утайки. Денег у меня было мало, мне ведь удалось выручить всего лишь пятьсот
сорок фунтов после банкротства моего последнего мужа, и часть из них я уже
растратила. Впрочем, у меня еще оставалось около четырехсот шестидесяти
фунтов, кое-какие наряды, золотые часы, драгоценности, правда довольно
дешевенькие, да на тридцать или сорок фунтов еще не проданного полотна.
благодарности ко мне за все, что я для нее сделала. Не одной дружбой дарила
она меня; зная о моем стесненном положении, она всякий раз, что сама была
при деньгах, делала мне подарки, иными словами, попросту содержала меня, так
что мне не приходилось трогать своих денег. Наконец она подала мне вот какую
злополучную мысль: мужчины ведь, даже когда у них самих ничего нет за душой,
охотно принимаются ухаживать за состоятельными женщинами; поэтому, хотя бы
из одной справедливости, нам следует поступать точно таким же образом с ними
и пытаться обмануть обманщика.
мужа, который никогда не попрекнет меня отсутствием приданого. Я ответила,
что всецело подчиняюсь ее руководству и без ее приказания не вымолвлю ни
слова и не ступлю ни шагу, в полной уверенности, что она поможет мне
выпутаться из любых затруднений. Она пообещала.
своей родственнице в провинцию, после чего явилась вместе с мужем навестить
меня называя меня кузиной, она так искусно повела разговор, что муж очень
любезно попросил меня, от своего имени и от имени жены, переехать к ним в
город и поселиться у них, сказав, что они теперь живут в другом месте. Затем
она сказала мужу, что меня, по крайней мере, тысяча пятьсот фунтов состояния
и предстоит унаследовать от родственников еще больше.
предпринимать: я спокойно выжидала, так как вскоре по всему околотку
распространился слух, что молодая вдова, живущая у капитана, сущий клад, что
у нее по крайней мере тысяча пятьсот фунтов, а то и гораздо больше, что сам
капитан говорил это; а если капитана расспрашивали обо мне, он не колеблясь
это подтверждал, хотя знал обо мне только то, что сказала ему жена; делал он
это без всякого дурного умысла, потому что искренне верил, что так оно и
было.
горы. Прослывши женщиной состоятельной, я тотчас привлекла к себе кучу
поклонников, так что выбор у меня был богатый, хоть мужчин и уверяют, что их
так мало. К слову сказать, это подтверждает то, что я говорила раньше. Мне
предстояла тонкая игра: найти среди них наиболее подходящем для себя
человека, то есть такого, который легче другим поверил бы слухам о моем
богатстве и не стал бы собирать более подробные сведения; ничего другого мне
не оставалось, потому что положение мое не допускало тщательных расспросов.
своих поклонников, добилась от него торжественного признания в том, что он
меня любит больше всего на свете и что, если я соглашусь осчастливить его,
он будет на седьмом небе; я знала, что весь этот пыл объясняется
предположением, скорее даже уверенностью, что я очень богата, хотя сама я и
не заикалась ему о своем состоянии.
этого зависело мое спасение потому что я знала, что стоит ему пойти на
попятный, и я погибла, равно как и он был человек погибший, если бы взял
меня; и не выскажи я сомнений насчет его состояния, у него могли возникнуть
кое-какие сомнения насчет моего. Итак, я первым долгом стала выражать
притворное недоверие к его искренности, говорила, что он за мной ухаживает
ради моих денег. Тогда он разражался уверениями в беззаветной любви, но и их
я встретила тем же притворным недоверием. Раз утром он снимает с пальца
бриллиантовое кольцо и пишет на оконном стекле моей комнаты следующие слова:
добродетель?
что бы то ни стало взять верх. Следующими его словами были:
смело написав под этим стихом:
показалось тогда, что не поверил. Как бы там ни было, он подбежал ко мне,
обнял и, покрывая пылкими и страстными поцелуями, долго сжимал в объятиях;
потом, заявив, что у него не хватает больше терпения писать на стекле,
попросил перо и чернила, достал кусок бумаги и написал:
оспаривать мои слова, то есть совершать невежливость и идти против своего
чувства; но раз уж я увлекла его на путь стихоплетства, то он просил
позволения продолжать, после чего взял перо и написал:
да, это был знак большого благоволения, степень которого он оценил бы, если
бы знал все. Так или иначе, он воспринял его, как я и предполагала, то есть
решив, что я склонна продолжать нашу любовную игру; у меня же были для этого
все основания: такого приветливого и веселого человека я никогда не
встречала и часто думала, что поэтому вдвойне преступно его обманывать; но
меня побуждала к этому необходимость устроиться соответственно моему
положению, к тому же, каким бы красноречивым доводом: против дурного
обращения с этим человеком ни являлась его любовь и доброта, качества эти,
несомненно убеждали меня, что он перенесет разочарование с большей
кротостью, чем какой-нибудь сорви-голова, у которого только и есть что
бурные страсти, которые могут лишь сделать женщину несчастной.
часто шутила с ним насчет своей бедности, однако, убедившись, что это
правда, он не позволил себе никаких упреков; ведь, в шутку или всерьез, он
заявил, что берет меня, невзирая на приданное, равно как и я, в шутку или
всерьез, заявила, что у меня нет ни гроша, словом, отрезала ему все пути к
отступлению; и хотя он мог сказать впоследствии, что был обманут, однако не
вправе был сказать, что обманула его я.
нечего бояться потерять его, то играть роль равнодушной дольше, чем в других
случаях позволило бы мне благоразумие; но я смекнула, какие преимущества
дадут мне сдержанность и равнодушие, когда придется признаться в своем
бедственном положении; это поведение было для меня тем более выгодным, что,
как я подметила, он заключал из него, что у меня или много денег, или много
рассудительности и что я вовсе не искательница приключений.
стороны самое галантное обращение, поскольку он берет меня, не справляясь о
моем состоянии, и хочу отплатить ему такой же любезностью, ограничившись
лишь самыми необходимыми справками о его делах, однако, надеюсь, он разрешит
мне задать несколько вопросов, на которые может ответить или нет, как ему
будет угодно; один из этих вопросов касался нашего будущего образа жизни и
места, где мы поселимся, так как я слышала, что у него большая плантация в
Виргинии и он будто бы хочет туда переселиться, у меня же нет желания
отправляться за океан.
откровенно говорил о своем состоянии, откуда я заключила, что он мог бы
занимать очень видное положение в обществе; большую часть его имущества
составляли три плантации в Виргинии, которые приносили ему прекрасный доход,
около трехсот фунтов в год, но если бы он хозяйничал сам, то давали бы в
четыре раза больше. "Прекрасно, - подумала я, - ты отвезешь меня туда, когда
тебе вздумается, только сейчас я тебе этого не скажу".
что все мои желания будут исполнены, хотя ему и не нравится, что я отношусь
к его плантациям без должного уважения, переменила разговор; сказала, что у
меня есть важные основания не переезжать туда; ведь если его плантации так