лежавшую перед ним карту: он не нуждался в ней. В его изумительной памяти
хранились все труды Фрезье, Молина, Гумбольдта, Мьерса, д'Орбиньи, и он
безошибочно и не колеблясь выбирал наилучшее направление. Окончив этот
географический перечень, Паганель добавил:
восточного побережья даже раньше "Дункана", если его случайно задержит в
пути западный ветер.
мысом Сан-Антонио? - спросил Джон Манглс.
разузнать, в каком положении капитан Грант, а не вступать в бой с
индейцами. Мне кажется, что Гленарван - наш естественный руководитель,
затем майор, который, конечно, никому своего места не уступит, и ваш
покорный слуга, Жак Паганель...
Итак, мы вчетвером и еще трое матросов с "Дункана"...
этой экспедиции?
есть самое драгоценное для нас на свете. А кто лучше может позаботиться о
них, чем преданный капитан "Дункана"!
затуманился грустью.
быстро закончиться, и разлука будет недолгой.
честные люди, делая как можно больше добра. Transire benefaciendo [идти,
творя добро (лат.)] - это наш девиз.
применить к обсуждению вопроса, по которому не было разногласий.
все в строжайшей тайне, чтобы не привлечь внимания индейцев.
матросов отправиться с экспедицией, то все предложили свои услуги;
Гленарвану оставалось только выбирать, и он, не желая никого из этих
славных малых обидеть, решил бросить жребий. Так и сделали. Жребий выпал
помощнику капитана Тому Остину, крепышу Вильсону и Мюльреди, который мог
бы состязаться в боксе с самим Томом Сайерсом.
во что бы то ни стало хотел отправиться в назначенный срок и добился
этого. Не менее энергично действовал и Джон Манглс. Он запасся углем и был
готов выйти снова в море. Джон полагал прибыть к аргентинскому побережью
раньше сухопутных путешественников. Отсюда возникло между Гленарваном и
молодым капитаном настоящее соревнование, послужившее на пользу общему
делу.
собрались в кают-компании. "Дункан" снимался с якоря, и лопасти винта уже
пенили прозрачные воды бухты Талькауано. Гленарван, Паганель, Мак-Наббс,
Роберт Грант, Том Остин, Вильсон и Мюльреди, вооруженные карабинами и
револьверами Кольта, готовились покинуть яхту. Проводники и мулы уже ждали
их у конца бревенчатого мола.
прощанье друг другу руки и сохраним тепло этого пожатия до встречи на
берегах Атлантического океана!
обнимались столь горячо, что пожелание почтенного ученого могло и
осуществиться.
Вскоре они высадились у набережной. Маневрировавшая в это время яхта
подошла к ним ближе чем на полкабельтова [кабельтов - морская мера длины
для небольших расстояний, равная 185,2 метра]
будем друг другу помогать.
дороге, на яхте заработал винт и она на всех парах поплыла в океан.
11. ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ ЧИЛИ
трех мужчин и одного мальчика. Погонщик мулов был англичанин, проживший в
этой стране более двадцати лет. Он отдавал своих мулов внаем
путешественникам и сам нанимался к ним проводником через многочисленные
перевалы Кордильер.
проводнику, хорошо знавшему все дороги в пампе. Англичанин, несмотря на то
что жил среди индейцев и мулатов много лет, не забыл родной язык и
свободно объяснялся с путешественниками. Это облегчало положение
Гленарвана, который легко мог отдавать всякого рода распоряжения, ибо
испанского языка Жака Паганеля, несмотря на все его старания, пока никто
не понимал.
подручных туземца-пеона и двенадцатилетний мальчуган. Пеоны погоняли
мулов, нагруженных багажом экспедиции, а мальчик вел "мадрину" -
малорослую кобылицу, которая, увешанная бубенчиками и колокольчиками, шла
впереди, увлекая за собой десять мулов. На семи ехали путешественники, а
на восьмом - катапас. Остальные два мула были нагружены съестными
припасами и несколькими кусками материи, предназначенной завоевать
благосклонность касиков [касик - вождь туземного племени] пампы. Пеоны
обычно шли пешком. Этот переход через Южную Америку, казалось, должен был
совершиться в наилучших условиях как в смысле быстроты, так и в смысле
безопасности.
путешествие можно только, имея в своем распоряжении выносливых мулов, из
которых лучшие вывезены из Аргентины. У этих превосходных животных
выработались свойства, какими их порода первоначально не обладала. Они
неприхотливы к пище. Они пьют один раз в день, легко проходят сорок
километров за восемь часов и покорно несут груз в четырнадцать арробов
[арроб - местная мера веса, равная 11 килограммам].
двора. Путешественники питаются сушеным мясом, рисом, приправленным
перцем, и дичью, если удается подстрелить по пути. В горах пьют воду
горных потоков, в равнине - воду ручьев, прибавляя несколько капель рома,
хранящегося у каждого путешественника в бычьем роге "шифле". Впрочем, в
тех горных краях следует воздерживаться от употребления спиртных напитков,
ибо там нервная система у человека и без того находится в очень
возбужденном состоянии. Что касается постельных принадлежностей, то они
заключаются в местном седле - "рекадо". Это рекадо сделано из "пелионов" -
бараньих шкур, дубленных с одной стороны и покрытых шерстью с другой, и
укрепляется на муле широкими, богато вышитыми подпругами. Путешественник,
завернувшийся ночью в эти теплые пелионы, может спокойно спать, не
опасаясь никакой сырости.
приноравливаться к местным обычаям, приобрел для себя и для своих
спутников чилийские одежды. Паганель и Роберт, два ребенка - один
побольше, другой поменьше, - пришли в восторг, когда просунули головы в
чилийские пончо - широкий плащ с отверстием посредине, на ноги они
натянули сапоги, сделанные из кожи задних ног жеребенка. Богато оседланные
мулы, которых взнуздали арабскими мундштуками, их длинные кожаные
переплетенные поводья, служившие одновременно бичом, идущая впереди
кобылица, убранная металлическими украшениями, и двойные холщовые, ярких
красок, мешки, "альфорхасы", с запасом съестных припасов, - как пышно все
это выглядело! Пока рассеянный Паганель садился на разубранного мула, тот
чуть-чуть не лягнул его. Усевшись наконец в седло, с неразлучной подзорной
трубой через плечо, укрепившись ногами в стременах, он всецело положился
на опытность мула, и ему не пришлось в этом раскаяться. Что касается
Роберта, то тот сразу же проявил себя великолепным всадником.
дул свежий ветер, смягчая зной. Маленький отряд быстро продвигался по
извилистым берегам бухты Талькауано, стремясь выйти в тридцати милях к югу
на тридцать седьмую параллель. Весь день ехали быстро, пробираясь сквозь
камыши пересохших болот; ехали почти молча: слишком живы были в памяти
минуты расставания с оставшимися на яхте. Еще виднелся дым "Дункана",
исчезавшего за горизонтом. Говорил лишь Паганель: прилежный географ
задавал сам себе вопросы по-испански и сам же отвечал на том же языке.
Пехов Алексей
Ильин Андрей
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман