другим гостям? Мне, честно сказать, хочется побыть одному.
она. - Не может поддержать разговор с дамой, все горюет по умершей женушке,
хотя с ней половина города переспала, богач-бедняк-принц-нищий. О Господи,
да что я говорю, не надо было, наверно...
Камоинша был недвусмысленно требователен. -Я вас боюсь, - сказала она,
пытаясь высвободить руку. -Ополоумели вы, что ли? Или пьяный? Да, наверно,
пьяный. Ладно. Жаль, проговорилась я, но ведь все-все-все знают, так что и
без меня это до вас бы дошло рано или поздно. А теперь хватит, хорошенького
понемножку, вы, оказывается, не Тихоня, а самый настоящий Ворчун, и пойду-ка
я поищу себе другого гнома.
заявились двое полицейских и попросили ее пересказать приведенный выше
разговор.
конец, говорить больше не о чем.
погрузились в черную зеркальную гладь ночной гавани и поплыли в морскую
материнскую необъятность. Течение подхватило их и унесло.
6
Поло" все еще стоит на якоре в кочинской гавани, и, сочтя это признаком
вопиющей халатности дядюшки Айриша, выпустившего из равнодушных рук бразды
правления в переходный период между смертью ее родителей и ее собственным
полноправным появлением на сцене, пришла в неописуемый гнев. Она велела
шоферу "пулей" везти ее в эрнакуламский порт, к складу ? 1 частного
торгового дома с ограниченной ответственностью "К-50" и вихрем ворвалась в
это пещероподобное хранилище; там на мгновение остановилась, смущенная
прохладным, пронизанным лучами света сумраком, обескураженная кощунственным
величием уставленного джутовыми мешками собора, где запахи пачулевого масла,
гвоздики, куркумы и фенугрека, тмина и кардамона витали в воздухе, словно
воспоминания о хоралах, и узкие проходы между нагромождениями готовой к
экспорту продукции вели то ли в ад и обратно, то ли к спасению души.
моя личная история, история сотворения Мораиша Зогойби, берет начало в
задержанной партии перца?)
с прикрепленными к дощечкам бумагами, озабоченно сновали среди кули,
нагружающих свои тележки; над ними всеми возвышалась троица жутко
изможденных контролеров - господин Перчандал, господин Тминсвами и господин
Чиликарри, восседавшие, подобно инквизиторам, на высоких табуретах в
зловещих нимбах ламп и царапавшие гусиными перьями в гигантских гроссбухах,
что лежали перед ними на наклонных столах с журавлиными ножками-ходулями.
Ниже этих величественных персонажей за обычным письменным столом с маленькой
лампой сидел дежурный складской управляющий, на которого и спикировала
Аурора, оправившись от нерешительности и требуя объяснить, почему задержана
отправка судна.
ибо откуда мог столь ничтожный червь знать, что на уме у самого господина
Айриша да Гамы? -Он что, утопить хочет наше семейное состояние?
рода да Гама и единственную наследницу его несметных богатств - ведь всем
было известно, что господин Айриш и госпожа Кармен хозяйничают только до
поры до времени, а покойный господин Камоинш оставил им не более, чем
содержание, хотя и щедрое, - складской управляющий был поражен словно ударом
копья в самое сердце и временно онемел. Юная владычица наклонилась к нему
еще ближе, зажала его подбородок между большим и указательным пальцами,
пронзила управляющего самым что ни на есть негодующим взглядом - и по уши
влюбилась. К тому времени, как он, совершенно ошеломленный, справившись
кое-как с приступом застенчивости, пробормотал с запинкой, что между Англией
и Германией объявлена война и поэтому капитан "Марко Поло" отказывается
плыть в Англию, - "Видите ли, возможны нападения на торговые суда", - Аурора
поняла, немало злясь на свои предательские чувства, что по причине нелепой и
неуместной страсти ей придется бросить вызов правилам и обычаям своего
класса и немедленно выйти замуж за этого состоящего на службе у семьи не
слишком речистого красавца. "Все равно, что выйти за грязного шоферюгу", -
кляла она себя в блаженном отчаянии и, погрузившись с головой в сладкий ужас
своего положения, не сразу увидела на столе управляющего деревянную табличку
с именем и фамилией.
впечатались наконец в ее сознание, - мало мне позора, что у него в кармане
пусто и язык не ворочается, так он еще и еврей впридачу. - После паузы, в
сторону: -Вот так, Аурора. Чем дело-то пахнет. Втюрилась в Моисея, в поганца
косноязычного*.
которого голова шла кругом, во рту пересохло, сердце бухало, в ушах шумело и
в паху разгорался огонь, был неспособен это сделать, вновь лишившись дара
речи из-за нарастания чувств, обычно не поощряемых в служащих семейных
фирм); дежурного управляющего Зогойби звали не Моисей, а Авраам. Если верно,
что имя определяет судьбу, то шесть крупных букв говорили о том, что ему не
суждено сокрушить фараона, дать народу заповеди и разделить воды морские; не
его удел - вести кого-либо в землю обетованную. Вместо этого он возложит
родного сына на алтарь свирепой любви. А "Зогойби"?
x x x
фабрикант Моше Коген и гласит предание в материнской ветви семьи Авраама.
При этом, однако, никто в роду ни в малейшей степени не знал этого
заморского языка. Даже подумать такое было грешно. "Ты только погляди, как
они пишут, - сказала раз Аврааму его мать Флори. - Точно ножами колют и
полосуют, даже тут одно зверство. Правда, мы тоже потомки воинов. Может,
поэтому к нам и прилипло чужое андалусское прозванье".
не гоните, пожалуйста, лошадей.)
покойный Камоинш, стоял, весь напружинившийся, у отделанной внутри голубой
плиткой кочинской синагоги (Плитки из Кантона. Нет двух одинаковых, -
гласила надпись под образчиком на стене прихожей), источая сильный запах
специй и кое-чего еще, и готовился защищаться от материнского гнева. Старая
Флори Зогойби в выцветшем зеленом миткалевом платье, облизывая десны,
слушала сбивчивый рассказ сына о запретной любви. Своей палкой она провела
на земле черту. По одну сторону синагога, Флори, история; по другую Авраам,
его богатая девица, Вселенная, будущее - все вещи нечистые. Закрыв глаза,
отвлекшись от Авраамова бормотанья и запаха, она вызвала в памяти прошлое,
предвосхищая момент, когда ей придется отречься от единственного сына,
потому что не случалось еще такого, чтобы кочинский еврей женился на
язычнице; ведь помимо ее собственной памяти, глубже и дальше, была долгая
память племени... индийские "белые евреи", сефарды из Палестины, появились в
большом числе (приблизительно десять тысяч) в 72 году нашей эры, спасаясь от
преследования римлян. Обосновавшись в Крангануре, они шли в наемные войска к
местным раджам. Однажды битву между правителем Кочина и "владыкой морей" -
каликутским князем пришлось отложить из-за того, что еврейские воины не
могли сражаться в субботу.
Бхаскара Рави Варман I дал Иосифу Раббану во владение деревню Анджуваннам
близ Кранганура. Медные таблички, на которых был увековечен этот дар, в
конце концов оказались в облицованной плиткой синагоге, в ведении Флори; ибо
в течение многих лет, вопреки обычаю, она, женщина, исполняла там почетную
должность смотрительницы. Таблички хранились в ящике под алтарем, и время от
времени она их доставала и полировала с превеликим тщанием, покрывая слоем
собственного пота.
было выбрать, - бормотала Флори. Но взор ее все еще блуждал в далеком
прошлом, перед ним возникали еврейские насаждения ореха кешью, арековой
пальмы и хлебного дерева, древние колышущиеся поля еврейского рапса, сбор
еврейского кардамона - ведь разве не это было основой процветания общины?
Невесть как гордятся из-за того, что они чьи-то там выблядки.
Фитц-Васко-да-Гама**! По мне, так ничуть не лучше, чем шайка мавров.
таким внезапным, он, по всей вероятности, придержал бы язык из сыновнего
почтения, зная к тому же, что Флори с ее предрассудками ему не переспорить.
да мавры, подумать только. Пришли, значит, по твою душу.
любимую.