, потому что никакая женщина, даже самая вдохновенная неряха, не потерпит подобного беспорядка.

- Иди сюда, - приказал хозяин и толкнул дверь в комнату.

Там было не чище.

- Дело у тебя какое? - поинтересовался дедуся, ощупывая мою фигуру колким взглядом хитроватых глазок.

Я снова подмигнула ему и выложила на стол, покрытый липкой клеенкой, вызывающе роскошный "Мистер N".

- Говорят, вы любитель подобных изданий.

Савелий Петрович молча взял в руки журнал и начал листать. Через пару секунд его лоб покрылся мелкими капельками пота, а пальцы, переворачивающие очередную страницу, затряслись.

- Нравится? - прищурилась я. - Девочки очень красивые! Загляденье, на любой вкус: блондинки, брюнетки. Если предпочитаете полненьких, пролистайте странички, пышечки в конце.

Савелий Петрович крякнул:

- Да, хороши, только зря ко мне пришли.

- Почему?

- Я знаю, сколько такой журнал стоит, аккурат вся моя пенсия уйдет, не куплю его.

- Не по вкусу пришлись курочки? - заботливо воскликнула я и вытащила "Хочу видеть". - У меня другие есть.

- У тебя все есть, - рассердился Савелий Петрович, - это у меня средств на покупки нет.

- А кто говорит про деньги? - фальшиво удивилась я.

Савелий Петрович слегка отодвинул от себя порнуху.

- Не понял. Бесплатно отдаешь?

- Да, причем оставлю вам оба издания.

- Ни рубля не возьмешь? - недоумевал дедулька.

- Ни копейки, - кивнула я, - безвозмездно получишь, то есть даром.

Савелий Петрович потянулся к журналам.

- Надо только ответить на один вопрос, быстро сказала я.

- Так ты опрос проводишь, - протянул дедушка, - а в награду фотки раздаешь.

Из глаз Савелия Петровича исчезла настороженность.

- Давай, вынимай свою анкету, - поторопил он меня.

Старичку явно не терпелось остаться с "Мистером N" и "Хочу видеть" наедине.

Я вытащила фото Малики Юсуповны.

- Ну-ка, посмотрите внимательно, вам знакома эта дама?

Савелий Петрович уставился на снимок.

- А где вопрос? - поинтересовался он.

- Это он и есть: видели ли когда-нибудь сию особу?

- Думал, про маргарин станешь спрашивать или кетчуп какой, - протянул дедуся, - это кто же такая, актриса небось, хотя навряд ли, страшна больно, черная, словно ворона, мне больше беленькие по душе, вроде тебя.

На всякий случай я отодвинулась от Савелия Петровича подальше. Кто знает, что ему может взбрести в голову.

- А, понял, - обрадовался старикашка, - значит, бабенку по телику показывают, ты мне предлагаешь назвать ее имя, если угадаю, получу журнальчики! Викторина, да?

- Вы получите эти издания обязательно, - успокоила я разволновавшегося вконец старичка, - и имени сообщать не надо. Просто попытайтесь вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах вы видели эту особу.

- Так нигде! - воскликнул Савелий Петрович и потянулся к "Мистеру N", но я ловко дернула глянцевый ежемесячник к себе.

- Нет, надо вспомнить. Ладно, я готова помочь. Не так давно вы выступали в суде свидетелем.

- Ну, - напрягся Савелий Петрович, - было дело, исполнил свой гражданский долг, а чего?

- Женщина, которая сбросила в реку мужчину, была похожа на ту, которую запечатлело фото?

Савелий Петрович отшвырнул от себя снимок, словно это был не лист бумаги, а шипящая кобра.

- Не помню.

Я секунду посидела без движения, потом вытащила из сумочки сто долларов, положила их на обложку "Мистера N" и подтолкнула "бутерброд" к дедушке.

- Теперь память просветлела?

Савелий Петрович крякнул, взял зеленую бумажку, поплевал на край ассигнации, помусолил его в пальцах, посмотрел купюру на свет, потом очень аккуратно сложил ее, спрятал под клеенку и спросил: