Чтение 15–й страницы книги ~Семейная тайна~

не вынимают их из своего рождественского чулка; они с восторгом и жадностью
набрасываются на другие подарки, которые, как им кажется, побольше и
покрасивее. Ну вот, теперь поступим так же как в прошлый раз. Сядьте
свободно, расслабьтесь, и давайте послушаем нашего Генри. Надеюсь, он
сегодня не ударится в лирику.

Мисс Рейнберд поудобнее расположилась в кресле, сказав себе, что на этот
раз она действительно расслабилась. Она сделала шаг вперед - приняла
решение. Нет, она не собирается отказываться от здравого смысла, но она
чувствует в мадам Бланш некую энергию и проницательность, которые никогда ни
в ком не встречала прежде. Есть что-то успокоительное в возможности на время
отказаться от самостоятельности и на время предаться воле другого человека.

Она наблюдала за мадам Бланш, которая откинулась на спинку кресла и
закрыла глаза. Мадам Бланш дотронулась до своего жемчужного ожерелья, потом
опустила руку и сжала концы красного шелкового шарфа, перехватывающего ей
талию. Некоторое время она глубоко дышала, плечи и грудь ее высоко
вздымались, потом дыхание стало ровнее и вскоре, казалось совсем пропало.
Мадам Бланш сидела, как восковая фигура: мускулы лица расслабились, рот
приоткрылся, и была видна влажная от слюны внутренняя часть нижней губы.

Внезапно мадам Бланш воскликнула:

- Генри?

Последовало долгое молчание, потом она произнесла почти сердито:

- Генри, не упрямься! Здесь сидит женщина, которая нуждается в твоей
помощи. Ты отлично знаешь, кто она.

Снова последовало молчание, а потом мадам Бланш повела разговор с кем-то,
чьи слова не были слышны:

- Да, да, поняла. Я их увижу? Но почему ты не хочешь объяснить?... Да,
понимаю. Им надо подготовиться... Для них это сложно... Да, я их ясно вижу.
Молодую женщину и мужчину на берегу реки. Женщина блондинка, в руках у нее
шляпа.., соломенная шляпа. А мужчина в военной форме.

Мадам Бланш помолчала, потом заговорила очень быстро:

- Да, я вижу мальчика... Боже мой Генри, ну и вид у него! - Она
рассмеялась. - Ох уж эти мальчишки! Но что у него на запястье. Генри?.. Да,
я вижу какой-то предмет у него в руке. Никак не рассмотрю, что это такое...
Ох, Генри, ты как будто показываешь мне семейный альбом и ничего не
объясняешь. Кое-что видно совсем смутно... А, вот очень милая картинка...
Женщина с младенцем на руках. Она весела, ребенок улыбается. Это Гарриет?
Нет, по-моему, не она... Она же была блондинкой... Генри! - в голосе мадам
Бланш послышалось раздражение. - Ну почему ты упрямишься? Ну пожалуйста,
помоги нам узнать, что случилось с ребенком. Где он сейчас? Ты только вызови
их... Спроси у них... Ну почему нет?.. Ну ладно, не можешь - не надо. Я не
буду настаивать. Но раз они сейчас не появятся, скажи мне вот что... Скажи,
у него все хорошо? Да? Ну вот, это уже кое-что. Он женат? - мадам Бланш
вдруг вздохнула. - Ну да, понимаю. Ведь такое у нас уже бывало. Но ты мог
заранее предупредить меня, что ничего не выйдет... Да, конечно, она
поймет.., да, да.., да-а...да-a, - нараспев, сонно протянула мадам Бланш, и
голос ее замер.

Мисс Рейнберд не сводила с нее глаз. Мадам Бланш полулежала в кресле и
дышала ровно, как будто спала. Но некоторое время спустя она медленно
открыла глаза, вздрогнула и очнулась.

Бланш смотрела на мисс Рейнберд, сияя улыбкой.

- Уф, сказала она оживленно, - такое иногда случается. Сегодня Генри не в
духе. - Она встала и пошла к журнальному столику. - Пожалуй, надо немного
взбодриться. Вы не возражаете?

Мисс Рейнберд кивнула, наблюдая, как Бланш наливает ей и себе по рюмочке
хереса.

- Все очень просто. Как неполадки в телефонной линии. Генри всегда
извиняется за это, но думаю, я сама виновата.

- Вы помните, что было на этот раз?

- Да, прекрасно помню.

- Может быть вы объясните?

- Постараюсь, хотя непосвященному человеку это может показаться не
правдоподобным. Дело в том, что... Как бы это выразить?., видите ли, души
людей после смерти пребывают в промежуточном состоянии. В их жизни нет
ничего неизменного. Они все время развиваются. Минует немало времени, прежде
чем к ним придет понимание Великой Тайны. Возможности их значительны, но не
беспредельны. Во всяком случае, поначалу. Вот отчего те, кто оценивает нашу
работу с точки зрения науки, - или многочисленные скептики - спрашивают,
почему сообщения, которые мы получаем, не содержат ответы на все вопросы о
жизни после смерти. Да потому, что многие из отошедших еще не достигли
полного познания. Большинство людей здесь, на земле, не может подробно
объяснить принцип работы телевизора или радара. Нечто подобное происходит и
там. И, кроме того, наши близкие, покинувшие нас, очень чувствительны к
нашему настроению и атмосфере вокруг нас. Поэтому сегодня общения не
получилось. Для ваших брата и сестры вы неотделимы от Рид-Корта. Увидев вас
здесь, они удалились. Думаю, в дальнейшем нам лучше встречаться у вас.

- Если вы считаете что это поможет...

- Да, думаю поможет. Сегодня Генри удалось мне только кое-что показать.
Сын Гарриет теперь взрослый, он жив и здоров.

- Тогда почему же эта бестолковая Гарриет не скажет, где он? - спросила
мисс Рейнберд раздраженно. Бланш рассмеялась:

- Ну-ну, вы несправедливы к ней. Я же объяснила вам, что их возможности
ограничены. Что-то они знают, а что-то должны выяснить. А иногда, даже если
они знают, Генри может это не передать.

- Но почему?

- Странный вопрос. Ребенку дают обещанную конфетку, только если он ее
заслужил. Не обижайтесь, но честно говоря, я почувствовала, что Генри в вас
не уверен. Может быть, он улавливает исходящие от вас волны скептицизма.
Может быть сомневается в вашей искренности.

Наверное, то же самое чувствуют Гарриет и Шолто. Ваша сестра при всем
желании не в силах помочь вам через Генри, если между вами существует барьер
неверия.

- Все это сложно и нелогично.

- Это ведь иной мир, мисс Рейнберд. Там все по другому...

На это мисс Рейнберд ничего не смогла возразить, хотя ей трудно было
отделаться от мысли, что Бланш просто ведет с ней ловкую игру. И только одно
обстоятельство несколько рассеивало ее сомнения.

Она произнесла:

- Помните вы сказали, что видите мальчика?

- Да-да. Он был такой чумазый, взъерошенный - как всякий мальчишка,
вырвавшийся на волю.

- Вы сказали, что у него было что-то на руке, на запястье. Вы так и не
разглядели, что это?

- Нет, видимость была очень плохая.

- А этот предмет большой или маленький?

- Довольно большой. Сначала мне показалось, что он держит в руке
теннисную ракетку.

Мисс Рейнберд согласилась позвонить Бланш через несколько дней, если она
решит назначить ей встречу в Рид-Корте. По дороге домой, покачиваясь на
заднем сиденье " Роллс-Ройса", она пришла к выводу, что ей необходима
дальнейшая помощь мадам Бланш. Описание мальчика поразила мисс Рейнберд,
хотя она и умолчала об этом. Когда мадам Бланш говорила о Гарриет и офицере,
прогуливающихся по берегу реки, мисс Рейнберд отчетливо представила себе эту
сцену. И тут она вспомнила одну подробность, о которой Гарриет когда-то
упомянула, рассказывая ей о своем романе. Офицер-ирландец был страстным
любителем соколиной охоты и, по словам Гарриет, как-то принес на свидание
птицу, которую сам обучил, - ястреба. На берегу реки они выпустили его
поохотиться на скворцов. Сын мог унаследовать увлечение отца. Мисс Рейнберд
не сомневалась, что неизвестным предметом, видневшемся у него на запястье,
был ястреб. Мальчик, описанный мадам Бланш, так и стоял у мисс Рейнберд
перед глазами. Взъерошенный подросток с птицей на руке. Все это было
необычно и странно.

Глава 5

Солнце опускалось все ниже. Оно выглядывало из-за гряды облаков,
высящейся на западе. В призрачном холодном воздухе Мартин Шубридж отчетливо
видел в десяти милях к северу отливающее свинцом море, высокий скалистый
остров Стип-Хольм и дальше - плоский остров Флэт-Хольм. Через час в лучах
заходящего солнца заблестит устье реки Северн. Еще через два часа пора будет
ехать в школу, уик-энд на исходе. Мартин любил бывать дома, но при мысли о
возвращении в школу не чувствовал сожаления. Любые обстоятельства он
принимал как должное, независимо от того, радовали они его, или он только
стоически их переносил.

Свистнув бежавшему следом рыжему сеттеру, мальчик зашагал вверх по
крутому известняковому склону; рука в перчатке была сжата в кулак, на ней
сидел ястреб-тетеревятник в клобучке: под ногами шелестела примятая овцами
трава; на боку болтался старый парусиновый ранец. Взгляд Мартина ловил
малейшие перемены в освещении, слух отмечал каждый звук, нарушавший
однообразие шума северо-западного ветра. Он любил бродить вот так, один с
ястребом и собакой. Любил еще и потому, что это любил его отец. Они никогда
об этом не говорили, но оба одинаково ценили возможность побыть наедине с
собой, стать самим собой.

На гребне холма ветер ударил ему в лицо и взъерошил на спине сизые перья
ястреба. Взору Мартина открылась долина с дорогами, селениями, фермами и
тускло поблескивающей гладью озер возле Блэкдона и в долине Чу. Там они с
отцом часто ловили выращенную в живорыбных садках форель. Ему это нравилось,
но еще больше любил он удить в стремительных валлийских горных речушках. На
середине склона была буковая рощица. У него еще осталось время, и прежде чем
повернуть к дому, он решил пройти через эту рощицу. Не доходя до нее ярдов
пятьдесят, он остановился, свободной рукой и зубами распустил ремешки