Чтение 15–й страницы книги ~Экипаж машины боевой~

вот только надо его побыстрее захавать, а то протухнет, -- предложил Олег.

-- Давай, давай, надо, надо, давно я верблюжатины не ел, -- потирая
руки, сказал обрадованный Туркмен.

-- Так вы оттуда прилетели? -- удивленно спросил ротный, показывая
пальцем на крутой спуск.

-- Да, оттуда, -- сказал спокойно Туркмен.

-- Ну ни хрена вы даете! Думали, наверно, что БТР летать умеет? -- не
переставал удивляться ротный.

Потом подошел Закиров, и сел рядом с пацанами, слушая, как они
рассказывают друг другу о недавнем приключении. У Закирова это был первый
рейд, видно было, что ему этих впечатлений было больше чем достаточно, но
для него это было только начало. Я разговаривал с Закировым еще в полку, он
как никак мой земляк, на первый взгляд он мне показался неплохим парнишкой,
кое какие понятия у него были, а там дальше видно будет. Я не стал
подключаться к общему базару, а направился к Качку.

-- Мужики, а чего это вы такие веселые, на обкуренных вроде не похожи?
-- спросил вдруг ротный, глядя мне в глаза.

-- Время провели весело, вот и веселые, -- сказал я, смазывая йодом
щипцы.

-- Да я не об этом.

-- А о чем? -- спросил я у ротного, а потом обратился к Качку:

-- Ну как ты, Качок, готов?

Он кивнул, после чего, я начал развязывать Качку рану.

-- Да тут запах какой-то специфический, -- не унимался ротный.

-- Ну, товарищ старший лейтенант, сами понимаете, это дело хозяйское.
Вы у танкистов тоже, вроде, кое-что забрали со специфическим запахом.

-- Да ладно, я ничего против не имею, просто так интересуюсь. Ну, в
общем, базар базаром, а надо побыстрее отсюда валить. Давай Юра, побыстрей
приводи в порядок Андрея и поехали. А вторая барбухайка где, их вроде три
было? Одну мы замочили, одна вон горит. А третья ушла что ли?

-- Да нет, не ушла, она во-он там на склоне горела, уже наверное
потухла, хотя вон дым еще видно. Но я ее конкретно приложил из "мухи".

-- И я еще из гранатомета пару раз по кузову пальнул, для верности, --
сказал Урал.

-- Вы что, живого духа взяли? -- спросил ротный, вставая.

-- Да, только он ранен в ноги, -- ответил Урал.

-- Что с собой возьмете, или? -- ротный провел пальцем по горлу.

-- Возьмем, не помешает, может пригодиться, если не издохнет по дороге.

Я разбинтовал рану Качку.

-- Ну, Качок, терпи, я полез тебе в нутро, -- промолвил я.

Двумя пальцами я раздвинул рану и потихоньку сунул туда щипцы, Качок
застонал от боли.

-- Терпи, Андрюха, -- успокаивал я Качка.

Щипцы наткнулись на что-то твердое, это был металл. Зацепив эту
штуковину щипцами, я на мгновенье подумал: вытащить потихоньку, или резко
выдернуть, и как-то самопроизвольно рванул щипцы. Качок взвыл от боли и,
выругавшись матом, схватился рукой за бок.

-- Ты че, сука, больно ведь, еб..!

-- Ничего Андрей, все нормально, -- спокойно сказал я ему, разглядывая
осколок вытащенный из раны.

-- А ну дай сюда, -- сказал ротный протягивая руку.

Я подал ему щипцы.

-- Что это за чертовщина? -- спросил Хасан.

Я оглянулся, оказывается, все пацаны собрались вокруг нас, и наблюдали
за процессом.

-- Это медная рубашка от пули ДШК, товарищ старший лейтенант, --
заметил я.

-- Да, ты прав, Юра, -- ответил ротный.

-- Качок, тебе повезло, ты в рубашке родился, -- показывая на
окровавленный осколок сказал Хасан.

Медная оболочка пули была ровно развернута, и походила на отрезанный
под конус кусок красного картона.

-- Надо же, как ровно развернулась, прям как из под пресса, на, Андрей,
бери на память, -- сказал ротный, протягивая осколок Качку.

Качок взял кусочек медяшки и, внимательно посмотрев на нее, сказал:

-- Я же говорил, что у меня что-то торчит в бочине, а вы не верили.

-- Ну ладно, мужики, давайте закругляться, пора сваливать отсюда, --
скомандовал ротный и, посмотрев на Качка спросил:

-- Ну, как ты, Андрей, в госпитализации нуждаешься?

-- Да нет, товарищ старший лейтенант, со мной все будет нормально,
бывало и похуже, -- ответил Качок.

-- Ну, тогда по машинам, и вперед, -- махнув рукой, сказал ротный, и
направился в свой БТР.

МИНА

-- Урал, перебинтуешь Качка в БТРе, -- сказал я Уралу, потом подхватил
за руку Качка, Хасан взял его с другой стороны, и мы направились в БТР.
Качок держал рану куском бинта, между пальцев сочилась кровь. Мы подвели
Качка к десантному люку, дальше он полез сам. Хасан и Сапог запрыгнули на
броню, а я полез в люк за Качком, поддерживая его сзади.

-- Юра, да не пекись ты обо мне, я нормально себя чувствую и сам смогу
залезть, -- сказал мне Качок.

-- Ну, мало ли чего, вдруг тебе помощь нужна.

-- Нет, не нужна, да и вообще, я уже залез.

Я тоже залез в БТР и захлопнул люк.

-- Ну как все, на месте? -- спросил Туркмен.

-- Да, все. Поехали давай, -- сказал я.

-- Духа нету, которого я притащил, -- опомнился Урал.

-- А где он? -- спросил я.

-- Там впереди БТРа лежит, -- ответил Урал.

-- Да на хрен он сдался, этот твой дух, -- сказал я Уралу, и крикнул
Туркмену:

-- Туркмен! Там где-то впереди БТРа дух раненый лежит, переедь через
него.

-- Щас сделаем, какой базар, -- ответил Туркмен.

БТР сначала отъехал назад, потом резко двинулся вперед.

-- Аля, бесмеля, готов душара, -- произнес Туркмен.

В командирский люк заглянул Хасан и выкрикнул:

-- Э-э, мы духа задавили!

-- А тебе что, жалко его стало? -- спросил Туркмен.

-- Да в общем нет, ну я думал, может, взяли бы его с собой, да
поприкаловались бы с него.

-- Что, за два года не наприкаловался еще? -- сказал я Хасану.

-- Да он, наверно, снюхался с этим духом, пока они там базарили, --
приколол Хасана Туркмен.

-- Да, кстати, а о чем вы там с этим духом трещали, а, Хасан? --
спросил я его.

-- Я спрашивал, откуда они.

-- Ну, и откуда?

-- С гор, там у них бой идет с десантурой, а эти раненых развозили по
кишлакам, и тут мы им обломились, ну а дальше случилось то, что случилось,
-- ответил Хасан и голова его исчезла из поля зрения.

Урал разорвал санитарный пакет и достал бинт. Качок убрал руку с
окровавленным шматком бинта, кровь хлынула из раны. Урал по быстрому начал
перевязывать рану.

-- Может, зашьем рану, Качок ты как на это смотришь? -- предложил я.

-- Смотрю отрицательно, ты и так мне чуть кишки не вырвал, --
проговорил Качок, стиснув от боли зубы.

-- Скажи спасибо, что рубашка развернулась так ровно, а то бы точно
кишки вырвало.

-- Да уж, ты прав, Юра, мне самому интересно, как это она так ровно
распласталась.

-- А куда ты ее денешь, а, Качок, на шее будешь таскать, да? --
поинтересовался Урал.

-- В жопу засуну, -- простонав, ответил Качок.

-- А ну, покажи, как ты это сделаешь? -- спросил я Качка.

-- Да пошел ты, и без того тошно. Черт что-то кровяна хлещет через
бинт, -- приподнимаясь и смотря на рану сказал Качок.

-- Урал, на еще пакет, намотай побольше, -- я подал Уралу еще один
пакет.

-- Качок! Как ты там, живой еще!? -- крикнул Хасан, опять заглянув в
командирский люк.

-- Нет, не живой, помер ужо! -- ответил ему Качок.

-- Пусть будет земля тебе пухом, Качок, -- опять крикнул Хасан.

-- Аминь, -- ответил Качок.

-- Хасан, забей лучше косяк, -- обратился я к Хасану.

-- Осталось всего на косяк, и больше нету, -- ответил Хасан.

-- Забивай давай, приедем на место, у пацанов возьмем, -- сказал я.

Хасан запрыгнул в командирское сиденье и принялся за дело, он достал
иголку, насадил на нее кусочек чарса, потом подогрел его на огне от спички,
и раздавил пальцами.

Мы часто так делали, грели чарс на огне, и пока он горячий,
раздавливали его пальцами, а так он был прессованный и жесткий. Иногда мы
отламывали от лепешки маленькие кропалики величиной со спичечную головку, но
этот процесс был долгим, да и пальцы от этого болели, особенно указательный
и большой, и ногти этих пальцев всегда нарывали.

Окно напротив командирского сиденья было закрыто защитным щитком, так
как оно было выбито пулей от ДШКа. Хасан сначала привстал поближе к
открытому люку, но там был ветер, который мог сдуть чарс с ладони, Хасан