становилась невыносимой.
обыкновенным песком, который они выделяли в форме колбасок. При его
появлении грунтоеды закапывались в песок, а медузы всплывали, сжимая и
расслабляя свой зонтик. И во все стороны, опираясь на иглы, расползались
морские ежи. Некоторые из них остались лежать, расклинившись иглами среди
камней. Эти ежи были опаснее всего: если случайно дотронешься, рукавица
тотчас покроется обломками игл, легко прокалывавших резину. Впрочем, ничего
беспомощней, чем эти ежи, в природе но было; если их опрокидывало водой, то
они не могли перевернуться и погибали в полной силе, как водолазы. В одном
месте наткнулся на родник, бивший из скалистой почвы, различив две лилии в
пресной воде, желтую и красную. Они были похожи на маленьких танцовщиц,
вертевшихся на одной ноге. Наверное, и эти лилии, и цветных рыбок, и слепых
морских звезд принесло сюда течение, и они как-то прижились и чувствовали
себя как дома.
увидел над собой знакомый провал, похожий на небо с облаками. Этот мираж
земной атмосферы, сотворенный в морской глубине, был так нереален, что
старшина не сразу заставил себя думать над тем, что видит. А видел он нечто
вроде полыньи, растекшейся от течения. Осаживаясь всей массой над каньоном,
словно попадая в яму, течение пыталось выбраться из нее: вздымалось, росло,
превращаясь в гору, которая неожиданно разрывалась на две волны, чтоб
пропустить лавину нижней воды, вылетавшей, как огромное белое облако. Под
гребень одной из этих волн он, наверное, поднырнул, когда спускался сюда.
начало стремительно всплывать. Отделилось нечто круглое, похожее на шар,
который пронесся так близко, что на какое-то мгновение ослепил. Немного
повыше шар задержался, поплыл горизонтально. Опять начал подниматься и
пропал. Не то от усталости, не то от боязни упустить главное, он не
воспринял того, что видел. То есть воспринял, но не как нечто реальное, а
как фантасмагорию при потере сознания. А когда шар пропал, решил, что
сознание вернулось.
оформлялись из массы несливающихся капель, тяжелых и блестящих, как ртуть.
Какая-то тяжелая вода с большим составом полиметалла. Войдя в нее, сразу
почувствовал облегчение: капли снимали вес, гасили толчки течения. Однако
вернулась знакомая неустойчивость, только теперь притяжение было направлено
к поверхности. Осторожно касаясь шлемом капель, сдвинулся в ритме к самому
краю. Здесь вода притягивала так, что, казалось, если убавишь вес, вылетишь
из капель, как пуля. Такая сильная тяга возникала при разрыве течения. Массы
воды, проносясь, как ураганные ветры, раскатывали капли до гладкой полосы.
Надо были все время то прибавлять, то убавлять вес, чтоб не вылететь из
капель или не упасть вниз. Постепенно он выяснил, что в ритме течения была
остановка. Полоса как бы замирала на какие-то мгновения. По-видимому, силы
столкновения уравновешивались в этот момент. Наступала мертвая точка. В этом
была какая-то подсказка. А также в том, что Полынья сигналила светом и
темнотой. Все тут зависело от воды, от ее вздохов и выдохов. Этих секунд ему
не хватало для свободного всплытия. Он не успевал вскочить в отлетающее
облако. Но если сработает пост, сможет и успеть.
готовый войти в идущий строй.
Полоса была занята какой-то чертовщиной, летавшей в прибое: шар, полное
подобие луны! Наблюдая за ним, водолаз видел, что шар не долетал до
всплеска. Течение, подсекая вихрь, останавливало его. Потом поток
обрушивался сверху, придавливая шар к полосе, и он, крутясь, начинал
обратный разбег. Неизвестно, сколько он тут летал и что это такое.
поймал какой-то особенный удар. А в паузе темноты, орошаемой градом капель,
не покатился обратно.
оторвавшись от полосы, всплывал в облаке, похожий сейчас на солнце.
обслуживать Шарова. Немедленно по тревоге спускайте все лодки. Сейчас из
воды вылетит человек.
над полосой. На какие-то мгновения он словно завис в пустоте, чувствуя, как
вода обваливается вниз, обретя вес тела, от которого растягивались шейные
позвонки. Дернули еще раз - вода подхватила...
стене. Вдруг увидел шар над головой, который крутился в изгибе потока. С
размаху влепившись в шар, водолаз вырвал его из течения. Шар закрутился на
месте, светя так, что нельзя было смотреть. Надо было, чтоб он ослаб, чтоб
его остудило водой. Ловя его отклонения в глубине, Суденко внезапно потерял
сознание, и Ковшеваров еле докричался до него.
затормозил, увидев прямо под собой то, что всплывало. Там, покачиваясь,
выходило из моря солнце, просвечивая чем-то внутри. Спустившись к нему,
прилипая к его округлости, он приставил лицо и тотчас увидел ее, сидевшую
там, как в колбе, опираясь на стенки из света. Сидела живая, спала в этом
удивительном свете! Это был в точности такой же газ, как и тот, что окутывал
корабль, но он не думал уже ни о шаре, ни о том, как в него девушка
забралась. Он знал, что все равно ничего не узнает, что ничем ей не сможет
помочь, как не смог когда-то помочь пареньку, выпрыгнувшему из торпедного
отсека подводной лодки: тоже тянул к земле, забыв, что у них с верхним миром
порвана связь...
в нем. Сфера раздувалась, как парашют, почувствовав свободу, и набирала
скорость. Это было хорошо, с одной стороны. Девушка теряла защиту газового
слоя, и ее надо было поднять поскорей. И в то же время подъем не должен быть
быстрее пузырьков воздуха. Поэтому он притормаживал сферу, добавляя
собственный вес. Оболочка скользила, как парашютный шелк, не мог за нее
держаться. Если девушку не поймают наверху, она быстро не полетит. В воде он
ее поймает.
стравил воздуха, а как только отпустил девушку, сразу упал. Почему-то
казалось, что находится высоко, но уже через несколько секунд ноги опутал
вихрь. Он не боялся этой дыры, зная, что она отбросит на всплытие, но ему
помешали в посту. Отчаянно подбирая слабину, матросы остановили рывком.
Вихрь подбил ноги, крутнув в воде, как палку. Воздух хлынул под ремень,
сместив центр тяжести. Матросы тут же потравили концы, но в таком
перевернутом положении он и остался. Сейчас, опрокинутый вниз головой, с
раздувшимися руками и ногами, он был беспомощен, как резиновая кукла.
Повезло лишь в одном: перевернулся в изгибе потока, который придерживал его.
А если б ляснулся повыше, его б выбросило из воды, как пробку. Это как
минимум пожизненная пенсия.
рубахе помалу травил, а дотянуться до головного не мог), он оценил
мастерство Ковшеварова как обеспечивающего водолаза. Во-первых, голос: это
был настоящий Левитан, только рыдающий. И потом, как он умело подавал смесь,
словно помахивал опахалом перед лицом. Одурманиваясь азотом, он их теперь,
Гришу и Юрку, любил и знал, что эта любовь потом пропадет. Это как пьяные
слезы... Все лицо было мокрое от слез, и они лились такие, что прямо
пробегали по щекам... Что это? Прислушался: струйка начиналась в больной
руке и стекала в шлем через намокшее белье. Но как вода могла течь, если ее
не пускал воздух? Это текла вода, которая налилась раньше. Вот это было
плохо, по-настоящему плохо.
Русанов Владислав
Якубенко Николай
Лондон Джек
Сапковский Анджей
Белов Вольф
Витковский Евгений