Чтение 15–й страницы книги ~Чего хочет женщина~

- Так это, - передразнила Танька. - Хотим создать Империю, один подлюга нам мешает, а ты нас от него избавишь. - Танька cкоренько посвятила возлюбленного в наши планы. Понял он чего или нет - судить не берусь, но сидел как полный идиот.

- А мне-то чего делать? - растерялся он.

Танька разлила водку и сказала вкрадчиво:

- Ты уберешь Святова.

Вовка поперхнулся водкой, Танька поднялась и треснула его по спине.

- Да вы че? - спросил он, как только смог отдышаться. - Вы это серьезно?

- Конечно, - Танька даже обиделась. - Что морду-то вытянул? Ты прикинь: дело верное, Лом Ладку слушает, что она ему ночью напоет, то он днем и сделает. А тебя только терпит, Димку простить не может. Что, всю жизнь в "шестерках" хочешь бегать? С нами человеком станешь... Ну?

Вовка покрутил головой.

- Да как же я его убью?

- У меня есть план, - сказала Танька.

- Какой, к черту, план! Сколько я проживу после этого? Да со мной знаешь что сделают?

- Ну, родной... а голова на что? Мы тебя в обиду не дадим. Требуется принципиальное согласие.

- Я подумаю, - неуверенно сказал Вовка, но тут Танька проявила суровость:

- Думай сейчас. Прости, дорогуша, но мы сказали слишком много. Теперь ты либо с нами, либо... жить тебе и вправду недолго.

Вовка посмотрел на меня, а я кивнула...

- Что за план, дура? - накинулся он на Таньку.

- Хороший план. Простой, как все гениальное. Святов каждую ночь в казино торчит, пьет как лошадь, а под утро в машину и полетел... С глазами, водкой залитыми, да еще на скорости, многого не увидишь. Вот ты и подождешь его в переулке на "камазике". Машину водить умеешь... Там неподалеку автоколонна, добрыми людьми по ветру пущенная, ворота давно уже свистнули, а сторож пьяненький спит, потому как зарплату пятый месяц не получает и ему грустно. Там машину и позаимствуешь. И не дрейфь, я буду с тобой.

Вовка еще водки выпил, его руки дрожали.

- Да если Лом узнает... - начал он шепотом.

- Не узнает. Дуры мы, что ли, головами рисковать?

* * *

Через три дня Святов, в сильном подпитии возвращаясь из казино, влетел в "КамАЗ". Хоронили в закрытом гробу, потому что из бывшей красавицы "Ауди" его труп вырезали автогеном. Водителя "КамАЗа" на месте происшествия не оказалось, и следствие, как водится, зашло в тупик.

Лом запечалился, горьких слез не лил, но видно было, что переживает.

- Я этого подлюгу из-под земли достану, - бушевал он на нашей кухне.

- Кого, Геночка? - вздохнула я. - Уж сколько раз говорили: выпил, за руль не садись. А вам как об стенку горох. Святов три машины разбил, и все по пьянке. Вот и доездился... Ты у меня теперь близко к машине не подойдешь, если выпил, хоть двести грамм, хоть бутылку пива. Слышишь? Раз поймаю, ключи отберу, будешь пешком ходить.

- Да откуда там этот "КамАЗ" взялся? - не унимался Лом.

- Говорят, угнали из гаража.

- Неспроста это, Лада.

- Чепуха. Калымил кто-нибудь, на водку зарабатывал. Вот и натворил дел... Генка, не смей больше пить. Мне страшные сны снятся. - В этом месте я всплакнула, Лом принялся меня утешать и перестал беситься.

Похороны вышли пышные. Гроб дубовый с медными ручками, цветов - целое море, как на коронации. Жена Святова, видевшая мужа при жизни редко и без особой охоты, обливалась горючими слезами. Ее трогательно поддерживал под локоть врач-гинеколог из первой городской больницы и по совместительству утешитель. Тоже очень переживал.

Мы с Танькой облачились в черное, на церемонии вели себя скромно, но поплакали. Святова по новой моде отпевали в церкви. Народу было - не продохнешь. Певчие затянули "Со святыми упокой...", лица озарились тихим восторгом, Танька схватила меня за руку и всхлипнула.

С кладбища поехали в ресторан, народу даже прибавилось. Все вели себя чинно и заметно грустили, тяжкие мужские вздохи и обрывки фраз: "Кто бы мог подумать... золотой был мужик", - с неизбежным прибавлением: - "Царство ему небесное". И хоть царство небесное Святову не светило, присутствие на похоронах священника настроило братву на возвышенный лад: их потянуло к Богу, как мух на сладкое.

После того как новоиспеченная вдова, заметно повеселев, отбыла с утешителем, опираясь на его руку, мужики повысили голос и заговорили о насущном. Решено было поставить Святову памятник из мрамора в полный рост.

Мы с Танькой домой засобирались, оставив Лома вдоволь поминать усопшего соратника.

Возвращались пешком, Танька держала меня под руку и все вздыхала.

- Эк тебя разбирает, - съязвила я.

- Нет в тебе понятия, - обиделась подружка. - Все-таки с попом похороны заметно душевнее. А пели так жалостливо, теперь только так хоронить и будем...

- Кого? - удивилась я.

- Ну... - Танька малость замешкалась, - кто у нас там на очереди?

* * *

В середине апреля школьная подруга пригласила меня на вечеринку. Танька потащилась со мной, хоть ее и не звали. Гостей набралось человек пятнадцать, люди солидные. Сама Людка уже лет пять трудилась вместе с Танькой в областной администрации и умело ляпала карьеру себе и мужу. Виделись мы с ней редко, особенно после того, как я за Лома вышла замуж: выводить его в свет было делом хлопотным. Но с Людкой мы перезванивались и друг друга не теряли.

Среди гостей выгодно выделялся молодой человек в очках. Дорогой костюм, белоснежная рубашка, золотые запонки. Вел он себя непринужденно, и по всему выходило: цену себе знал. Я немного глазками померцала, так как была на воле, то есть без благоверного, и он прибился ко мне, сел рядом с намерением развлекать меня. Танька, ухмыляясь, паслась рядом.

Молодого человека звали Константин Николаевич, был он мил, остроумен и мне понравился. Улучив момент, я поинтересовалась у Людки:

- Кто это?

- Костя? Да ты о нем слышала, Сердюков его фамилия. Он адвокат. Ловкий, как черт. Не голова, а чистое золото.

О Сердюкове я слышала много, потому знакомству с ним порадовалась.

Танька продолжала вертеться рядом, чем слегка действовала мне на нервы. Чувствовалось в ней подозрительное нетерпение и какая-то маета. Через пару часов ее прорвало:

- Сегодня была в банке.

- По своей нужде или по государственной? - проявила я любопытство.

- По государственной, но две нужды не грех и соединить, если выгодно.

- Соединила?

- А то... - Танька почесала нос и ухмыльнулась. - Очень тамошние ребятки вокруг меня танцуют. Я проявила понимание, согласилась помочь и сосватала им в правление одного человека.

- Это кого? - не удержалась я.

- Как кого? - обиделась Танька. - Лома, естественно.

- Слушай, дорогая, а что Лому делать в банке? - Банк-то какой, подумай, дура...

Я подумала.

- Лом не справится...

- А мы на что? Под чутким руководством все к рукам приберем.

Я посмотрела на подругу с уважением.

- То-то, - наставительно заметила она.

Константин Николаевич возник рядом.

- Скучные вокруг люди, как считаете, Лада Юрьевна?

- Да, невеселые.

- А не махнуть ли нам куда-нибудь, где будет забавнее?

- Вы знаете такое место?

- Еще бы. Например, моя квартира.

Я засмеялась, а Танька, появившись из-за моего плеча точно из-под земли, пропела:

- Лада Юрьевна, муженек ваш пожаловал, пока что под окнами в машине сидит, но надолго его не хватит.

Танька, конечно, права. Я улыбнулась Константину Николаевичу еще шире и лучистее и, пожав плечами, сказала:

- Не судьба.

К перспективе стать финансовым магнатом Лом отнесся неодобрительно.

- Чего мне в этом банке делать, а, Ладуль? Сидеть с этими умниками? Да я с тоски загнусь.

- Посидишь маленько, а там посмотрим, - утешила я.

Танька взялась за Лома круто.

- Ты чего рожу кривишь? Я, вообще, для кого стараюсь, для кого землю носом рою? Для любимой подруги, то есть и для тебя тоже. Тебе годов-то сколько? Так и будешь до старости кулаками махать? Пора становиться респектабельным. А скучать тебе не дадут, в банке сидят те же бандюги, только одеты почище. Мы таких дел наворотим, еще как понравится... И о Ладушке надо бы подумать. Легко ли ей, красавице нашей, умнице, быть женой бандита? В четырех стенах сидеть? Может, с таким-то мужем и в четырех стенах радость, но ты ведь не дурак и понимаешь: женщине всегда приятно похвалиться своим мужиком, а она чем похвалится? У нее натура тонкая, душа чувствительная... При случае скажет - мой муж в правлении такого-то банка... звучит... И ей приятно, а значит, и тебя любить крепче будет.

Лом подозрительно уставился на меня. Я обняла его, взлохматила волосы и поцеловала в нос.

- Конечно, я тебя люблю таким, какой ты есть, и, если ты в дворники пойдешь, меньше любить не стану, но и Танька права. Чего ж нам от денег отказываться, если они сами в руки плывут?

- Да чего мне там делать-то? - закапризничал Ломик, но уже видно было, что согласен.

- Пока просто посидишь на стуле, привыкнешь. Ну и к тебе привыкнут. А там посмотрим.

- Не хочу я, Лада, ничего я в этих делах не смыслю.

- А тебе и не надо, - разозлилась Танька. - Да что за наказание такое! Ему готовенькое подносят на блюдце с голубой каемочкой, а он рожу кривит...

- А что мужики скажут? - вспомнил Лом про дружков.

- Они от зависти лопнут, - хмыкнула Танька. - Опять же, сдались тебе мужики, от них никакого толку. Друзья-то они, пока водку пьют, а как пропьются - продадут почем зря. Жену надо слушать, муж и жена - одна сатана. Ладушка-то лучше других знает, что для тебя хорошо, а что плохо, и дурного не посоветует, а дружкам веры никакой. - Танька слегка подпрыгнула и радостно добавила: - Да им собаку доверить нельзя, Ладка на днях в контору заезжала, попросила одного придурка с Рокки погулять, так он потерял собачонку, потом всем скопом искали, а Ладуля даже плакала... Жаловалась она тебе?

- Не жаловалась, - ответил Лом.

- А зря, - покачала головой Танька, - вот я бы нажаловалась, ведь барбос - твой подарок, он ей дорог, хотя и блохастый, и я от него никакой пользы, хоть убей, не вижу. - Танька все-таки выдохлась. - Короче, Генка, кончай ломаться, будешь финансовым магнатом.

- Ладуль... - пропел он, жалобно заглядывая мне в глаза.

- Они и вправду Рокки потеряли, - опечалилась я. - А ведь доверила всего на пять минут, думала, что ты в конторе. Так соскучилась, хотела тебя увидеть, а ты уехал с Синицей. Хорошо, что Рокки такой умненький, сам дорогу нашел.

- Ладуль, я про банк этот...

- А что банк, Геночка, тебе ведь не трудно туда заходить время от времени?

* * *

- Надо нам от Синицы избавляться, - сказала Танька через неделю.

- Почто нам лишние похороны? - удивилась я. - Пользы от него никакой, но и особенного вреда не вижу.

- Есть вред, болтает много. Вовка мне докладывал, что вчера Синица с Ломом парился и все его тобой подкалывал, мол, ты только бабу свою и слушаешь, от дружков отбился, в банкиры лезешь, и вообще, баба тебя под каблуком держит.

- Так и сказал?

- Так и сказал, чтоб ему подавиться. А Ладка твоя, говорит, стерва, и на тебя ей наплевать, что-то она задумала, а ты, как пацан, перед ней на задних лапках ходишь.

- А наш-то недоумок что?

- Спросил, не хочет ли Синица в морду, ну тот, натурально, не захотел, и разошлись по-доброму.

- Вот ведь стервец, - разозлилась я. - Язык хуже, чем у бабы... Конечно, если мужику изо дня в день такое долдонить, кого хочешь достанет... А нам от этого выгоды никакой.

- Вот и я говорю, Ладушка, не спеть ли нам Синице "Со святыми упокой..."?

- Надо по-умному, никаких стрелков, чтоб Лом ничего заподозрить не мог. Он после Святова никак в себя не придет...

- Само собой, Ладушка, у меня и план уже есть. Этот стервец любит в деревенской бане париться. Вот мы его и попарим.

- Аккуратней, Танька, чтоб без сучка без задоринки...

- Уж расстараюсь... - кивнула подружка. - Ну что, Ладушка, споем?

- Споем, - согласилась я. - Готовь Вовку.

* * *

В четверг пришла весть: Синица с двумя дружками угорел в бане. Баню эту он только что построил на своей даче и, так сказать, решил обмыть с друзьями. Живым на свет божий извлекли только одного, но и он по дороге в больницу умер, а Синице с Петькой Трофимовым и "Скорая" не понадобилась.

Похороны опять были пышными, вдова рыдала и на гроб кидалась, хотя, с моей точки зрения, горевать ей было особенно нечего: муженек у нее был непутевым, много пил, баб аж домой таскал, а благоверную колотил смертным боем. Вдовий наряд здорово красил синяк под ее глазом, не успевший окончательно исчезнуть к моменту прощания с любимым.

Я подошла к ней и выразила соболезнования. Вдова зарыдала громче, всплакнула и я. Лом с оставшимися в живых соратниками топтался рядом и монотонно бубнил:

- Марин, мы тебя не оставим, о деньгах не думай, и вообще... все что надо... не чужие ведь люди.

Когда певчие затянули Танькину любимую, на многие лица легла светлая печаль. Не одним нам слова пришлись по душе. Мужики сурово хмурились, женщины рыдали, а в целом все было по-людски и по-доброму, как любит выражаться Танька.

Она тоже всплакнула и зашипела на ухо:

- Сколько Синице годов-то было?

- Откуда я знаю? Лому ровесник.

- Ох, молодой совсем, как жалко, - всхлипнула Танька. - Только б жить да радоваться... Царство ему небесное... А поют-то как душевно, век бы слушала...

Я подозрительно покосилась на Таньку, но смолчала.

Дома я стала выговаривать Генке:

- Пить не смей, смотри, что делается. Один разбился, другой в собственной бане угорел, а все через это окаянное пьянство. Ни в какую баню ты у меня больше не пойдешь. А выпить захочешь - пожалуйста, со мной в родной квартире. Пей на здоровье, но чтоб на глазах. Мало мне беспокойства, теперь жди тебя и думай: где ты и что с тобой...

Лом выпил рюмку и закручинился:

- Мы с Синицей в один садик ходили...

- Куда? - не поняла Танька. Она приехала помянуть покойника и делала это с большим удовольствием.

- В детский сад, дура, - разозлился Лом, - и в школу, в один класс.

- И сидели вы вместе, да, Гена? - подсказала Танька. - Или нет? Я уж точно не помню, Святов, покойный, мне рассказывал, да я ведь забыла. Вроде драку Синица затеял и мужика бутылкой ударил, а ты по дружбе на себя взял. Его-то мамка с папкой отмазали. Папка у него ходил в начальниках, а твой-то уже сидел, и мамка твоя на двух работах горбилась да в подъездах полы намывала. Синице условно дали, а ты сел. Или это в другой раз было?

Лом нахмурился. Танька ему водки подлила, сама выпила и продолжила:

- Конечно, мужская дружба дорогого стоит, нам, бабам, не понять, не так устроены... Хотя, если по чести, большой пользы я от этих старых дружков не вижу. Вот хоть бы тот же Синица, что он тебе доброго сделал? Ну, пили вместе... а ведь гонору сколько, думал, если вы в пацанах на пару бегали, так и теперь ты для него Генка Ломов. Все зубы скалил, Лом да Лом... Какой ты им Лом? Ты теперь Геннадий Викторович, должны понять и прочувствовать, а у них никакого уважения... Жалко, конечно, Пашку, но, если честно, потеря-то небольшая... Царство ему небесное, - добавила Танька и выпила еще рюмку.

В конце мая вышла неприятность: один из наших парней попал в больницу с пулевым ранением. Так как он был в сознании, из милиции в контору явились сразу.

Чем они его взяли, мне неведомо, но наболтать он успел много. Потом, конечно, испугался. Само собой, в органах Лома родным не считали и прицепились не хуже, чем репей к бродячей собаке. Особо страшно не было, но дело хлопотное, следовало взять его под контроль. Вот тогда я и вспомнила о Сердюкове. Позвонила и начала ласково:

- Константин Николаевич, здравствуйте. Возможно, вы меня не помните, мое имя Лада Юрьевна, нас познакомила...

- Да вы шутите, Лада Юрьевна, - засмеялся он. - Забыть вас невозможно, и вы это прекрасно знаете. Чем обязан?

- Моему родственнику необходим адвокат, лучший из всех, кого можно сыскать. Я очень рассчитываю на вас.

- Уголовное дело? - помолчав немного, спросил он.

- В сущности, нет никакого дела... Может быть, мы встретимся, и я вам все расскажу?

- Хорошо.

Через час мы сидели в ресторане. Пялился он на меня так, что я начала краснеть.

- Так в чем проблема? - улыбнулся он, увидев, что его взгляды достигли цели.

- У племянника моей подруги неприятности... - Я не торопясь изложила суть дела, приглядываясь к Константину Николаевичу.

Он ухмылялся довольно цинично, моя грудь интересовала его много больше моих слов. Когда я закончила, он сказал:

- Дело пустяковое. Скажите вашей подруге, если она существует в реальности, что показания, полученные у раненого или больного, находящегося под воздействием наркотиков, никакой суд к сведению не примет.

- А он находился? - усмехнулась я.

- Что-то ему наверняка успели вколоть по дороге в больницу.

- Я могу на вас рассчитывать?

- Можете, - кивнул он. - Уверен, вы знаете, сколько стоит мое время.

- Разумеется, - улыбнулась я.