Чтение 15–й страницы книги ~Моя любимая стерва~

- Ты не врешь? - нахмурилась я. Парень хохотнул и покачал головой:

- С какой стати?

- А кто стрелял в Гришу? - спросила я подозрительно.

- Гриша - это мордастый? И в него сегодня стреляли?

- А то ты не знаешь?

- Откуда мне знать? - удивился он вполне искренне. Может, зря я о нем так плохо думала? Вдруг он действительно душевный парень и, кстати, симпатичный...

- Может, ты освободишь мне руки? - нерешительно поинтересовалась я.

- Может, - кивнул он. - Как себя вести будешь.

- То есть честно отвечать на вопросы?

- Само собой, но это сейчас не главное. - Руки его оказались на моих бедрах, а одна даже переместилась под подол моей ночной сорочки, я вытаращила глаза, буквально лишившись дара речи от такого наглого поведения.

- Прекрати сейчас же! - опомнившись, рявкнула я. Блондин противно засмеялся, а потом стал меня целовать, я попробовала подрыгать ногами, но это его только развеселило. "Что ж это делается-то?" - испуганно подумала я, совершенно не зная, чем себе помочь, а как только смогла отдышаться, заявила: - Убирайся отсюда, не то начну кричать! - Испугала, называется, что ему с моих криков, если он здесь главный?

- Не советую, - покачал он головой. - Иначе придется опять заклеить тебе рот. Честно скажу, мне бы этого не хотелось, я бы даже наручники с тебя снял при условии, что ты будешь хорошей девочкой. Ну что, будешь хорошей девочкой? - Он навалился на меня всей тушей, а я таращила глаза, вертела головой и дрыгала ногами. Ничего себе оборона... Блондин перестал болтать, решив заняться мною всерьез, а на меня точно столбняк напал, если мне сию минуту кто-нибудь не поможет, если только... да что ж это делается?

Отчаяние мое достигло критической точки, когда звонкий женский голос зло позвал:

- Генрих!

Блондин замер, а затем весьма неохотно повернулся, и я смогла увидеть женщину, с которой на днях пыталась познакомиться в ресторане. Она стояла возле той самой двери, через которую вошел блондин, бледная от гнева, сжатыми кулаками и перекошенным ртом. Вот это темперамент, фурия да и только, не хотела бы я иметь с ней дело.

- Генрих, - повторила она презрительно. "Значит, так зовут блондина, ну и имечко". - Ублюдок, - проронила женщина. - Ублюдок. - Она повторяла это слово с каким-то наслаждением, грациозно, по-кошачьи, приближаясь к блондину, явно готовая вцепиться ему в горло. А что, это неплохая идея, лишь бы меня оставили в покое.

- Заткнись! - презрительно бросил он и отвернулся, потом хохотнул и добавил: - Пришла понаблюдать? Или ждешь, что и тебе перепадет?

- Я тебя убью! - отчаянно крикнула женщина, а блондин засмеялся:

- Разумеется. А сейчас убирайся и оставь меня в покое. Мне нравится эта девчонка, она красивая, молодая, и я хочу ее. А ты мне осточертела. Ос-то-чер-те-ла, - по слогам произнес он.

Совершенно неожиданно женщина всхлипнула, как-то очень по-бабьи взмахнула руками и процедила плаксиво:

- Как ты можешь? После всего, что между нами было?

- Было - сплыло, - разозлился он и еще раз повторил: - Убирайся. Иначе я вышвырну тебя отсюда.

- Из-за какой-то стервы ты... - Женщина судорожно сцепила руки у груди, а я решила вмешаться:

- Мне ваш Генрих даром не нужен, просто тошнит от его лап и одеколона. Чем меня оскорблять, лучше б вам проявить женскую солидарность. Огрейте этого типа по башке и освободите меня. Мужчины любят гордых женщин, а вы перед ним унижаетесь. По-моему, это некрасиво и даже глупо.

- Заткнись, дрянь! - взвизгнула она. - Я прикажу - и ты окажешься в море с камнем на шее. Что ты понимаешь? Гадина... он просто, он...

Я думала, она захлебнется собственной злобой, чего ей от души и пожелала.

- Убирайся, - с подлой усмешкой повторил ей Генрих и повернулся ко мне. - Так каких женщин любят мужчины?

- Прекрати! - взвизгнула она. - Отойди от нее. Зачем тебе эта дрянь, зачем?

Стало ясно, от гражданочки помощи не дождешься, но тут произошло кое-что в высшей степени интересное: небольшая дверь в глубине гаража бесшумно открылась, и появился мужчина лет шестидесяти, вслед за ним так же бесшумно вошли еще двое, в них мой наметанный глаз узнал охранников, все трое встали в тени и наблюдали за спектаклем, а он между тем шел полным ходом. Вопли мадам мешали Генриху сосредоточиться на мне, и он начал злиться:

- Катись отсюда! - рявкнул он, наливаясь краской, и добавил: - Потаскуха...

Как раз в этот момент он и увидел вошедших. Замер на мгновение, неестественно вытянувшись, и вдруг как-то обмяк, будто из него выпустили весь воздух. Мадам пока еще ничего не видела, так как стояла к вошедшим спиной, а я решила ускорить процесс и поэтому вмешалась:

- Повторяю еще раз, я совершенно не претендую на вашего любовника. Он мне даром не нужен. Имей вы чувство собственного достоинства, никогда бы с таким не связались. Он мерзавец, и, раскрыв ему свои объятия, вы здорово просчитались.

- А вот это точно, - кивнул мужчина и приблизился. Женщина вздрогнула, испуганно повернулась к нему и пролепетала побелевшими губами:

- Ваня? Ты вернулся?

- Да, милая. Если честно, уже довольно давно.

Значит, я не ошиблась, налицо любовный треугольник: мафиози, его подружка и его охранник. Интересно, как это скажется на моей судьбе? Я повнимательнее пригляделась к Крутилину, или Жженому (сообразить, что вошедший тип он и есть, особой догадливости не требовало). Среднего роста, подтянутый, прямоугольное лицо с квадратной челюстью, совершенно лысый. Одет с претензией на элегантность: светло-коричневые брюки и лимонного цвета пиджак. Сидит на нем очень неплохо. На первый взгляд Крутилин был похож на модного писателя или преуспевающего режиссера, но только на первый взгляд. Нерез пять минут становилось ясно: он не джентльмен. Наверное, мадам это было известно слишком хорошо, потому что выглядела она так, что я всерьез забеспокоилась не хватит ли ее удар.

- Ваня... - пролепетала она, не в силах произнести что-нибудь более вразумительное.

- Я все понимаю, - улыбнулся он. - Ты молода, ты заблуждалась... бывает.

Я бы на месте мадам не доверяла таким улыбкам и постаралась поскорее удрать отсюда. Но сил на это у нее не было, она закрыла лицо руками, а затем кинулась в ноги бывшему возлюбленному, я поморщилась, подобные сцены я и в кино не выношу, а в гараже они попросту неуместны.

Крутилин, ухватив женщину за локти, поднял с пола и сказал примирительно:

- Мы еще успеем поговорить, без свидетелей. И молодой девушке вовсе ни к чему знать о наших маленьких секретах. - "Вот уж что верно, то верно". Он что-то шепнул охраннику, тот направился ко мне, освободил от наручников и, взяв за плечо, повел из гаража. Я прошла в нескольких шагах от блондина, он здорово напоминал соляной столп: белая маска вместо лица, остекленевший взгляд, и пульс наверняка не прощупывается.

Охранник вывел меня из гаража в узкий коридор, мы поднялись по лестнице, миновали огромный холл и вновь пошли по коридорам. Путешествие закончилось примерно через пять минут, парень толкнул дверь, и я оказалась в комнате, дверь закрылась, ключ в замке дважды повернулся, и послышались удаляющиеся шаги, а я бросилась к единственному окну, подергала ручку, окно распахнулось, я выглянула и тут же приуныла: окно было метрах в двадцати от земли, причем земля в этом месте землей не была: часть скалы с торчащими острыми камнями. Нечего было и думать о том, чтобы попытаться удрать.

- Ничего, - решила я себя утешить. - Полчаса назад было гораздо хуже. Главное, не раскисать, а выход всегда найдется.

Я оглядела комнату и, обнаружив еще одну дверь, решила в нее заглянуть. Дверь вела в ванную. Очень кстати, я вся пропахла дурацким одеколоном блондина. Одно радует: Генриху сейчас намного хуже, чем мне.

Приняв душ, я посмотрела на свою ночную сорочку и нашла ее совершенно неприличной, потому соорудила из полотенца одеяние наподобие саронга, после чего с удобствами устроилась на диване. Сейчас должно быть шесть часов утра, не больше, и мне пора спать, а мафиози, их охранники и любовницы пусть катятся к черту. С этой мыслью я и уснула.

Взгляд был настойчивый. Кто-то стоял совсем рядом и смотрел мне в лицо, а между тем просыпаться совсем не хотелось. Я прикрыла глаза ладонью и осторожно из-под нее выглянула. Так и есть, господин Крутилин собственной персоной. Впрочем, нет, гражданин ему подходит больше. Сейчас он был одет в джинсы и белую футболку с крохотным золотым вензелем на груди. Да, граждане живут неплохо. Но и мне грех жаловаться.

- Как вы относитесь к животным? - спросила я.

- Что? - Он вроде бы растерялся, не сразу сообразив, о чем я.

- Вы любите животных? Собак, например. Маленьких, - внесла я ясность, с опозданием сообразив, что овчарки ему могут быть несимпатичны.

- Я больше люблю котов, - улыбнулся он.

- А свой кот у вас есть?

- Был. Сдох год назад.

- Все равно, если вы любили своего кота, то должны меня понять. Ромео здесь совершенно одинок, и я за него беспокоюсь.

- Ромео - это собака? - сообразил Крутилин.

- Да. Рыжая такса. Ваш Генрих меня похитил, а Ромео остался в доме, и у меня сердце кровью обливается, когда я думаю о том, что он сидит в одиночестве и... - В этом месте я торопливо отвернулась.

- Собачке поможем, - кивнул Крутилин, устраиваясь в кресле по соседству.

- Да? - не очень поверила я и, подумав, добавила: - Я на вас очень рассчитываю... И еще за Гришу беспокоюсь, можно узнать, как у него дела?

- Гриша - это тоже собака? - проявил он интерес. Я хотела вспылить: издевается он, что ли, но передумала и ответила спокойно:

- Гриша мой друг, в него стреляли, я думала стрелял ваш Генрих (что за дурацкое имя, в самом деле), но он от этого отказывается. Я надеюсь, что Гриша сейчас в больнице.

- Узнаю, - с подозрительной готовностью согласился Жженый, а я немного подумала, вздохнула и решила, что больше просьб у меня нет. Кроме одной и самой главной: шел бы этот лысый хмырь к черту. - Ну а теперь давай знакомиться, - улыбнулся Крутилин. - Меня зовут Иван Андреевич, можно просто Иван, а ты у нас кто?

- Я Аня, то есть Шервинская Анна Станиславовна. Мой муж... - начала я, но мысленно себя одернула: "Оставь в покое Максима, хоть раз постарайся что-то сделать сама, раз уж умудрилась впутаться в скверную историю".

- Что муж? - поднял брови Иван Андреевич.

- Ничего, - нахмурилась я. - Хороший человек.

- А где он сейчас?

- Он сейчас работает, а меня отправил отдыхать, морской воздух мне полезен, я, знаете ли, очень нервная...

- Морской воздух всем полезен, ясное дело... А вот друзья, что тут с тобой были, они как?

- Они тоже здоровье поправляли, одной снимать дом довольно дорого, а втроем значительно дешевле.

- Ага, - он кивнул, задумался и заметил со вздохом: - Ты, Анюта, не хитри со мной, не люблю я это... - "Анюта, глупость какая, меня так в жизни никто не называл, Анюта... Что, барыня? Я тута!"... Я нахмурилась и совсем было собралась поставить нахала на место, но он опять улыбнулся и спросил: - Что, назвал неловко? Это я по-стариковски, знаешь ли... Ты ведь мне в дочки годишься... - "Ага, а мадам в гараже в племянницы. Ох уж эти мне богатые старички в желтых пиджаках... "

- Мне больше нравится Анна Станиславовна, но если уж вы разглядели во мне дочку, так и быть, зовите Анной.

- Спасибо, - произнес он серьезно.

- Пожалуйста, - так же серьезно ответила я, подумала и улыбнулась.

- Так вот, Аня, дружка твоего, рыженького, нашли тут неподалеку...

- Какого? - пролепетала я.

- Рыженького, - напомнил Жженый. - Лысенький, худой да длинный...

- Славик? - выпучила я глаза. - Как нашли, почему? То есть чего его искать, если он уехал на своем "БМВ", потому что ему позвонили... он адвокат, - закончила я, точно это все объясняло.

- И "БМВ" нашли, - кивнул Иван. - И про то, что адвокат, - знаю. А ты глазки-то зря таращишь, ты ж Генриху говорила: убил, мол, ты Славика и Гришу хотел.

- Я говорила? - не поверила я.

- Ты, Аня, ты... Может, напутала чего?

- Может, - согласилась я. - У меня такое бывает. Его правда убили?

- Угу. И знаешь, зачем-то сидел он рядом с моей виллой, да еще с биноклем в руках.

- Думаете, хотел ограбить?

- Кто знает... времена нынче такие, и ограбят, и убьют... за милую душу.

- А вы его не убивали? - насторожилась я.

- Нет, кто-то до меня постарался. Не знаешь, кому такое в голову пришло?

- Нет, конечно. И почему Славик там сидел, меня не спрашивайте, мне не докладывали. Я сюда приехала на пляже загорать, а не сидеть с биноклем.

- Но ведь зачем-то они тебя привезли?

- Я сама приехала. А в чужие дела не лезу. И не вздумайте мне грозить, я вас все равно не боюсь.

- А чего меня бояться? - удивился Крутилин. - Я совсем не страшный. - Он подмигнул мне, поднялся и пошел к двери. - Ты, Аня, подумай немножко, а потом мы еще поговорим. Время, слава богу, есть. - Он закрыл за собой дверь и дважды повернул ключ в замке.

- Вот негодяй, - возмутилась я и начала носиться по комнате, уж очень разволновалась. Про Сережу говорить нельзя ни в коем случае, даже если Гриша прав и тот действительно хотел убить этого Жженого (нисколечко мне его не жалко, гнусный тип)... и все же убить человека... Про Сережу молчать, хотел убить или нет, разберемся позднее... О господи, а если меня начнут пытать? К примеру, каленым железом... брр-р... Способны они на это? Да, незадача, проверять совсем не хочется... А что ж тогда делать? Что же такое придумать, чтобы и Сережу не выдать, и самой остаться без серьезных увечий... Если б не каленое железо, я еще согласна потерпеть... недолго. Чувствуешь себя такой героической... Быть героиней здорово, но это сопряжено с большими неприятностями. Кто-то должен меня спасти, это самое подходящее. Или я должна сбежать... Я подошла к окну и еще раз его распахнула: они, конечно, знали, в какой комнате меня запереть, только дурак будет прыгать из этого окна. С досадой я его захлопнула и вернулась на диван.

А не поспать ли мне еще немного? - решила я отчаянно. Заняться мне в этой комнате нечем, а сон полезен для здоровья, он укрепляет нервы и способствует хорошему цвету лица. Только бы Ромео не сидел голодный... бедный мой пес.

За весь день произошло только одно событие: меня накормили. Солнце скрылось за горизонтом, в комнате стало темно, и мне ничего не осталось, как снова укладываться, теперь уже на ночь. Интересно, как долго Крутилин намерен держать меня здесь? Вот ведь нахал, уверена, меня уже ищут, а он запер меня в комнате, как будто вовсе никого не боится. Жуткий тип.

Только я о нем подумала, как дверь распахнулась, и он появился. На этот раз пиджак был белым, похожим на капитанский китель, и фуражка тоже была белая, черные брюки, ботинки начищены так, что блестят даже в темноте. Куда это он так вырядился? Со мной поговорить? Напрасно себя обеспокоил.

Крутилин щелкнул выключателем и шагнул ко мне, а я приподнялась на локте, слегка щурясь, и тут заметила в его руках одежду: брюки и свитер, он положил их на диван, поставил теннисные тапочки на пол и сказал:

- Должны подойти.

- Вы меня куда-то приглашаете? - догадалась я.

- На морскую прогулку. Я жду за дверью.

Поразмышляв немного, я вынуждена была пожать плечами и быстро одеться. Тапочки были немного великоваты. Я понюхала свитер, от него шел едва уловимый запах духов. Неужели это вещи мадам? И она добровольно решила поделиться? Я в ее доброте.не нуждаюсь, однако выбирать не приходится. Я юркнула в ванную, привела себя в порядок и осторожно вышла из комнаты. Иван Андреевич, подозрительно похожий на богатого английского баронета, сидел на диване в дальнем конце коридора, раскачивая ногой и увлеченно глядя на свой ботинок. Увидев меня, поднялся и пошел навстречу.

- Черный цвет тебе к лицу, - сказал он без улыбки. Я знала это и без него, поэтому не удивилась.

Он взял меня за руку и повел через огромный холл к зеркальным дверям, предусмотрительно распахнул их передо мной, мы спустились по мраморной лестнице к причалу, здесь нас ждала яхта, плавно покачиваясь на волнах.

Было немного ветрено и прохладно, я поежилась в своем свитере. Крутилин, заметив мой жест, спросил:

- Озябла? Может, дать тебе куртку? "Меня не утопят", - с облегчением подумала я, чего б ему тогда беспокоиться? И ответила:

- Спасибо. Не нужно.

Поднялись на борт, яхта тут же плавно отошла от причала, а мы устроились на корме. Небо было безлунным, а море почти черным, и я решила, что для морской прогулки время выбрано не совсем удачно. Яхта столь стремительно удалялась от берега, что вскоре я не могла различить даже огней виллы, впрочем, мы скорее всего обошли мыс, и увидеть ее отсюда было бы невозможно. Неожиданно двигатель заглох, яхту плавно покачивало, а Крутилин, повернувшись ко мне, сказал:

- Вот и прибыли.

"Куда, интересно?" - хотелось спросить мне, но вместо этого я нахмурилась.

Так как я смотрела на море, появление новых действующих лиц заметила не сразу, а когда заметила... кровь буквально застыла в жилах. На палубе стояли двое крепких парней, держа в руках концы веревок. Но леденило кровь, конечно, не это. Дело в том, что рядом с каждым из них стоял человек в надетом на голову мешке, и другой конец веревки был обмотан у него вокруг шеи.

- Что это? - пролепетала я.

- Знаешь, какой самый большой грех, Аня? - поинтересовался Крутилин.

- Не знаю. Их, наверное, много.

- Самый большой грех - неблагодарность. Крутилин небрежно махнул рукой, парни сняли веревки со своих жертв и стянули мешки, а я увидела Генриха с заклеенным пластырем ртом и его недавнюю возлюбленную.

Генрих был смертельно бледен и стоял с закрытыми глазами. Руки и ноги у обоих были связаны. Смотреть на женщину мне не хотелось, я старательно пялилась на море за бортом и думала о своем муже. Что, если бы, к примеру, Максим решил подобным образом отомстить за измену? Как я вела бы себя в данном случае? Послала бы его к черту, вот как... Сунуть меня в мешок, точно шелудивого кота... Слава богу, в мешок сунули не меня, но все равно было жутко.

Крутилин подошел к Генриху, обнял его и сказал:

- Простимся, брат... - после чего сделал шаг в сторону, а стоящий рядом парень надел на шею Генриха веревку с тяжелой металлической болванкой. Генрих перегнулся вперед под ее тяжестью, мешок вновь водрузили ему на голову, оба парня подхватили блондина и перебросили за борт. Раздался всплеск, и все стихло.

Парни замерли, наблюдая за Крутилиным. В глазах у обоих таилась тягучая пустота, ни один мускул не дрогнул. Если бы кто-то из них вдруг зевнул, я бы не удивилась. Жженый улыбнулся, продолжая паясничать, развел руками и сказал, обращаясь к женщине:

- Вот видишь, Вика, какие дела...

Она глухо застонала и упала на колени, а Иван Андреевич махнул рукой. Веревка, мешок и всплеск, все заняло не больше минуты. Жженый посмотрел мне в лицо и заявил с тяжким вздохом:

- Неблагодарность - худший из грехов.

- Черт-те что! - рявкнула я. - Когда вы найдете мою собаку?

Яхта пришвартовалась, и мы вновь оказались на причале. Жженый попытался взять меня под локоток, но я отдернула руку. Мы вошли в дом, и он сказал, распахивая дубовую дверь:

- Что ж, Аня, теперь поговорим.

Мы были в просторном кабинете, огромное окно с видом на море неплотно зашторено. Крутилин устроился за столом, и я села напротив.

- Что надумала? - спросил он, закуривая.

- Что вы имеете в виду? - нахмурилась я, а он усмехнулся:

- Не играй с огнем, девочка.

- Если вы рассчитывали меня запугать, то зря старались. На ваш любовный треугольник мне плевать, ваша мадам, должно быть, знала, с кем связалась, хотя такой участи она все-таки не заслуживала. А вам, Иван Андреевич, надо бы к психиатру... Отвечать на ваши дурацкие вопросы я не собираюсь, потому что мне теперь доподлинно ясно: живой мне с этой виллы не выбраться, я свидетель двойного убийства, детективы читаю и потому знаю: вы бы при мне такого творить не стали, если бы планировали отпустить. Выходит, скажу я чего или нет, значения не имеет. Вот и идите к черту.

- Ну, выход всегда есть. Ты не только жива останешься, ты будешь жить припеваючи.

- С вами, что ли? - скривилась я. - На что вы мне сдались? Я психов и садистов даже в кино видеть не могу. Премного вам благодарны, найдите кого-нибудь другого в мешок засовывать.

Он посмотрел на меня и противно засмеялся, а я на всякий случай призвала на помощь всю свою выдержку.

Тут штора за спиной пожилого весельчака слегка колыхнулась, и появился Сережа, а я скромно потупила глазки, чтобы ненароком его не выдать.

Совершенно бесшумно он приблизился, ткнул Жженого пистолетом в затылок, тот вздрогнул, скорее от неожиданности, на мгновение в его глазах мелькнул страх, но мерзавец быстро взял себя в руки. Чуть приподнял голову и спросил:

- Это ты?

- Я, - просто ответил Сережа.

- А это твоя девчонка? - улыбнулся Жженый.

- Моя.

- Хорошая у тебя девчонка, Трофим... - Он вздохнул и насмешливо поинтересовался: - Неужто в затылок выстрелишь?

- Мне твоя смерть даром не нужна, - ответил Сережа. - Без меня охотники найдутся всадить в тебя пулю. Но фокусничать не вздумай, сразу пристрелю.

- Зачем пришел? Неужели за девчонкой?

- Что это ты взялся вопросы задавать, точно следователь? Скажи лучше, как на виллу тайком попадаешь?

- А-а, - хихикнул Жженый. - Ишь чего захотел. Стреляй, если хочешь, а отвечать не буду.

- Ну и не надо, - вроде бы вовсе не огорчился Сережа. - Придется тебе с нами прогуляться.

- Не дури, Трофим, давай по-хорошему...

- Ты кому это вкручиваешь, Жженый? Если на охрану рассчитываешь, то зря, мальчики сильно заняты.

- Чем? Свои мозги с пола соскребывают?

- Кончай трепаться, и потопали, - вздохнул Сережа. Жженый нехотя поднялся, а он предупредил: - Аня, держись от этого типа подальше.

Мне бы и в голову не пришло приближаться к нему, не люблю я психов, и все тут.

Через холл мы спустились в гараж, Сережа спросил:

- Где ключи от "мерса"?

- На гвозде висят.

- Аня, садись за руль.

Сережа со Жженым сели сзади, а я открыла ворота и устроилась на водительском сиденье. На вилле царила тишина, никто не появился, тревоги не поднял и нашему отъезду не препятствовал.