Кинутый на плечи, как бурка, плащ не поспевал за его бегущими ногами, косо
свистел сзади.
Но уволить он уже никого не мог. Припух Петрович.
Вышло вот что.
Месяц назад в кабинет заведующего зашел солидный южного типа мужчина со
свидетельством о смерти брата. Он просил захоронить брата в родственную
могилу и выложил перед Петровичем заявление, заполненное по всей форме.
Удостоверения на могилу у него не было. Стали искать по регистрационной
книге: тоже пусто. Однако южанин уговорил Петровича "своими глазами смотреть
могилу". Петрович согласился.
Южанин привел его к "декабристам" и ткнул пальцем в стертый холмик:
"Суда хочу!" Петрович удивленно посмотрел на мужчину: в своем ли уме?
Южанин оказался вполне.
Они вернулись в контору и заперлись в кабинете. Петрович согласился "в
порядке исключения" и велел Воробью быть в семь без опоздания.
Воробей перед прокуратурой раскрыл бесхоз, могила получилась лучше
новой. Захоронили, как положено по-южному: до глубокой темноты над кладбищем
носились стоны, играли гортанные незнакомые инструменты, бил длинный,
непохожий на обыкновенный барабан...
Все бы ничего, да бесхоз этот три года назад - в юбилей декабристов -
Управление культуры наметило к сносу. А на месте бесхоза - ступеньки к
"декабристам" проложить как часть мемориала. Да беда-то в том, что Петрович
тогда здесь еще не работал. Другой работал, которого посадили. И знать
ничего Петрович не знал насчет ступенек.
И теперь закрутилась вся эта катавасия.
Петрович бросился уламывать верха. Уломал: дело кончилось увольнением
"без права работы в системе похоронного обслуживания". Без суда.
Заслушивать сообщение замуправляющего трестом он и созывал свой бывший
штат.
- Тебя что - не касается? - Петрович рванул дверь сарая. - В контору
живо!..
- Чего орешь?.. - Воробей сидел в глубине сарая, не зажигая света. -
Разорался...
- Иди, Леш... Носенко приехал.
- Ладно, приду.
Воробей ждал Мишку. Понимал, что тот больше не придет, а все-таки ждал.
Он прикрыл дверь сарая: успеется. Закурил. Посидел минут двадцать.
За дверью послышались шаги.
"Пришел". Воробей дернулся открыть дверь, но заставил себя сесть.
Дверь распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся Кутя.
- Ты чего не идешь? Петрович за тобой послал.
- Пошел он!.. Скажи: голова болит...
- Ну, смотри, Леш. Болит - не ходи, не война... А чего тебя утром не
было?
- На электричку опоздал.
-- Тут студент твой был...
Воробей подался вперед.
- Ключ занес от сарая. Ты чего, Леш? А, Леш? Башка?.. Ну сиди, сиди! Я
побег...
- Погодь, Кутя. - Воробей тяжело поднялся с табуретки. - Вместе пойдем.
...Штат расселся, кто где: на подоконниках, на стульях. Финн затиснулся
в уголке на пол.
- Контору на ключ! Никого не пускать! - Носенко, замуправляющего,
перебирал взглядом притихшую бригаду. - С ним ясно, - он мотнул головой в
сторону Петровича, - а вот с вами? Кто бесхоз долбал?!
- Какой бесхоз? - невинно всунулся Охапыч в надежде обернуть разговор в
болтовню.
- Молчать! Думаете, я с выговором, а вы спокойно жрать будете? На
кошлах моих... - Носенко постучал себя по плечам, - проедете! Хрен в сумку!
Кто бесхоз расковырял?! Ну?! Заявления сюда! - не оборачиваясь, рявкнул он
поникшему сзади Петровичу. - Не понял? Те, по собственному. Ну?
Петрович нырнул в кабинет.
- Минуту даю. Не скажете, половину увольняю! Он засек время. В стекло
билась муха, других звуков не было.
- Так, минута... - Носенко надел очки и протянул руку назад, не
оборачиваясь, к Петровичу: - Первое давай сверху.
Тот протянул листик с неровным обрывом.
- Охапов, - прочел Носенко и поставил на заявлении сегодняшнее число. -
Та-а-ак, уволен.
- Чего я! - взвился Охапыч, - бесхоз не мой...
- Молчать! Следующего! Новиков...
- Меня-то за что? - задергался на полу Финн. - За Гарика таскали.
Теперь за бесхоз чужой отдуваться, я жаловаться буду...
- Кому, финнам? - Охапыч глядел на него с брезгливой тоской. - Тихо
будь. Сопли жуй!
- Раевский.
- Ну, суки, узнаю, кто бесхоз сломал!.. - Раевский отомкнул замок и
вышел, хлопнув дверью.
Носенко взял следующее заявление. Воробей следил за его губами.
- Ве-ли-канов. - Носенко разбирал Кутину фамилию. Кутя беспомощно
тыркнулся в углу на табуретке, открыл рот, но ничего не сказал. Воробей
шагнул вперед.
- Это... Он ветеран...
- Тебя забыли спросить! - рявкнул Носенко. - Это еще что за чмо?
-- Тут у нас один... - промямлил Петрович. - Куда лезешь? - обернулся
он к Воробью. - Заступник! Сидишь - сиди, пока не спрашивают. Знаю я вас,
герои...
Воробей посмотрел на него:
- Я бесхоз копал.
Носенко обернулся к нему, потом к Петровичу:
- Заявление!
- Он в больнице был, не писал...
- Сейчас пусть пишет! - рявкнул Носенко.
- В кабинете бумага, Леш, - тихо, глядя в пол, сказал Петрович.
-- Громче говори.
Петрович принес из кабинета лист бумаги. Протянул Воробью.
- Чего писать?
- Неграмотный?! - заорал Носенко. - Диктуй ему! - приказал он
Петровичу.
Петрович в ухо Воробью начал диктовать.
- Не с пятнадцатого, а с сегодняшего дня! - перебил его Носенко.
Кутя, Воробей и Валька сидели за столом. Одна "Старка" стояла пустая.
Воробей пил "Буратино".
- Леш, а ты-то полез куда? Ведь вторая группа... - ковыряя вилкой в
тарелке, тихо проговорил Кутя.
- Не тронь его, - заволновалась Валька. - Он и так, погляди, не в себе.
Леш, как голова?
- А-а, - отмахнулся Воробей.
- Тебе, может, "скорую" позвать? - вскинулся Кутя.
- Ладно, Куть... Ты это... Ты вот что... Ты сарай себе бери, заказы
какие недоделанные, напишу - доделаешь. За работу возьмешь сам знаешь
сколько, остальное привезешь. Под полом три доски гранитные, габро, для
памятников. Нарубить, золотом выложить - по полтыщи уйдут не глядя. А пасхи
дождешь - и дороже. Бабки - пополам. Ясно?
- Само собой...
Воробей взял "Старку", открыл, налил по стакану Куте и Вальке.
- Ни то ни се... - Он покрутил бутылку. - На троих надо.
- Ты что?! Ты не удумай! - забеспокоился Кутя. - Бога побойся! Сироту
оставишь?!.. Лешка, не озоруй!
- Не ной, - оборвал его Воробей. - Авось не подохну. Чекнем.
- Воробе-е-ей! - заверещал Кутя.
Валька вцепилась в бутылку.
У Воробья стали закатываться глаза. Кожаная вмятина над бровью задышала
в такт пульсу. Воробей поймал Вальку за руку.
- А-а!.. - приседая от боли, заорала Валька и отпустила бутылку.
Воробей, промахиваясь, лил "Старку" в стакан. Желтое пятно расползалось
по скатерти. Валька скулила где-то внизу, у ножки стола. Кутя вытаращил
глаза, не двигался. Воробей поднес стакан ко рту.
Роллинс Джеймс
Панов Вадим
Сертаков Виталий
Ковальчук Вера
Акунин Борис
Курылев Олег