местах для него ново.
отравилась" пели? Или "Сухой бы я корочкой питалась"...
открыта, а ты шарманку завел про старое.
аршином отмеривали. Тоже не заметил что-то...
тот аршин. Потом Незабудный поинтересовался:
что, где шахтоуправление было, что ли?
был. И сейчас больше все на строительстве.
востока... Вернее - с крайнего северо-востока.
специальности. Плотину строил, воду подводил. Артем Иванович сперва не понял.
анкету марали: сперва ты, а потом я - по другой уж графе. Но об этом
вспоминать неохота, мало ли какие промашки да ошибки бывали... После
разобрались.
Оговору подлецов поверили. Я тут при оккупации сильно полицаям фашистским
насолил. Ну, кто из них уцелел, меня и оклеветали, дело запутали. А время
после войны было, сам знаешь, строгое, не сразу и разобрались... Получалось,
что изо всего народа на всем свете только одному человеку верить можно.
народ верить надо, иначе такое получится, что и...
простил все?
все-таки, что простят меня в конце концов. А ведь перед тобой все виноваты,
выходит, раз ты безвинно пострадал. Кто тебя со всеми рассудит? - Плохо ты
мыслишь? - резко останавливает его Богдан.- Ерундовина это, брат! Странное
твое рассуждение. И в корне неверное, скажу тебе. Что за разговор это? Как так
можно рассуждать? Скажи, пожалуйста... Весь народ, мол, передо мной виноват. А
я сам что? Я не народ? А кто я? Слава богу, в партии с восемнадцатого года. И
заметь, между прочим, восстановлен вчистую, с полным зачетом стажа. Я тебе так
скажу... Нет, погоди, я уж все скажу, чтобы нам после не ворошить в низу
самом... Ты вот спрашиваешь: простил ли я? А я не поп, чтобы грехи отпускать.
неверно. Я не из тех, кто себя этой обидой отравил. Обида у таких все соки
живьем в душе выпарила, так и ссохлись. А я по-другому рассуждаю. Я вот для
Галины без вести пропадал, числился в таких. Но сам-то о себе по-другому
понимал. Я-то для себя знал, где я и кто я. Меня, помнишь, еще в старые годы
завалило раз. Четверо суток тогда с самим стариком Шубиным с глазу на глаз
оставался, но знал - пробьются ко мне люди. И не слышал их, а верил, что
пробьются. Я веры в народ ни минуты не терял.
все сделаны?
по-человечески. То правда. Многое уже помаленьку достигли, но, конечно, не
хватает нам еще, ой-ой! Сам убедишься. Все с боем ведь брать пришлось. А потом
Гитлер поразорял. Но мы его, как говорится, сами и прикончили. Да жаль,
погибло народу много хорошего. Сын у меня, Артем, был настоящий человек. Вон в
той школе учился, что теперь его именем назвали. Уже начальником участка шахты
работал. А попутно пилотаж освоил в районном аэроклубе. Сразу, с первых дней,
в воздух, в бой. Тринадцать звезд на фюзеляже. Героя дали. Потом сбили его.
После ранения приехал к жене на поправку за Урал, к Марине. Тоже была хорошая.
Верный человек и удивительной душевности какой-то. Любили они друг друга...
Глядеть было радостно на них. А вот не выдержал. Вернулся. Пошел в партизаны.
Его по здоровью в армию не приняли, так он пробился. Ну, а дальше ты лучше
меня знаешь. Последний ты его видел, а не я. А Марина его в эвакуации жила с
Галей. Условия тяжелые, цехи нетопленные, мороз... Ну и осталась у нас Ксанка
на руках одна. А я-то сам в этих краях скрывался. В подполье.
выхаживала, ведь совсем лялька-то была маленькая. Но сберегла все-таки ее
Галина. А без нее бы, без Ксанки, и дом бы у нас запустел. Видал, какая
девчонка выравнивается и умишком не отстает. Вылитая Григорий. А иногда глянет
- Марина!
дразнили ее когда-то. С задумкой девчонка, и не поймешь сразу, что у нее там
на сердчишке. Как она вон зажглась и сгасла сейчас. Ведь и не знала никогда
отца, а все им живет - и славой его и памятью. Живая, горячая душа! Тихонькая
она на вид, а робости ни в чем нет. Верно Галина говорит: "Ксанка у нас как
свечечка горит, светит, теплится ровненько, а вдруг - фырк-фырк и затрепещет,
растрещится, аж искорки брызнут..."
поступки отчаянные, а то и диковатые... "Нет, это не своенравие,- думал
Богдан,- это решительность, порыв. Вот как тогда со щенком Гавриком".
глисты еще заведутся. И Гаврика заперли в сарай.
Ксанка, ей было лет семь, тихонько вылезла в окно, пробралась под ливнем в
сарай и притащила к себе в комнату щенка. Так и застали их утром под одним
одеялом. А подушка вся в грязи.
дымила-таки Галина Петровна основательно,- тайком от нее выбросила в печку все
папиросы. А бабушка хоть обиделась и пошумела, но дома больше не курила.
Случилось еще раз так, что пробрали малость Галину Петровну в районной газете;
не досмотрела председательница Сухоярского исполкома что-то по жилищному
хозяйству... Так Ксанка вечером, как стемнело, взяла у Натальи Жозефовны
ножницы и вырезала это место в газете, расклеенной в открытых витринах на
Первомайской. Очень уж ей было нестерпимо, что фамилия Тулу-бей так нехорошо
звучит в газете. А бабушка тогда совсем рассердилась, сама пошла в киоск,
купила десяток газет и велела внучке снова наклеить на тех же местах, где, как
казалось Ксанке, был выскоблен ее позор.
душа!"
Незабудный.- Все народ какой-то мне попадался, по старой выкладке живет. А
после в исполкоме разговор этот...
плечо.- Я тебе заранее скажу - ты должен одно учесть. Тебя никто сюда не звал
- ты сам приехал, и правильно сделал. Ты наших кровей человек. Хватит тебе по
чужим краям шататься. Но если ты сюда ехал, чтобы охать да ахать, да всем
только восхищаться, так ты лучше, брат, уезжай обратно, откуда явился. Ты меня
извини, но я напрямую... Я тебя уже предупреждал. У нас не все еще так, чтобы
только в ладоши хлопать да с утра до ночи ура кричать. Нашему делу верить
нужно, тогда правду и разглядишь. Что толковать, добились мы великого, такого
еще на свете сроду не было! Как сказали всему миру, что покончим с таким
явлением, когда один человек у другого его же трудом, потом добытое отнимал, и
как сказали, что с темнотой покончим, что мы из отсталых в самые наипередовые
выйдем - все это и выполнили, как заявляли. Ну, а то, что дураков всех у себя
сразу ликвидируем и пакостников всяких разом всех до одного выведем - этого мы
никому и не обещали в такой срок. Хоть и поумнели мы лет на двести в смысле
культуры, но, скажу тебе, дурачье и дрянь всякая - это у нас еще кое-где
встречается. И боюсь, на наш с тобой век хватит.
и в армии наипервейшим полит-докладчиком считался. Так что ты уж меня не
подводи, старик. Давай перековывайся идеологически.
остановились перед большим, красивым зданием.
электрические фонари, как луны, парят между колоннами. Хлопают тяжеловесные
двери с толстыми стеклами. Народ идет и идет в этот дом.
Кукуй. А теперь тут у нас Дворец шахтера. Зашли?
Колоброда. Вернее, ведет его Ксана. Ей так хочется, чтобы их город понравился
этому ни на кого не похожему мальчику, дед которого спасал ее отца...
Ксаны и Пьера и что есть силы старается не показать, как он несчастен.
пояснения. Потому что он, по его мнению, конечно, лучше, чем Ксана, знает,
какими именно достопримечательностями города надо потчевать приезжего.
летом музыка играет. И драматические артисты выступают из района.