Чтение 15–й страницы книги ~Росмерсхольм~

вернется?

Ребекка. Никогда не вернусь больше.

Мадам Хельсет. Никогда! Господи боже! Что же тут будет у нас в
Росмерсхольме без вас? Бедный пастор только что зажил было так хорошо,
уютно.

Ребекка. Меня сегодня страх обуял, мадам Хельсет.

Мадам Хельсет. Страх? Господи Иисусе... чего же вы испугались?

Ребекка. Мне померещилось что-то вроде белых коней...

Мадам Хельсет. Белых коней! Среди бела дня!

Ребекка. Ах, они, кажется, разгуливают у вас тут и днем и ночью... эти
белые кони. (Меняя тон.) Ну, значит, дорожный чемодан, мадам Хельсет.

Мадам Хельсет. Да, да. Дорожный чемодан.

Идут обе направо.

(*811) ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Гостиная в Росмерсхольме. Поздний вечер. На столе горит лампа под
абажуром. Ребекка стоит у окна, укладывая в саквояж разную мелочь. Ее
пальто, шляпа и белый шерстяной, связанный ею платок висят на спинке дивана.
Мадам Хельсет входит справа.

Мадам Xельсет (вполголоса и как-то сдержанно). Теперь все вещи
вынесены, фрекен. На черном крыльце.

Ребекка. Хорошо. А кучеру сказано?

Мадам Хельсет. Да. Он спрашивает, когда ему подавать.

Ребекка. Я думаю, так около одиннадцати. Пароход отходит в полночь.

Мадам Хельсет (несколько запинаясь). А пастор? Вдруг он не вернется
домой к этому времени?

Ребекка. Я все-таки уеду. Если я не увижусь с ним, то вы передайте, что
я напишу ему. Длинное письмо. Так и скажите.

Мадам Хельсет. Да, написать - это, конечно, тоже не мешает. Но, право,
бедняжке фрекен надо бы попытаться еще раз поговорить с ним самой.

Ребекка. Пожалуй. Или, пожалуй, лучше не надо.

Мадам Хельсет. Нет, вот уж не думала я дожить до этого.

Ребекка. Что же вы думали, мадам Хельсет?

Мадам Хельсет. Я, право, думала, что пастор Росмер человек правильный.

Ребекка. Правильный?

Мадам Хельсет. Да, именно правильный.

Ребекка. Но, милая, что вы хотите этим сказать?

(*812) Мадам Хельсет. Сущую правду, фрекен. Не годилось бы ему таким
манером выходить из воды сухим.

Ребекка (смотрит на нее). Послушайте, мадам Хельсет. Скажите мне по
совести, откровенно, - почему я уезжаю, по-вашему?

Мадам Хельсет. Господи боже мой, верно, уж нужда гонит, фрекен.
Охо-хо-хо! Но, по-моему, некрасиво это со стороны пастора. С Мортенсгора
взыскать нечего было. Она была замужняя. Так им и нельзя было пожениться,
как ни хотелось. А пастор... гм!..

Ребекка (слабо улыбаясь). Неужели и вы могли думать о нас с пастором,
будто мы...

Мадам Хельсет. Никогда в жизни. То есть... до сегодняшнего дня.

Ребекка. А сегодня, значит?..

Мадам Хельсет. Ну... после всего того дурного, что, люди говорят,
пропечатано про пастора в газетах...

Ребекка. Так вот что!

Мадам Хельсет. Я так думаю - с человека, который мог перейти в веру
Мортенсгора, все станется.

Ребекка. Пожалуй, что так. Ну, а я-то? Что вы скажете обо мне?

Мадам Хельсет. Помилуйте, фрекен... о вас что ж сказать? Одинокой
женщине где же устоять - понятно... Все мы люди, фрекен Вест.

Ребекка. Верно вы говорите, мадам Хельсет. Все мы люди... Что это вы
прислушиваетесь?

Мадам Xельсет (тихо). Господи Иисусе... да ведь это как раз он.

Ребекка (вздрагивая). Значит, все-таки!.. (Твердо.) Хорошо. Пусть так!

Йуханнес Росмер входит из передней.

Росмер (увидав дорожные сборы, оборачивается к Ребекке и спрашивает).
Что это значит?

Ребекка. Я уезжаю.

Росмер. Сейчас?

Ребекка. Да. (Обращаясь к мадам Хельсет.) Так в одиннадцать.

(*813) Мадам Хельсет. Хорошо, хорошо, фрекен. (Уходит направо.)

Росмер (после краткого молчания). Куда ты уезжаешь, Ребекка?

Ребекка. На север, с пароходом.

Росмер. На север? Зачем тебе на север?

Ребекка. Я ведь оттуда приехала.

Росмер. Но теперь тебе нечего там делать.

Ребекка. И здесь мне нечего делать.

Росмер. Что ты думаешь предпринять?

Ребекка. Не знаю. Я хочу только попытаться покончить с этим..

Росмер. Покончить с этим?

Ребекка. Росмерсхольм сломил меня.

Росмер (пораженный). Ты говоришь?..

Ребекка. Сломил совсем... Я прибыла сюда с такой здоровой, смелой
волей. Теперь я согнулась под ярмом чужого закона. Не думаю, чтобы у меня
впредь хватило духу отважиться на что бы то ни было.

Росмер. Почему? Что это за закон, под ярмом которого ты, говоришь...

Ребекка. Милый, не будем говорить об этом теперь... Чем вы покончили с
ректором?

Росмер. Мы заключили мир.

Ребекка. Так. Все-таки, значит, этим кончилось.

Росмер. Он собрал у себя весь наш старый кружок. И они ясно доказали
мне, что план мой - облагородить умы - совсем не по мне. Да и дело само по
себе такое безнадежное... Я оставлю это.

Ребекка. Да, да... пожалуй, так и лучше.

Росмер. Вот ты как заговорила! Так и ты теперь такого мнения?

Ребекка. Пришла к такому мнению. В последние два дня.

Росмер. Ты лжешь, Ребекка.

Ребекка. Лгу!..

Росмер. Да, лжешь. Ты никогда не верила в меня. Никогда ты не думала,
что я способен постоять за это дело, доставить ему победу.

(*814) Ребекка. Я думала, что мы вдвоем как-нибудь справимся.

Росмер. Это неправда. Ты думала, что сама могла бы совершить что-нибудь
крупное. А из меня могла бы сделать орудие своих замыслов. Я мог бы помочь
тебе достигнуть твоих целей. Вот что ты думала.

Ребекка. Выслушай меня, Росмер...

Росмер (тяжело опускаясь на диван). Ах, оставь. Я теперь все вижу ясно.
Я был игрушкой в твоих руках.

Ребекка. Слушай же, Росмер. Давай поговорим об этом. Это будет в
последний раз. (Садится на стул у дивана.) Я думала было написать тебе обо
всем - оттуда, с севера. Но, пожалуй, лучше сразу выложить тебе.

Росмер. Так ты еще не во всем призналась?

Ребекка. Остается еще самое главное.

Росмер. Самое главное?

Ребекка. Открыть тебе то, чего ты никогда и не подозревал. Что бросит
свет на все остальное.

Росмер (качая головой). Я ничего не понимаю.

Ребекка. Совершенно верно, что я когда-то интриговала, чтобы попасть в
Росмерсхольм. Я ведь тогда так рассуждала, что тут, пожалуй, мне удастся
найти свое счастье, устроиться. Так или иначе, понимаешь.

Росмер. Ты и добилась того, чего хотела.

Ребекка. Думаю, что смогла бы добиться, чего бы ни захотела - тогда.
Тогда воля моя была еще здорова, смела, свободна; я знать не хотела никаких
посторонних соображений. Ничего, что могло бы заставить меня свернуть с
дороги. Но тогда и пришло то, что сломило во мне волю... запугало меня самым
позорным образом на всю жизнь.

Росмер. Что такое пришло? Говори так, чтобы я мог понять тебя.

Ребекка. Тогда меня обуяла эта необузданная, непреодолимая страсть...
о-о, Росмер!..

Росмер. Страсть? Тебя?.. К кому?

Ребекка. К тебе.

Росмер (готовый вскочить). Что же это!

Ребекка (удерживая его). Сиди, милый. Послушай, что было дальше.

(*815) Росмер. И ты хочешь сказать... что полюбила меня... таким
образом!..

Ребекка. Мне казалось тогда, что это чувство была любовь. Но это было
не то. Я говорю тебе: это была необузданная, непреодолимая страсть.

Росмер (с усилием). Ребекка... да ты ли это... ты ли сидишь тут и
рассказываешь все это?

Ребекка. Да, - как тебе это покажется, Росмер?

Росмер. И в силу этого... под властью этого чувства ты, значит, и
принялась действовать, как ты выразилась?..

Ребекка. Это чувство налетело на меня, как морской шквал, как буря,
какие поднимаются у нас на севере зимой. Подхватит и несет тебя с собой,
несет неведомо куда. Нечего и думать о сопротивлении.

Росмер. Так эта же буря и снесла несчастную Беату в водопад?

Ребекка. Да, ведь между мной и ею шла тогда борьба, как между двумя
утопающими на киле перевернувшейся лодки.

Росмер. И, конечно, ты была сильнейшей здесь в Росмерсхольме. Сильнее,
чем Беата и я - оба вместе.

Ребекка. Я успела узнать тебя и понять, что нельзя к тебе и
приступиться, пока ты не станешь свободным и с внешней стороны и духовно.

Росмер. Но я не понимаю тебя, Ребекка.. Ты... ты сама, все твое
поведение - для меня неразрешимая загадка. Теперь ведь я свободен... и
духовно и с внешней стороны. Ты теперь у цели, какую наметила себе с самого